Страница 123 из 124
Отделение реанимации и интенсивной терапии давило тревогой – как, наверное, любого, кто там не работает, а уж тем более интерна из психиатрии.
- Здравствуйте… – Луиза замялась, оглядевшись: тесный изолятор, едва можно развернуться, но всё ж таки отдельная палата с индивидуальным постом. – Помните меня?
Пациент издал свистяще-неразборчивый, но всё же осознанный звук: ещё не мог, видимо, приноровиться к незажившему отверстию в трахее. Заботливо побритый, в свои тридцать два он выглядел замученным мальчишкой с мешками под глазами – вот почему всегда ходил со щетиной…
- Я Луиза Хопер, медсестра. Это я помешала вам застрелить Теона… Вонючку. И об этом как раз хочу сейчас поговорить…
- Х-хтак, а кто вообще тебя сюда… – начал было Кога; непоколебимо самоуверенный тон звучал почти забавно из-за сипящего голоса – и их прервал стук открывшейся двери.
Обернувшись, Луиза гневно вспыхнула: Болтон! И тут он… Да ещё и с охраной!
- Не могли бы вы подождать? – сдерживая раздражение, попросила она. – Мне надо поговорить с этим пациентом.
- Че-его-о?.. – удивился Болтон почти весело, будто услышал неожиданную шутку; уверенно опёршись на Теона, скакнул на одной ноге пару шагов вперёд и небрежно махнул свободной рукой: – Гриш, убери её.
Испепеляющим взглядом Луиза наблюдала за приближением болтонского телохранителя, уперев кулачки в бока; Гриш двигался всё медленнее и, оказавшись на расстоянии фута, совсем стушевался.
- Леди… П-прошу прощения, – краснея, выдавил он, неловко примерился и взял Луизу под локоток. – Пройдёмте, п-пожалуйста, на выход…
- Убери от меня руки! Болтонский верзила, – без труда вырвавшись, она гневно сверкнула глазами и вышла из палаты с гордо поднятой головой.
- Ну вот и что это было? – укорил Рамси. – Пык, мык… Теряешь хватку, боец! Эта полуторка тебя бы отмудохала, если б захотела.
- Меня никто никогда верзилой не называл… – мечтательно пролепетал Гриш; уши его так и пылали. – Шеф, кто она?!
- Медсестра из психушки, – бросил Рамси, не отрывая взгляд от Коги; тот смотрел на шефа с мрачной, тревожной решимостью; «Будто смертник», – мелькнула нелепая мысль. – Погуляй, боец. Меня тут вроде как на разговор единоличный звали…
- И Вонючку, – решительно сипнул Кога. – Вы присядьте шеф, не стойте: в ноге правды нет…
Рамси ковыльнул ближе и опёрся на прикроватную тумбочку.
- Он останется. Потому что мы знаем, что ты хочешь мне рассказать. – Скептический прищур сменился потрясением, неверием – по мере того, как шеф говорил: – Ты видел, как Вонючка застрелил Кируса. Но не видел, как Кирус целился в меня? И выстрелил. Но не попал, не успел попасть. – Рамси стоял неподвижно, но Кога весь подобрался, будто перед чем-то неумолимо наползающим. – Вопрос только – кто ещё знает?
- Шеф… – в запнувшемся голосе мелькнул почти страх – на какую-то долю секунды. – Шеф, я никому не говорил. Ноздре только написал, да автозамена всё всрала… Как же так, шеф, почему?!
Кога скрежетнул зубами, переведя взгляд на Вонючку, бесшумно скользнувшего ближе. На Вонючку, кощунственно выряженного в их, Второго отряда, элитную униформу в комплекте с ошейником. Эта бесчестная тварь не знала ни жалости, ни совести – ничего, кроме пёсьего служения. Если бы он соврал, что сожалеет, Кога плюнул бы ему в рожу – и похрен на последствия. Но Вонючка не сказал этого. Помолчав, он произнёс:
- Если бы была хоть одна возможность это не делать, я бы не сделал.
- Кирус был лучшим профессионалом, – не отводя от Коги взгляд, добавил Рамси. – Возможностей – не было. И я, кажется, знаю причину. Мне сказали сегодня, на его телефон был звонок от Любаны… В то время, когда она была уже убита. Ребята так и не поняли, что это, но… Похоже, шантаж. Моя жизнь взамен на её.
Вжавшись в противопролежневый матрас, Кога медленно отрицающе мотал головой. С болью, с горькой болью от того, как что-то рвалось, рушилось – и едва ли причиной была сползшая повязка на месте трахеостомы, из-под которой ленивой струйкой поползла между ключицами кровь.
- Я хочу, чтоб это было тайной, – сказал наконец Рамси, будто вынося вердикт. – Всё это. Имя Кируса останется чистым, несмотря на то, что он выбрал. А Вонючка останется чист перед отрядом. Думаю, это честный обмен.
- Да пусть они оба катятся в седьмое пекло! В двадцатое пекло! Или ещё подальше! – вряд ли сейчас кто-то назвал бы Луизу Хопер милой и безобидной, когда она, злобно пыхтя и ругаясь под нос, промчалась к выходу, распугивая коллег и пациентов одним только взбешённым взглядом. – Заколебали! Грёбаный ублюдок и Теон, скачущий перед ним, как ш-шавка! Да чтоб я ещё раз!
- Леди, послушайте, леди!
Рывок за плечо остановил её уже за дверью холла – краем глаза Луиза заметила мужскую пятерню в чёрной кожаной перчатке. И, медленно повернувшись, смерила смельчака убийственным взглядом.
- О-о-о-о, семеро утонувших боженек, кто бы это мог быть? – ядовито пропела она. – Ещё одна шавка Болтона? И что же господин лорд хочет от меня? Заткнуть мне рот? Убить? – Она широко раскинула руки, вырываясь из захвата болтонского молодца: – Вперёд!
Парнишка – едва ли старше двадцати – нервно повёл плечами под взглядом Луизы и отступил на шаг.
- Ну, что вы, леди, зачем вы так? – понурившись, произнёс он. – Я сам за вами пошел, и я не шавка.
Луиза шумно выдохнула через нос в тщетной попытке успокоиться и, сложив на груди руки, с вызовом приподняла бровь:
- И зачем же ты пришел? – Взгляд, скользнувший по несуразной тощей фигуре, невольно смягчился: – Как тебя зовут, не-шавка?
- Гриш.
Луиза приподняла бровь ещё выше, хотя только что была уверена, что уже достигла предела.
- Когда я вступил во Второй отряд, мои документы были уничтожены, – пояснил парнишка. – Осталось только прозвище, как и у остальных.
- Как мило, – фыркнула Луиза. – Так что же ты хотел от меня, Гриш? – она подчеркнула голосом его кличку.
Развернувшись на ступеньках спиной к больнице, Луиза поёжилась под взглядом проходившей женщины в пуховике и потёрла друг о друга руки – сплошь в мурашках под тонкими рукавами халата. Не стоило всё-таки вот так без куртки выбегать на улицу… Но в тот момент она была в таком бешенстве, что всё было абсолютно по барабану. Гриш всё мялся – и, неловко переступив по заснеженному граниту шуршащими бахилами, Луиза нетерпеливо вздохнула.
- Я несколько раз видел вас, – наконец признался болтонский молодец. – Там, около палаты господина Рамси и господина Вонючки.
- И? – враз закипая с новой силой, процедила Луиза.
Замечательно! «Господин Рамси и господин Вонючка»! Зашибись просто! Можно было бы в анекдоты записывать, не будь этот болтонец так трогательно серьёзен. Ещё и видел у палаты. Ох-ре-неть! Теперь расскажет всем своим, как дурочка-медсестра на господина Вонючку слюнки пускала?
Гриш смутился ещё больше и, похоже, вообще уже жалел о начатом разговоре:
- Я просто хотел сказать, что вы неправы! – решившись, выпалил он.
«Несите книгу рекордов», – только и подумала Луиза, когда левая бровь помимо её воли приподнялась ещё выше.
- Неправа? Я? – вкрадчиво уточнила она, потирая ладони.
Гриш молча шагнул вперёд, снимая куртку, – форменный чёрный свитер сделал его ещё несуразнее и худее – и укутал Луизу; левая рука, словно невзначай, задержалась на её плече.
- Вы наверняка думаете, что наш шеф – ублюдок и садист, который мучает Вонючку, – твёрдо начал он, не обратив внимание на изумлённое «спасибо». – Вы считаете, что шеф только им пользуется, что ему самому наплевать? – Гришу не нужен был кивок, чтобы продолжить: – Но вы не были с ним тогда, когда он думал, что Вонючка мёртв, что Болтон-старший убил его. А я был.
Гриш осторожно развернул притихшую Луизу и повёл вниз, к улице, жмурясь от солнца и яркой белизны неубранного снега.
- Он не то что сходил с ума, он просто… – болтонский молодец на несколько секунд замолк, подбирая слова, и Луиза улучила момент разглядеть его: невысокий, в общем-то, худой горбоносый парнишка казался очень серьёзным – словно ему действительно было важно объяснить. – Шеф просто… умирал в агонии. Будто, знаете, бешеная собака, насаженная на вилы. До последнего грызёт древко. Это очень страшно было, – дрогнув, признался Гриш.