Страница 43 из 63
Ощущаю странный укол боли в своей груди, я оторвала взгляд от парочки. Боль распространилась на мои виски.
— Да.
Он внимательно посмотрел на меня.
— Ты не слишком уверена в этом.
Я сжала монетку между пальцев, раздумывая о том, как мы с Хайденом начали с почти поцелуя и закончили тем, что даже не говорили сегодня утром. Мы ссорились раньше, но теперь все было иначе.
— Я просто устала.
Мистер Тео все еще смотрел на меня.
— Ты вчера рано ушла из школы. Ты сама хотела или тебя заставили?
Его вопрос застал меня врасплох и, учитывая боль в висках и отсутствие сна, я была не готова придумать новую ложь, как и говорить вовсе. Я хотела просто прожить этот день и поспать.
— Эмбер?
Я моргнула от неожиданности.
— Нет. Думаю, я что-то подхватила.
— Ну что ж, у тебя впереди каникулы на День Благодарения, чтобы прийти в себя и выздороветь.
Да уж. Всю неделю сидеть в доме с людьми, которые меня ненавидят — тот еще курорт.
— Хороших вам каникул. — Я сама слышала опустошение в своем голосе. Никаких эмоций. Я слишком устала. А может дело в другом. Я поправила сумку на плече.
— Эмбер? — позвал он. Я уже успела отойти и мне пришлось развернуться. — Береги себя.
Глава 21
Я смотрела на свою чашку горячего шоколада, изучая завитки. Она может и злобная похитительница детей, но тетушка Лиз делала супершоколад. Отставив кружку в сторону, я взяла блокнот и открыла на чистой странице. Мои мысли были далеко, пока я рисовала линии на бумаге.
Лиз повела Оливию в библиотеку после ланча, и они еще не вернулись. Меня тоже приглашали, но я отказалась. Глупо. Ведь мне нужна была новая копия «Над пропастью во ржи». И так, как Оливия была единственным живым существом в этом доме, которое находилось рядом со мной, мне стоило пойти с ними.
Но вот, я сидела на крыльце, в самом углу так, чтобы ветер меня не обдувал, и ждала возвращения Оливии. Или как минимум я так себе говорила. Я определенно не ждала Хайдена и не хотела его встретить по возвращении домой. Я видела, как он уходил с Фиби и Гейбом чуть раньше днем. Меня не приглашали.
Карандаш все скользил по бумаге: линия тут, более четкая — там.
Ветер подхватил и понес коричневые и желтые листья через крыльцо. Они остановились около моих кед. Мои мысли перешли от Хайдена к мыслям, от которых в моем желудке начался пожар.
Я ни капли не сомневалась, что кто-то в этом доме имел прямое отношение к тому, что в моем шкафчике появлялись «подарки». Моя грудь сжималась от мысли, что я живу рядом с тем, кто виновен в аварии.
Я перестала рисовать, убрала с лица пряди волос и уставилась на результат. Ошибки быть не могло. Он смотрел на меня с листа, с однобокой ухмылкой на полных губах. Я издала разочарованный стон и закрыла блокнот, когда дверь открылась.
Паркер.
Он остановился на верхней ступеньке и повернулся, его взгляд остановился на мне. Солнечный свет озарял его лицо, но это не смягчило его черт.
Я засунула карандаш в блокнот и начала вставать, но от чего я пыталась убежать? Паркер и так все знал.
Он вздохнул, глядя на ключи в своей руке.
— Я сожалею о том, что произошло в хижине.
Я застыла на месте. Просто замерла. Паркер не говорил со мной. Никогда.
Он зажал ключи в руке и спустился по ступенькам, остановившись почти в шести футах от меня.
— Иногда, когда я читаю людей, меня это захватывает. И я не могу остановиться, — он смотрел на лес, пока говорил. — А тебя было особенно тяжело прочесть. В твоей голове столько всего происходит.
Я не знала, что на это ответить. Извиниться? Но это казалось неуместным, поэтому я промолчала.
Паркера это устроило.
— Тебя тяжело блокировать. Люди, чей мозг постоянно работает, постоянно транслируют свои эмоции, — он прервался, наконец, посмотрев на меня. — Фиби сказала, что ты видела.
— О, — произнесла я, понимая, что он имел в виду порезы.
— Ей тяжело блокировать тебя, блокировать Хайдена. Это доводит ее.
Мне показалось, что Паркер извиняется за поведение Фиби, объясняя мне, почему она причиняет себе боль.
— Я понимаю, что для нее это сложно, но ей не стоит ранить себя. Кто-то должен что-то сделать. Помочь ей.
Он наклонил голову на сторону.
— Фиби в порядке.
— Люди в порядке не режут себя.
— Люди также не думают, что у них нет души, — Паркер поднял брови. — Как и не верят в то, что хотят причинять людям вред. Думаешь, ты сама в порядке?
Моя челюсть отпала.
— Разве не так ты относишься к своему дару? Ты веришь, что не можешь справиться с ним, что твое прикосновение неконтролируемо. И ты убедила себя, что у тебя нет души, что ты зло. Таким образом, это снимает с тебя ответственность.
— Это неправда.
— Фиби режет себя, чтобы отвлечься от чужих эмоций. Я держусь подальше от людей, чтобы не копаться в их головах, — и, наверное, для того, чтобы доказать свои слова, он сделал еще шаг назад. — Гейб счастливчик, ему не приходится справляться с этим, как нам.
— А что насчет Хайдена? — спросила я, прежде чем смогла остановиться.
На его губах появилась циничная улыбка.
— Хайден научился принимать свой дар. В отличие от всех нас он знал, как справиться. И справлялся.
— Говоришь так, словно теперь не справляется. Я не верю в это. Он такой сильный.
Паркер покачал головой.
— Хайден показывает тебе то, что хочет, чтобы ты видела. Ты не знаешь Хайдена. Он никогда не контролирует себя, особенно рядом с тобой.
***
Ты не знаешь Хайдена.
С блокнотом и чашкой шоколада в руке, я зашла в дом, когда Паркер уехал. Меня трясло, несмотря на то, что в доме было тепло. Почему я вообще думала о Хайдене? Мы теперь даже не друзья. И, кроме того, если верить Фиби, его привлекают сломленные и потерянные люди.
И это мне не льстило.
Мне не нужна была его помощь в контроле над моим прикосновением. Мне нужно было, чтобы он верил, что его отец повинен в аварии. Но что до всего остального: чем мы делились, о том, что не касалось моего прикосновения или аварии? Его дружба, то, как он мог разговорить меня на любую тему? Или то, как он смотрел на меня, то, как я чувствовала себя рядом с ним?
Останавливаясь в холле, я хотела пнуть себя. Мне было не нужно все это за прошедшие два года.
И, уж точно, мне это было не нужно сейчас. Что мне нужно было, так это забыть о Хайдене, потому что сейчас не он был важен. А тот, кто устроил аварию.
Чем больше я думала об этом, тем больше недоумевала, кому настолько нужна была Оливия, чтобы убить за нее. И — не будем забывать об этом — убить и меня тоже? Когда я была просто подростком. А может они планировали стереть и мой мозг тоже… все воспоминания об Оливии, но, когда она меня вернула с новым «даром», они поменяли свои планы. Наверное, они хотели посмотреть, на что я способна, как я справлюсь с этим сама.
Я просто не могла понять, для чего все это.
Засунув блокнот под руку, я потерла виски. Эх. Недостаток сна в сочетании с тяжелыми мыслями вызвал у меня головную боль.
Я пошла на кухню помыть чашку и обнаружила там Кромвела за столом, вокруг него лежало несколько газет. Я не успела быстро уйти, прежде чем он поднял на меня взгляд.
— Привет, Эмбер.
— Привет, — я помыла чашку в раковине, ощущая его тяжелый взгляд на своей спине. У меня ушли все силы не наброситься на него с обвинениями. Когда я обернулась, Кромвел откинулся в кресле.
— Можно задать вопрос?
Он кивнул.
— Можешь задавать любые вопросы.
— Возможно ли, что мои родители знали о даре Оливии? Прежде, чем она начала его использовать активно?
Кромвел взглянул на одну из газет.
— Возможно, особенно, если Оливия была не первой одаренной в семье.
— Вы говорите о том, что у кого-то тоже был дар? Нашей семье?
— Не доказано, что дар передается по наследству, но есть семьи, в которых есть больше, чем один одаренный. Как Фиби и Паркер.