Страница 10 из 78
У троих клеймо на лбу — каторжные, а у пятерых не хватает одного или двух ушей, что является аналогом земного условного наказания. Здешние судьи обожают не сажать людей в тюрьмы, а получать с них штрафы. Часть идет в доход государства, часть остается в округе и на его жалованье. Понятно, что выберет, если не поймали над трупом с руками в крови. Вот банда за своих и вписывается. Заплатят, а попавшийся потом вернет. Ну а чтобы сразу видеть рецидивистов, уши отрезают. После второго уха оказаться в тюрьме не рекомендуется: отправят кайлом махать на каторгу в качестве государственного раба. Сбежать, может, и получится, или отработать положенный срок, о чем красноречиво сообщают присутствующие подельники, но большинство не возвращается. Обращаются и кормят не лучшим образом, выжимая все соки. Одно слово — каторга.
Через несколько канну[1] подземный ход стал опять расширяться. Я встал на ноги и пошел. Сначала сильно наклонившись вперед, на согнутых ногах. Но потом ход настолько увеличился, что можно было идти, уже не нагибая головы, во весь рост. Глянул на стену и убедился в наличии правильного знака. Многие оставляли свои автографы, отмечая пройденный путь. Иначе как можно было бы двигаться по катакомбам и не заблудиться среди запутанного лабиринта ходов, поворотов и разветвлений? Стрелки или надписи нечто значили для рисовавшего, остальным ничего не говорили. И люди не делились своими отметками. Я тоже не собирался излагать подробности всем подряд.
— Последний отрезок, — сказал я для общего сведения. — Очень паршивый, но недолго.
Дальше штрек сужался до такой степени, что приходилось ползти, то и дело задевая стены. Нет, сам бы я сюда не сунулся, но Псих четко дал ориентиры. До сих пор не понимаю зачем. Хотел избавиться от Паленого с моей подачи? Он не мог не понимать: рано или поздно подобное знание сработает, как стреляет в пьесе висящее в первом акте ружье. Неужели натурально видит будущее? Тогда неудивительно, что забился в подземелье. Такого человека должны ненавидеть и бояться. А уж использовать…
В первое время я относился к разговорам про магию с привычным пренебрежением человека из двадцать первого века. Эти бесконечные суеверия, обряды, намеки, знаки и послания повсюду — от полета птиц до извлеченных из убитого животного внутренностей. Гадают на чем угодно. А еще водяная старуха, норовящая утопить зазевавшегося, людоеды с гор и прочие подземные страшилища. Как ни удивительно, кое-что оказалось настоящим, вроде амулета на расставание. И колдуны с их тварями тоже. Водных скакунов и жуткую пародию на лошадей видел своими глазами. А это напрягало всерьез, ломая нормальную картину мира. Здесь другие физические законы или эволюция не такая? Почему тогда предсказания не могут оказаться истинными?
— Здесь, — сообщил, показывая на глухую стену. — Теперь максимально тихо.
Осторожно извлек камни, лишь для видимости поставленные и ничем не скрепленные, объясняя ситуацию. За ними — дыра. Это отнюдь не лаз, а бочка. Внутри немалый подвал с пустым содержимым. Давно не используется, а прежде тут проживал торговец. С этой стороны днище убрал, с той открыл и вернул на место. С виду ничего не изменилось, да и не пользуются им. Ну разве иногда кто гадит, о чем любому моментально сообщает запашок. Не так чтобы постоянно, но достаточно часто. Потому и не суются сюда нормальные люди. Выход в дом закрыт намертво. А вот спуск, по которому бочки когда-то катили, — заперт лишь на щеколду. Ее поднять труда не составляет.
Один из телохранителей Сипа отстранил меня, не позволяя нырнуть первым. Затем клейменый ловко прополз мимо. Потом еще двое. Шипели нечто неразборчивое из подвала, но явно не тревожное. Чувствовал я себя Шараповым в последней серии. Все это время висела тяжелая рука у меня на плече, и очень вероятно — острие ножа где-то в районе почки. Если наверху засада, прямо здесь и порежут на куски. Поскольку тишина, я шел в середине. В самом конце тоже не пустят, должен быть под наблюдением. Вдруг драпать надумаю. О! Точно. Седьмым и пустили.
В щель в рассохшейся двери можно рассмотреть двор с воротами. Полнолуние пошло на убыль, но света хватает. Поэтому охранника у крыльца хорошо видно. Да он и не скрывается. Его задача — подать сигнал в случае появления гостей, не больше. К счастью, собак в Ильме не любят: они считаются нечистыми животными. Пастухи используют, и все. А в домах не держат — некому нас учуять преждевременно.
Сигнал-жест Сипа я увидел краем глаза, но не понял. У них, похоже, своя отработанная система. Один из команды осторожно поднял щеколду и приоткрыл люк — по сантиметру, медленно и терпеливо. Тот самый человек-бык бесшумной тенью перелился наружу, без малейшего звука. При его габаритах это было настоящее чудо. Легким ветерком промелькнул он по дорожке к часовому.
В прошлой жизни мне не приходилось воевать. Честно говоря, и не рвался я кому-то что-то доказывать. Спортом занимался, но чисто так, для физического удовольствия и чтобы при необходимости суметь двинуть противнику. Немного бокса, чуток борьбы. Летам к двадцати уверовал в собственную крутость, пару раз уделав излишне агрессивных. То к моей девушке приставали, то пытались карманы почистить. Уже чисто для себя регулярно на качалку ходил, дома турник, брусья и прочее. По воскресеньям в любую погоду кросс на километр с секундомером. Ну и постучать по груше регулярно.
А потом мне новый охранник отца продемонстрировал, насколько я не боец. Сам напросился на спарринг — вот он меня и вырубил в три секунды. Тут и дошла разница. Я был просто спортсмен. А он оказался машиной для убийства, натасканной на моментальное выведение из строя врага с переломами костей в самом лучшем случае. Потом он мне кое-что показал и рассказал, но всерьез не натаскивал. Так вот этот тип был ничуть не хуже. Караульный ничего не услышал, пока его не взяли сзади за голову и не ударили кинжалом под лопатку, зажимая рот. Тот даже вякнуть не успел.
Между прочим, только в кино режут глотку. В жизни это неудобно и тяжело. Да и кровь брызжет фонтаном, а человек вполне способен крикнуть, прежде чем ему перепилят горло. Так, во всяком случае, объяснял когда-то в другой жизни специалист. И, видимо, он был прав. Здешний профессионал поступил именно таким образом.
Он еще держал уже мертвое тело, а команда дружно полезла наружу. Хлопок по спине подсказал необходимость не отставать.
Сип нагнулся над лежащим покойником и довольно кивнул, выпрямляясь. Улыбочка была не из приятных, но, кажется, он увидел нечто хорошее. Скорее всего, близкий круг врага в лицо знает и остался довольным.
— Хотокон, Щука — снаружи, — скомандовал он шепотом.
Ну не очень-то и хотелось в бой. Хотя опять страхуется. Мало ли, как себя поведу, да еще и для присмотра человека оставляет. Кто тут может появиться, когда дверь в дом стандартно одна, а окна узкие, чтобы не лазили.
— Давай!
Человек-бык легонько постучал в дверь.
— Чего, Копач? — спросил спокойный голос практически сразу, и дверь начала открываться.
Створку рванули с силой, и человек на пороге только и успел булькнуть. Чем его угостили, мне видно не было, но уж точно не пряником. Прыгая через упавшего, бандиты ломанулись внутрь. Через несколько секунд в доме раздался крик и зазвенело железо. Кого-то наверняка успели кончить, застав врасплох, однако там слишком много народу, и вряд ли кто спал.
Щукой оказался один из каторжных. Маленький, щуплый, на вид не сильнее меня, хотя в возрасте. Забавнее всего была его ленинская кепка. Если повседневная одежда практически у всех не особо отличалась по покрою — шаровары с рубахами, достаточно удобные в теплом климате, и разница лишь в шитье и ткани, дома ходили в натуральных пижамах, — то головные уборы радовали диким разнообразием. Шляпы с широкими полями, из соломы, кожи и ткани, квадратные академические шапочки, пилотки, пуштунки, колпаки, береты с помпонами, кисточками и без, кепки с козырьками, ушами и так далее, и тому подобное, на любой вкус. В основном это был признак некоего народа, а не сословия. Правда, даже память Гунара редко могла порадовать. В его деревне столько не попадалось, и он тоже частенько не имел понятия о происхождении людей. Сам я носил нечто вроде немецкого кепи, но это вышло случайно — Псих подарил.
1
В одном канну приблизительно 2,5 м.