Страница 7 из 14
***
Только вечером обессиленный Марк отправился в ближайший отель, но его постигло разочарование – все номера от затрапезного с выбитыми стёклами до люкса были заняты иностранными корреспондентами. Администратор – маленький ливиец, пожав плечами, извинился.
– У нас нет свободных комнат. Единственный вариант, – проговорил он на скверном английском, – за углом есть здание, оно разрушено и теперь по нему бьют редко. Там вы сможете укрыться. Если хотите, я дам вам плед.
Марк согласился, и администратор принёс ему тёплый плед. Дом, что станет его приютом на ночь, располагался в нескольких кварталах от здания, где устроили больницу для раненых. Укромным уголком оказалась двухэтажная лачуга с большой дырой в кровле, внушительными трещинами и отверстиями от пуль в стенах. Здесь некогда жила семья с детьми. На первом этаже по полу разбросаны игрушки: куклы с оторванными головами, потрёпанные плюшевые медвежата. Из мебели в доме остались лишь поломанные стулья. Марк шёл осторожно, опасаясь наступить на растяжку, которую могли установить повстанцы. Оглядываясь и прислушиваясь к шорохам, он поднялся на второй этаж. Сквозь огромную щель в крыше было видно тёмно-синее небо и яркие точки звёзд, тьму в пустынной комнате разгоняла луна. Нарушала романтичность момента, далёкая стрельба, которую вели мятежники с побережья.
В старом железном ведре Марк развёл костёр и подбрасывал в него обломки стульев и газеты, найденные в коробке. Весело разгорелось пламя, стало теплее. Закутавшись в плед, пропахший сигаретным дымом, Ланской устроился в углу.
В кафе отеля Марк купил ужин – спагетти. Столовых приборов ему не досталось. С шальной улыбкой и руками обработанными джином, он приступил к трапезе. А после смотрел на далёкий небосклон, что виднелся в пробитой крыше, запивал тоску остатками бифитера и ощущал себя незначительной песчинкой.
В больнице кормили не лучше, но Вадим ел с большим аппетитом – ему нужны были силы, чтобы выбраться из пылавшей Ливии. После обеда он наблюдал за медсестрой со скорбным, но очень красивым лицом. Она была мусульманкой и носила платок, скрывавший её волосы и шею. Иностранцу не следовало общаться с местными девушками или пристально разглядывать их, однако Вадим не удержался и украдкой кидал взгляды на юную особу. Кроме него в маленькой душной палате с облупившимися стенами расположили двух раненых черноглазых подростков, которые с любопытством следили за каждым его жестом. Иногда они смеялись и говорили по-арабски между собой, должно быть, обсуждали чужака.
– Как дела в больнице? – спросил Вадим у медицинской сестры, чтобы растопить лёд молчания.
Он не знал, понимает ли она английский, но ему отчаянно хотелось побеседовать с кем-нибудь. Медсестра обрабатывала его раны йодом, и услышав вопрос, замерла на мгновение.
– Много пациентов, врачи едва справляются. Не хватает крови, – зардевшись, произнесла девушка на плохом английском языке.
– А кто сдал кровь для меня?
– Тот, кто привёз вас, кажется, ваш друг, – сказала она и, закончив процедуры, вышла из палаты.
Спустя неделю Вадима выписали из больницы. Он пропустил самые интересные события – Баб – аль – Азизия пала, Каддафи скрылся. Вадим корил себя, что не вернулся за фотоаппаратом, где на карте памяти остались все фотографии, сделанные им в этой командировке. Если бы он собрал волю в кулак, то смог бы забрать кофр с техникой. О продолжении работы в Ливии не могло быть и речи. Вадима постигла неудача, но жизнь, полная блестящих возможностей и ошеломительных разочарований осталась при нём, а это значит, что "золотой" кадр ждёт впереди. Его история продолжается.
Глава 2. Последняя встреча
Палило солнце, его мощные лучи пронзали, как тысячи раскалённых острых мечей. Марк прислонился спиной к тёплой стене и спрятал руки в карманах. Он выглядел напряжённым, будто обдумывал что-то, но когда увидел друга, улыбнулся, и от былого напряжения не осталось и следа.
Вадим без особого желания покидал больницу. Ему предстоял долгий и полный опасностей путь в Египет, откуда он улетит в Россию.
– Брылёв ждёт моего бесславного возвращения, – угрюмо произнёс Вадим, вспомнив о потерянном фотоаппарате и отсутствии снимков.
– Ты вернёшься – это главное. Всё впереди. Возможно, не за горами "Серебряная камера", – Марк ободряюще похлопал его по плечу.
– Я завалил съёмку, со мной такого не бывало, – с сожалением признался Вадим. – Брылёв меня выкинет.
– Порой и ангелы падают. Есть вещи, неподвластные нам.
– Надолго остаёшься? – спросил Вадим.
– Даже солнце не знает, когда закончится дождь. Как получится, – Марк пожал плечами. – Сделаю золотое фото и примчусь в Москву.
Марк не боялся, что его настигнет смерть от меткой пули. Он провёл несколько месяцев в зоне военных действий и его инстинкт самосохранения работал с перебоями. За гениальным кадром он был готов лезть в самое пекло. И вот, лучшая фотография, снятая им, украшает передовицу "Утренней звезды".
– Ты сегодня странный, – нахмурился Платонов, – что-то задумал?
– Странный, – повторил Марк, – нет, вовсе нет. У тебя никогда не бывало такого чувства, что сегодня произойдет то, что изменит твою жизнь навсегда?
– Обычный бессмысленный день, – ответил Вадим.
Разговор показался ему неловким.
– Каждый день имеет значение.
– Я вернусь домой несолоно хлебавши – вот значение слова "сегодня" для меня.
– У тебя ещё будет шанс реабилитироваться.
Вадим усмехнулся. Как Марк мог понять его, ведь он всегда доводил работу до конца и получал восторженные отзывы.
– Спасибо, – искренне поблагодарил Вадим.
– За что?
– Ты стал для меня донором, можно сказать, кровным братом. Не каждый готов отдать кровь своему конкуренту.
– Своему другу, – тихо поправил его Марк.
Раздался громкий сигнал. Абдалла хотел тронуться в путь до темноты, пока на дорогах относительно безопасно.
– Встретимся в мирной Москве, – улыбнувшись, предложил Марк.
– Удачи тебе, – Вадим пожал руку коллеги.
Затем, держась за больной бок, сел в старенький форд, и фиксер Абдалла резко вывернул руль. Вадим смотрел в зеркало заднего вида на Марка, который очень скоро превратился в маленькую точку на горизонте.
***
Редакция "Утренней звезды" располагалась на Цветном бульваре. Большое здание, построенное в тридцатых годах двадцатого века – типичный образец конструктивистского стиля. Серая глыба возвышалась над прохожими, подавляя своими грандиозными размерами и торжественной монументальностью. Посетителей встречала выцветшая металлическая вывеска. Платонов иногда сотрудничал с этим изданием – продавал фотографии из командировок, писал статьи.
Он прошёлся по редакции, занимавшей два этажа, поздоровался со знакомыми журналистами, спросил у них о Марке, затем пошёл дальше по коридору. Остановился у двери, на которой висела латунная табличка, сообщавшая всем, что это кабинет главного редактора. Вадим тактично постучал и, услышав приглашение, вошёл.
– Здравствуй! Как здоровье? Поправился? – осведомился главред.
Главным редактором "Утренней звезды" был Сергей Иванович Маленков. Все черты его внешности говорили о крайней скупости: тонкие губы, близко посаженные глаза и плотное телосложение, намекавшее о любви к застольям. В одежде он отдавал предпочтение деловому стилю. Изворотливый предприниматель, Маленков с успехом ковал себе карьеру не только в журналистике, но и на политическом поприще. Они познакомились давно, когда Вадим подрабатывал стрингером – снимал митинги, чрезвычайные происшествия и предлагал их разным изданиям.
– Спасибо, сегодня я полностью здоров, – улыбнувшись, ответил Вадим. – Добрый день, Олеся Михайловна.
В кабинете у окна сидела Олеся Михайловна, работавшая фоторедактором в "Утренней звезде". Сдержанная, неулыбчивая девушка, всецело преданная работе. Она кивнула в ответ на приветствие Вадима. Он был коротко знаком с ней – Олеся принимала фоторепортажи у внештатных сотрудников. Вадим помнил её, как умную и элегантную даму. Такой она предстала и сегодня – строгий брючный костюм со стрелками, идеально отутюженная белая рубашка и очки в прозрачной пластиковой оправе, сквозь которые она оценивающе окинула взглядом Платонова.