Страница 16 из 21
— Это дело твоё, — отвечал человек.
— Тень твоя, поступай, как знаешь.
— Я из неё душу выну, — сказал осёл.
— Целый день ходит рядом и дразнится. Мы, ослы, ужасно чувствительный народ.
И он погнал тень дальше.
Скоро он почувствовал, что в груди как будто что-то оборвалось, что он больше не может гнаться за тенью. Тень тоже еле держалась на ногах и скоро на всём скаку рухнула в придорожную канаву. Осёл упал рядом с ней. Он чувствовал, что умирает.
— То-то! — сказал осёл. — Я умру, но тень тоже умрёт.
И умер.
Потому что он был осёл, а вы знаете: уж если осёл что-нибудь заберёт в голову — непременно сделает.
Пламен Цонев
Сплетённые рога
Там, где джунгли и пампасы, где шакалы воют басом, где сплелись лесные тропы — две прекрасных антилопы с очень длинными ногами и с ветвистыми рогами спор затеяли однажды: «Кто трусливый? Кто отважный?» Только спор довольно скоро перешёл в большую ссору…
Обе хмурятся сердито и о землю бьют копытом! Смотрят с веток птицы робко: разошлись враги на тропке, от обиды запыхтели, друг на друга посмотрели неподвижными глазами и— ударились рогами! Всё решится в ходе боя!.. Только что это такое? Бой затих неистовый — сплелись рога ветвистые. И ни туда, и ни сюда… Вот несчастье! Вот беда!
Не распутаться никак… День прошёл, спустился мрак. Хоть трясутся от испуга, но не смотрят друг на друга — не свели, как видно, счёты…
Только плохо: есть охота! По тропинкам бродят вместе… Тут уж, ясно, не до мести.
Значит, нужно помириться…
— Ох, устала я, сестрица! Всё. куда-то мы идём… Лучше ляжем, отдохнём!
— У тебя одна забота! Ну, а мне поесть охота. Лучше, милая, нагнись — вон трава, давай пастись!
— Я нагнусь, но ты сперва согласись, что я права!..
Хоть обеих голод гложет, уступить никто не может. Ходят, бедные, по кругу и не смотрят друг на друга. Что тут делать? Как тут быть? Ох, как хочется им пить! И, конечно, знает каждый, как нещадно мучит жажда.
— Пожалей меня, сестрица! Наклонись…
Хочу напиться…
— Я нагнусь, но ты сперва согласись, что я права!
— Нет!..
— Просить не стану дважды. Умирай тогда от жажды!
Хоть обеих жажда точит, уступить никто не хочет. Ходят, бедные, по кругу и не смотрят друг на друга…
Но однажды, в день прекрасный — тихий, солнечный и ясный, прилетел к ним попугай и заохал:
— Ай-ай-ай! Что за ужас! Что за страх! Кто-то прячется в кустах!.. Ах, скандал, скандал, скандал! Караулит вас шакал в самой гуще, в самой чаще, как разбойник настоящий. Ох, наделает он бед — съест вас, видно, на обед!
— Р-р-р… Что за звуки, что за топот!
У-у-у, как пахнет антилопой! Не напрасно ждал я, нет! Чудный ждёт меня обед! Я поесть всегда готов…
Тут он вылез из кустов:
— Не одна, а две? Удача! Долго сыт я буду, значит, — аж до самого заката… Жаль, немного худоваты.
Ах, как страшно! В чём спасенье?..
…В то же самое мгновенье антилопы разбежались, тесно спинами прижались и направили рога прямо в страшного врага! «Бу-у-ух!» — от гнева фыркнув глухо, распороли ему брюхо! Загудела мошкара:
— Молодцы! Ура! Ура! Вместо вкусного обеда негодяй рогов отведал!
Как случается порою, вдохновил успех героев. И они, собравшись с силой, «бу-у-ух!» — рога освободили!
И живут себе доныне под высоким небом синим, где сплелись лесные тропы, две прекрасных антилопы, с очень длинными ногами и с ветвистыми рогами. И живут они с тех пор в дружбе, и не зная ссор, и друг другу помогая.
Где одна — там и другая. Всюду вместе — пьют, едят, рядышком в траве лежат и вдвоём встречают зори. Вместе в радости и в горе.
Хоть распутали рога, вместе бьют они врага.
А теперь они, дружочек, поселились между строчек. И бояться им не надо ни стихии, ни засады. И пока они дружны, им угрозы не страшны!
Любен Дилов
Что недосказано
Один крестьянин очень хотел, чтобы его сын стал старостой села. Разве плохо управлять целым селом? А как приятно, если тебя спросят, кто ты, ответить: «Я — отец старосты!»
Но как вывести сына в старосты?
Надо иметь много денег. Или много земли.
И, конечно, кое-что и в голове иметь.
Деньги можно нажить. Землю можно купить. Но как узнать, есть ли что в голове у сына?
Крестьянин решил взять его с собой на мельницу. В те времена на мельницу съезжалось много народу. Жернова вертелись медленно, и, чтобы смолоть муку, иногда приходилось ждать не один день. Целыми днями помольщики сидели во дворе, говорили о том, о сём.
— Слушай хорошенько, что будут говорить люди, а потом растолкуешь мне их слова! — наказал отец сыну.
В тот день на мельнице они застали только одного старика. Он сидел на солнышке и курил глиняную трубочку. Усы у него были жёлтые от табачного дыма.
— Тебе хорошо… — сказал старик крестьянину. — У тебя вон помощник есть. Одно время я вот так же ездил с отцом на мельницу.
Как обмолотим весь ток, нагрузим телегу, впряжём волов и целую неделю домой не возвращаемся.
Скоро подъехал ещё один помольщик. Он подсел к ним и начал нахваливать свою жену: и работящая она, и хозяйка такая, что всё в доме блестит, а стряпает — пальчики оближешь.
Тут явился третий помольщик. За его телегой шёл на привязи красивый гнедой конь. Не успел человек подсесть к остальным, а уже принялся рассказывать, как купил этого коня у одного барышника — как они торговались, как барышник хотел его надуть, но потом они ударили по рукам, тут он отсчитал деньги и взял коня.
Вечером крестьянин спросил сына:
— Ну, говори, что ты узнал сегодня?
— Много, отец! Сначала узнал от старика, что когда-то ездили на мельницу после того, как обмолотят весь ток. Узнал ещё, что, когда надумаю жениться, надо искать работящую жену, у которой всё в доме блестит, и чтобы стряпала она — пальчики оближешь!
— А ещё что?
— А ещё узнал, что, когда покупаешь коня, надо долго торговаться и глядеть в оба, чтобы барышник не надул.
Крестьянин вздохнул, помолчал и сказал:
— Не получится из тебя старосты! Ничего ты не понял…
— Почему же, отец? Я весь день слушал, слова не проронил.
— Этого мало, сынок. Староста должен понимать не только то, что сказано, но и то, что недосказано… Когда старик с трубочкой сказал мне: «Тебе хорошо, у тебя помощник есть» и стал вспоминать, как ездил с отцом на мельницу, он хотел поделиться своим горем: у него нет детей. А у кого чего нет, тот о том и говорит.
— Как же, отец, ведь у второго жена есть, почему же он всё время о ней говорил?
— Он не просто говорил. Он её нахваливал, хотел показать, как крепко её любит. Наверное, сам-то он уже понял, что больше не любит жену, вот и хвалит её, чтобы люди об этом не догадались…
— Сказать, по правде, отец, не понимаю я, как это получается.
— Станешь старше — поймёшь.
— А что ты скажешь про третьего, про того, что привёл на мельницу коня?
— Тут дело и вовсе ясное, — сказал отец.
— Конь краденый.
— Не может быть! Он же рассказывал, как долго торговался, как барышник хотел его обмануть, но потом ударили по рукам, он отсчитал деньги и взял коня.
— Это-то и подозрительно! Слишком много он слов наговорил, видно, затем, чтобы скрыть истину.
Не успел отец договорить, как на площади перед мельницей послышался конский топот.
Это приехали стражники и арестовали конокрада.
Георгий Мишев
Заколдованный браслет
В одном городе жила девочка. У нее были чёрные волосы и глаза как вишни. Девочка очень любила красивые безделушки, и у неё был шкаф, в котором лежали гипсовые кошечки, фарфоровые собачки, пушистые обезьянки и зайчики, ярко раскрашенные гномики в островерхих шапках и всякая всячина. Девочка целыми днями играла в свои игрушки и могла часами ласкать фарфоровую собачку или разговаривать с деревянными гномиками. Но стоило ей встретить на улице живого щенка или котёнка, как она бросала в него камнями или била палкой. Она била и детей и страшно завидовала, если видела у кого-нибудь красивую игрушку или нарядное платье.