Страница 44 из 54
‒ И что за комитет? ‒ спросил я.
‒ Все мы, ‒ Зейн обвел комнату рукой.
‒ А я, значит, не часть комитета?
Зейн рассмеялся:
‒ Ну теперь, думаю, да, но, когда мы это обсуждали, ты был по самые яйца в одной особе, поэтому все пропустил.
‒ Следи за своим чертовым языком, ублюдок, ‒ прорычал я.
Он поднял руки ладонями вперед, и его взгляд говорил, что ему столь же не по душе знакомство с новой защитной версией меня, как и близнецам.
‒ Шутка, мужик, это была просто шутка. Расслабься. Я последний, кто стал бы говорить гадости об этом цыпочке, видишь ли, мои шары еще болят от знакомства с ее ногой.
Канаан и Корин повернулись к Зейну и заговорили в унисон:
‒ Подожди... хочешь сказать, подружка Баста дала тебе по орехам? ‒ то, как они могли говорить целые предложения абсолютно синхронно, включая интонацию и акцент, было чертовски странно. Я часто задавался вопросом, может они тренируются?
‒ Она не моя подружка, ‒ прорычал я. Затем события последнего дня и те вещи, которые мы сказали и разделили ранее, нахлынули на меня и заставили переосмыслить эту позицию. ‒ Ну, может, и так. Мы это не обсуждали. Суть в том, что она крута, так что наезжая на нее, ты рискуешь здоровьем.
‒ А я вам говорю по собственному опыту... ‒ Зейн поерзал на диване и потер промежность. ‒ Не ссорьтесь с ней. Конечно, тем, что меня завалило, был удар по яйцам, но движения, которые она использовала, чтобы провести этот удар, не уступали в скорости и точности никому, с кем я когда-либо спаринговался.
Слыша, как высоко оценивал Дрю такой ярый задира, как Зейн, я почувствовал, что меня распирает от гордости. Зейн был не из тех, кто разбрасывается комплиментами, его трудно впечатлить, и еще труднее заслужить похвалу.
‒ Откуда взялись этот монстротелик и игровая система? ‒ указал я на телевизор.
‒ Это мы, ‒ Корин поднял руку. ‒ Мы приехали сюда, увидели твой маленький кусочек дерьмового телевизора родом из девяностых, или типа того, и удручающее отсутствие PlayStation, и пришлось чертовски поспешно это исправлять. Тот телик был таким чертовски крохотным, что меня удивляет, чего ты паришься? И никакого PS4? Ну уж нет.
‒ Кто за него платил?
‒ Мы, ‒ ответил Канаан.
‒ Открытие мирового турне для «Rev Theory», помнишь? ‒ добавил Корин. ‒ Мы сделали тебя, братан!
Я закатил глаза.
‒ Делайте, что хотите, если это не на средства бара. Милый телик.
‒ Милый? ‒ сказал Ксавьер неверяще. ‒ Семидесятидюймовую картинку ультравысокой четкости ты называешь милой?
‒ Ну да, мило, ‒ я посмотрел на близнецов. ‒ Получается, турне уже закончилось? Мне почему-то казалось, что оставалось еще несколько выступлений.
‒ Мы должны были играть еще несколько дней... Кор, не помнишь, какие там были города?
‒ Барселона, Мадрид и Лиссабон, я думаю. Первоначальный план состоял в том, чтобы присоединиться к Beartooth в Париже, а затем совершить совместное с ними турне по Великобритании.
‒ У вас были хедлайнерские концерты? ‒ у меня екнуло сердце.
Канаан снова пожал плечами; на самом деле у паренька был целый язык пожиманий. Они могли бы означать «неважно», «конечно», «почему нет» или «кому какое дело», плюс еще несколько обозначающих что-то вроде «мне все равно». Данное пожатие плечами было из серии «как бы то ни было».
‒ Да. Но не сольный хедлайнер, ‒ сказал он. ‒ Наш менеджер разозлился на нас за то, что продинамили, но семья есть семья, верно?
‒ Черт, парни, ‒ простонал я, ‒ вы отказались от хедлайнерского тура, чтобы вернуться сюда?
Это была их мечта с тех пор, как они впервые организовали группу, когда им было по тринадцать. Они давали концерты в баре по вечерам вторника всю среднюю и старшую школу, в конце концов, эти концерты привели их в другие бары здесь, в Кетчикане, а позже в Анкоридже, затем по Тихоокеанскому северо-западу в таких местах, как Сиэтл и Портленд.
В конце концов, агент застал их выступление в дерьмовой забегаловке в Лос-Анджелесе. Боже, они так гордились тем, что забронировали концерт в Лос-Анджелесе, и не зря. Это было очень важно. Одно чертово шоу в Лос-Анджелесе, и они заключили контракт. Это случилось в начале старшей школы, когда им было всего шестнадцать. Они бросили школу, чтобы переехать в Лос-Анджелес, потратили год на запись дебютного альбома и сдачу экзамена для получения сертификата по программе средней школы. Это было условие отца: он отпускал их в том случае, если они получат свои аттестаты прежде, чем начнут гастролировать.
Даже тогда, еще до выхода их первого альбома, шли разговоры о национальных и даже международных турах. Они были обречены на великие свершения. А совместное турне с хедлайнером, такой известной группой, как Beartooth, реально мог забросить их в центр внимания.
А они забили на это, чтобы вернуться сюда.
Слова, сказанные недавно Броком, теперь приследовали меня: близнецам прийдется пропустить целый год концертов... мы знали, что должны были вернуться... по сути, ни у кого из нас не было особого выбора...
Черт.
Близнецам не нужны были деньги, им нужен был опыт гастролей и внимание к их таланту.
Канаан был более серьезным из близнецов, и именно он наклонился ко мне, и прошептал, обхватив мои плечи своей жилистой рукой:
‒ Слушай, старший брат. Мы гастролировали уже более двух лет. Я потерял счет того, сколько концертов мы дали и сколько городов посетили. Мы сократили поездку не только из-за завещания. И причина даже не в том, чтобы быть здесь и помогать тебе, поэтому не заставляй чувствовать себя каким-то проклятым мучеником, хорошо? Мы были близки к выгоранию.
‒ Нам нужен был отпуск, ‒ вклинился Корин, подхватывая мысль. ‒ Мы записали альбом и с тех пор катались по турне, не замедляясь ни на мгновенье. Нам нужен был чертов перерыв.
‒ Бред сивой кобылы, ‒ покачал я головой. ‒ Вы, ребята, были на пороге прорыва. Вам нужен еще один альбом. Вам нужно...
Меня прервал Канаан:
‒ Со всем уважением, Баст, заткнись. С каких это пор ты стал специалистом в музыкальной индустрии? Ты им не являешься. Это наша группа, наша карьера. И мы решили быть здесь. Если мы пожертвуем небольшой динамикой, чтобы быть здесь, что ж, пусть будет так. Мы все наверстаем.
‒ Кроме того, ‒ Корин наклонился с другой стороны, зажав меня в тиски между близнецами, ‒ у нас есть приятель, который специализируется на создании студий звукозаписи. Он приедет в Кетчикан на некоторое время в ближайшие пару месяцев и собирается подыскать хорошее место под студию, так что мы сможем записать наш следующий альбом сами.
‒ Но что насчет вашего контракта? Разве там не указано, когда и где ... ‒ начал я.
‒ Когда мы прервали турне, ‒ снова перебил меня Канаан, ‒ мы разорвали контракт. В любом случае он подразумевал только еще один альбом, к тому же то, в каком направлении они решили двигаться, было совсем не круто. Конечно пришлось вернуть часть аванса, но оно того стоило. Это были всего лишь деньги, за два года мы их много сделали.
‒ Постойте, вы и контракт тоже разорвали?
‒ Прикинь, брат, да, мы разорвали контракт, ‒ фыркнул Корин. ‒ Компания не хотела нас отпускать, но мы не намерены позволять каким-то гребным нью-йоркским неженкам в костюмах и галстуках диктовать нам что, бл*дь, делать с нашими жизнями или нашей музыкой, так что мы послали ко всем чертям их тупой контракт и вернулись домой.
Я снова застонал и потер лицо обеими руками.
‒ Какой кошмар.
‒ Баст, ты вообще слушаешь? ‒ на этот раз вклинился Канаан. ‒ Речь шла о нашем следующем альбоме. Они хотели, чтобы он звучал более «коммерчески доступно», в смысле мягче, ближе к попсе, чем к тяжелому року.
‒ Мы уходим в инди, брат! ‒ выкрикнул Корин. ‒ Мы сделаем этот альбом сами, и сделаем его именно таким, каким хотим, вместо того, чтобы выслуживаться перед этими тупоголовыми клерками из лейбла. Сейчас речь о нас. Наша музыка, наши жизни, наше время.
‒ Сейчас очень много возможностей для записи, можно стать популярными, выкладывая видео на YouTube, ‒ сказал Канаан. ‒ Нашим преданным фанатам наплевать на лейбл, им просто нужна наша музыка. А это мы можем делать и здесь.