Дьявол весной (ЛП)

– Я запомню на будущее.

– Пообещай мне.

– Обещаю. – Она склонила голову ему на плечо. – Что будет теперь? Дракон собирается рассказать полиции о том, что видел?

– Да, и пока мы не выясним, стоит ли это дело расследования, я бы предпочёл, чтобы ты не отъезжала далеко от дома.

– Габриэль... Миссис О'Кейр хорошая женщина. Она была очень добра ко мне и воодушевлена производством настольной игры, и я уверена, что она никогда и никому не навредит сознательно. Если женщина и связалась с чем-то опасным, то это точно не по её вине.

– Позволь я тебя предостерегу, любовь моя: иногда люди, в которых ты хочешь верить, будут тебя разочаровывать. Чем больше ты познаешь мир, тем меньше у тебя останется иллюзий.

– Я не хочу становится циничной.

Габриэль улыбнулся, уткнувшись лицом в её волосы.

– Немного цинизма сделает из тебя здорового оптимиста. – Он поцеловал её в шею. – Теперь давай решим, как я должен тебя наказать.

– Наказать меня?

– Ммм. – Его руки бродили по её стройным голым ногам. – Ты не выучишь урок должным образом, если мы его не закрепим.

– Какие у меня варианты?

– Они все начинаются с того, что ты снимешь панталоны.

Полуулыбка изогнула уголок её рта, пока Габриэль искал губы Пандоры.

– До ужина осталось совсем мало времени, – извиваясь, сказала она, когда он потянулся к шнурку чуть ниже её талии.

– Ты удивишься, узнав, что я могу проделать за пять минут.

– Исходя из недавнего опыта, я бы совсем не удивилась.

Габриэль рассмеялся, прижимаясь к её губам и наслаждаясь наглостью жены.

– Вызов. Ну, теперь ты можешь совсем забыть об ужине.

Пока он снимал с неё панталоны, Пандора боролась и повизгивала, Габриэль полностью затащил её к себе на колени, так что голые ножки свисли по обе стороны от его талии. Корсет из жёсткой ткани и креплений заставлял Пандору держать спину прямо. Он стянул с её плеч сорочку и поднял груди из поддерживающих чашечек корсета. Габриэль целовал бледные изгибы, неторопливо ловя нежные розовые соски губами, обводя их языком. В тисках корсета дыхание Пандоры становилось тяжелее, и она потянулась к передним крючкам.

Габриэль остановил её, нежно схватив запястья и возвратив их обратно к себе за шею.

– Оставь его, – пробормотал он, и, предвосхищая возражения, завладел её губами. Перед этим отвлекающим манёвром она не смогла устоять, жар вспыхнул мгновенно, как пламя, несущееся по фитилю.

Немного сместив Пандору, он сделал так, чтобы её ягодицы оказались между его раздвинутых коленей, оставив жену полностью открытой для действий мужа. Одна его рука оставалась у неё за спиной, другая скользнула между бёдер. Пальцы Габриэля щекотали, раздвигая лепестки и пробираясь сквозь шелковистый, нежный влажный жар, пока Пандора не задрожала на его коленях. Он знал, что с ней происходит, из-за корсета ощущения ниже талии разбегались в непривычных направлениях. Прижимая кончик пальца чуть выше скрытого пика, он мягко его возбуждал. Стоны Пандоры становились громче. Он обвёл показавшийся бутон и скользнул пальцем к маленькой бухточке ниже, и в ней затонул. Габриэль чувствовал, как её бедра подрагивают, мышцы изо всех сил пытаются свести их тела ближе друг к другу, чтобы сомкнуться вокруг дразнящих движений.

Лишив её нежного вторжения пальцев, он продолжал лениво с ней поигрывать, усугубляя ожидание, заставляя выгибаться и извиваться от нарастающего разочарования. Он ласкал её умелыми, круговыми движениями, избегая места, прикосновения к которому она жаждала сильнее всего. Её веки отяжелели, взгляд расфокусировался, а лицо восхитительно раскраснелось. Он заставлял Пандору парить на краю разрядки, смягчая ласки каждый раз, когда эротические мучения, казалось, вот-вот прольются на неё удовольствием.

Обхватив свободной рукой голову Пандоры, он приблизил её губы к своим, и она одарила его практически яростным поцелуем, пытаясь втянуть язык Габриэля в рот. Поддавшись, он накрыл её лоно ладонью, смакуя его огненно-жаркую, влажную мягкость.

Со вздохом оборвав поцелуй, Пандора неуклюже повалилась вперёд, опустив голову на его плечо.

Уступив, он поднял её и отнёс к кровати. Габриэль опустил Пандору на пол и склонил над матрасом. Она замерла в напряжённом ожидании, заметно дрожа, пока он расстёгивал брюки. Его плоть была твердой и почти непристойно опухшей, чресла переполняла дикая боль от вида лежащей в ожидании жены, такой доверчивой и неподвижной. Столь невинной. Он подумал о том, как однажды сказал ей, что есть определённые вещи, о которых джентльмены не просят своих жён. Она сказала нечто о готовности, но было очевидно, что ни черта не понимала о том, что он имел в виду.

Его рука прошлась по её узкой, затянутой в корсет спине и задержалась на завязанном бантиком шнурке. В его голове проплывали эротические идеи, которые он не хотел от неё скрывать. Габриэль не был уверен, изменится ли её отношение к нему, если он раскроет Пандоре свои тайные пристрастия. Но если и существовала женщина, которая стала бы ему и женой, и любовницей и смогла бы принять его целиком, включая запутанные тайные желания и глупые фантазии, это - она.

Не позволив себе задуматься об этом дважды, он развязал узел на корсете. Габриэль молча потянулся к рукам Пандоры, опуская их вниз и заводя за спину. Она напряглась, но не стала сопротивляться. В этой позиции её плечи выгнулись назад, а ягодицы приподнялись вверх. С колотящимся сердцем, он ловко привязал запястья к корсету, стараясь не слишком туго затягивать шнурки.

Вид связанной Пандоры на кровати обрушил на него волну всепоглощающего жара. Тяжело дыша, он массировал и гладил её ягодицы. Габриэль почувствовал недоумение и любопытство жены, увидев, как она осторожно согнула запястья в оковах шнурков. Пандора лежала полуголой, он был полностью одет, но никогда Габриэль не чувствовал себя настолько выставленным на показ. Он ждал её реакции, готовый немедленно развязать узел, если она возразит. Но Пандора молчала и не двигалась, лишь тяжело дыша.

Его рука медленно блуждала между её ног, уговаривая их раздвинуться шире. Он взял ноющий жёсткий член и провёл головкой взад вперёд по плавящейся плоти. Пандора выгнула спину сильнее, начав сгибать и разгибать пальцы, как нежные ветви анемоны. Она издала низкий, дрожащий звук и толкнула бёдра назад, прижимаясь к нему, показав, что не только разрешает, но и получает от этого удовольствие. Очевидно, пока Пандора доверяет ему, она позволит эти и другие интимности в будущем.

Переполняемый облегчением и волнением Габриэль склонился над ней и простонал несколько слов, какие-то были нежными, другие грубыми, но он уже потерял над собой контроль. Как только Габриэль вошёл в неё, она вскрикнула и начала содрогаться, её внутренние мышцы сжимались, а его бёдра раскачивались, непрерывно вонзаясь в неё, практически отрывая ноги Пандоры от пола. Вторгаясь во влажные пульсирующие глубины, он не сбавлял темпа, прочувствовав её разрядку до последнего беспомощного содрогания. Когда, наконец, она задыхаясь затихла, он дёрнул за шнурки, высвободив запястья.

Габриэль забрался на кровать и резким движением расстегнул её корсет. Распахнув эту деталь одежды, он разорвал спереди тонкую сорочку и наклонился, чтобы провести языком по её телу от пупка до груди. Пандора извивалась, словно пытаясь улизнуть от него. Когда он зарычал и пригвоздил её бедра к матрасу, она, задохнувшись, рассмеялась. Но он слишком далеко зашёл, обезумел от нужды, и ему было не до веселья. Габриэль взобрался на Пандору, его плоть грубо утыкалась в неё, пока не нашла правильный угол. Как только его член проскользнул внутрь, её интимные мышцы с лёгкостью обхватили его, затягивая до самого основания.

Выражение лица Пандоры изменилось, и стало покорным, как дикое животное, она принимала своего самца, её бедра приподнимались ему на встречу, приветствуя и укачивая. Габриэль захватил губами рот Пандоры, вонзаясь в её глубины, вновь заставляя жену задыхаться от желания. Описывая бёдрами окружности, извиваясь, он довёл её до новой кульминации. Она прикусила его плечо, царапаясь ногтями, небольшие уколы боли разожгли в Габриэле умопомрачительный пыл. Глубоко погрузившись в её плоть, он достиг своей собственной разрядки, удовольствие взорвалась в нём, сокрушило и затопило, он растворился в Пандоре, полностью сдавшись на её милость, не желая себе никакой другой женщины, и никакой другой судьбы.