Страница 75 из 94
Александр резко обернулся, словно не веря сказанному, но Святослав с горечью покачал головой:
— Вести верные...
Ярославич налился гневом.
— Галичанин белены объелся, что ли? Да я его собственными руками задушу. Веру отцов рушить не дам. Мало я этих папских выкормышей сёк?
— Андрей наш за его дочь свататься хочет...
— Ты, дядя, всё в одну кучу-то не вали. Свататься, пусть сватается, а измены Данииловой не допущу. Дружину свою соберу и огнём Галич вычищу, несмотря на то, что мы по матери сродственники!
Через полчаса герой Невский уже разговаривал с Андреем.
— Коли камень у тебя на душе, ты не таи. Ни к чему нам меж собой ссоры заводить, какие могут в настоящую брань оборотиться. Пока все мы здесь, выскажи, чем недоволен. Не хочется в Переяславле княжить, найдём любой другой удел.
— Какой? — усмехнулся брат.
— Хочешь, на Псков садись, я с вече договорюсь.
— А ежели я здесь, во Владимире хочу? Да великим князем? Тоже пособишь? — рассмеялся он.
— Мы сами не должны свой родовой закон нарушать, иначе никакого порядка не будет, и народ нас откажется принимать. Так ещё прадеды наши жили, — нахмурился Александр, в волнении расхаживая по горнице.
— Законы с умом надо исполнять, — горячо возразил Андрей. — Какой из Святослава великий князь? Ты посмотри на него. Белый одуванчик. Дунь, и во все стороны разлетится! И это в то время, когда татарва проклятая со всех сторон наседает да Литва с немцами душат. И потом я отцу помогал Владимир и другие грады восстанавливать, я всё знаю, ведаю, что он дальше хотел делать, надо укреплять Русь, собирать её, а при Святославе, дай Бог ему здоровья, — Андрей перекрестился, — всё остановится. Вот и давай думать: на пользу всем нам исполнение сего закона или во вред?
Когда брат, смеясь, заявил, что хочет стать великим князем, старший Ярославич всерьёз сие не воспринял. Но когда тот с пылом стал доказывать свои преимущества, Александра не на шутку прохватило ознобом. Ну хорошо, со Святославом всё понятно, он и вправду немощен, и тут новгородский князь более всего стремился проявить уважение к дяде и родовому закону, в душе надеясь, что младший Всеволодович откажется от власти, тем паче есть её кому передать. После Святослава старшим является Александр, он-то немощью не страдает, и заслуг у него поболе, чем у Андрея. Последний об этом даже не вспомнил!
— Я понимаю, что после дяди ты истинный наследник владимирского стола, — точно почуяв возмущение брата, нахмурившись, промолвил Андрей, — но мне казалось, ты привык к Новгороду, тебя там любят, и лучшего князя они вовеки не найдут. А потом ты настоящий воин, и, пока сидишь в Новгороде, за северные наши земли можно не опасаться. Я же в душе строитель, точнее, устроитель земли, и сейчас для всех нас это важнее. Потому-то я, а не ты, скажем, должен стать здесь великим князем, — без всякого стеснения проговорил Андрей, словно они примеряли кольчужку и наплечники, для кого какие удобнее.
— Вон как у нас... — промычал Александр.
Он был настолько потрясён, что душу будто кто-то приморозил, казалось, она ничего не понимала и не чувствовала.
— Потому предлагаю, пока никто не разъехался и народу мы не объявили, ещё раз собраться и всё разумно обсудить, а там перерешать, коли всех убедят мои доводы, — добавил Андрей. — Мы ныне умнее татар обязаны жить.
— Вон как... — Новгородского князя уже охватывало пламя праведного гнева.
— И ещё. Я уж никому, да и тебе не говорил, что отец наш собрался об этом самолично переговорить с тобой. Святослава он в расчёт не брал, сказал, как все мы, его сыновья, решим, так и будет, Святослав против нас не пойдёт. А ты тогда ускакал с литами воевать да вернулся только через полгода, отец подождал-подождал да уехал в Каракорум. Он хотел и тебя о том же попросить, чтобы ты мне уступил великое княжение, ибо я всё знаю и продолжу строительство. Так что тут ещё и посмертная воля отца нашего есть, потому-то он за мной никакого удела и не записал, полагая, что я останусь здесь...
Андрей шумно вздохнул, ему нелегко всё это было выложить старшему брату.
За окнами лил холодный осенний дождь, а здесь в горнице трещали дрова в печи, было тепло и уютно, у новгородца же всё в глазах потемнело от обиды. Известие о столь подлом решении отца точно обухом по голове ударило. Одно дело чувствовать холодок в отношениях с ним, другое — услышать, как за твоей спиной плелась нить заговора: как бы поискуснее лишить тебя наследства. Держат тебя новгородцы наёмным князем, не гонят со двора, вот и оставайся рад-радёшенек, а мы тут своего, прижитого в походах сыночка-ласкуна на стол посадим. Вон как! Тот же неистовый Ярослав придумал про устроителя земель, наделив сим нелепым званием Андрея. Однако, сколько ни говори таких слов, волчьи уши из-под треуха торчат: завтра герой Невский должен будет ездить на поклон к брату и во всём его слушаться.
— Что молчишь, братка? — не выдержав, спросил Андрей.
— А что ты хочешь от меня услышать? Согласия? — глухим голосом проговорил Александр.
— Хотелось бы поддержки и согласия! — чувствуя недовольство новгородца, напористо произнёс брат. — Тебе ж не интересно возиться с лесорубами, плотниками, каменщиками, печниками, убеждать их срубить одну-вторую улицу без денег, каковых в казне почти нет, а города поднимать из пепла надо. Вот меч из ножен вынуть да на врагов понестись, тут тебе равного нет, я и тягаться с тобой не буду, как ты, наверное, со мной в устроительстве. Но важнее ныне второе! Ибо со степняками мы о мире договорились, и года четыре, а то и боле, браниться с ними глупо. Я тебе больше скажу, что я задумал...
Любимец отца подошёл к двери, выглянул, проверяя, нет ли наушников, вернулся, налил себе медового пенистого кваску. Продолжил не сразу, точно сомневаясь в душе, стоит ли вообще об этом говорить, тем не менее начал:
— Сейчас Даниил Галицкий с римским папой хочет договориться, чтобы тот помог нам. Может быть, в том и состоит великое провидение для Руси, что она должна воссоединиться со всей Европой и обрести лишь одного врага: грубых азиатов, верующих в идолов и в огонь. Мы же все веруем в Христа и спорим по каким-то пустякам. Наши епископы утверждают, что Святой Дух исходит только от Святого Отца, а римляне добавляют: ещё и от Сына. В чём тут противоречие? Мы утверждаем, что существуют только Рай и Ад, римляне добавляют ещё и Чистилище. Да пусть будет и Чистилище, что тут преступного? Или из чего делать просфоры: из пресного или квасного хлеба. Какая разница!..
— Замолчь! — уже не сдержавшись, прошипел Невский, губы у него побелели от ярости. — Замолчь, или я прикончу тебя прямо здесь, в отцовском доме.
Его словно подкинуло, затрясло от гнева, он никак не мог успокоиться, и Андрей в страхе умолк, понимая, что разбудил в своём брате чумного зверя.
— Никогда этого не будет. А если ты попробуешь этому поспошествовать, я вот этими руками оторву тебе голову. Запомни и никогда не забывай о том, если хочешь жить.
Он на негнущихся ногах двинулся к двери, но, не открыв её, вернулся назад.
— А на столе владимирском будет сидеть Святослав, и до тех пор, пока смерть не заберёт его. И, пока я жив, титул великого князя будет передаваться по старшинству, и никто не посмеет сие оспорить. Никто!
Александр бесстрашно взглянул на брата, и тот, не выдержав этого яростного взгляда, опустил глаза.
— И не говори лучше никому, что мне выложил, иначе наш народ православный сам тебя растерзает, — уходя, добавил он.
Наутро Ярославич уехал в Новгород. Гундарь просился с ним, не хотел оставаться с немощным Святославом, но Невский упросил его послужить дяде:
— Кто-то же должен защищать великого князя? А дружина тебя слушается, и ты станешь надёжей дяде. За Андреем присматривай, чуть что — меня зови! Из сына же твоего я доброго дружинника выпестую.
Андрей даже не вышел на крыльцо проститься. Святослав, провожая старшего Ярославича, прослезился.