Страница 6 из 14
«Солнце любви в пустыне грёз»
А Борзенков не находил себе места все выходные.
– Что ты мечешься, как тигр в клетке? – нервничала мама Борзенкова, Тамара Степановна. – Ты можешь мне объяснить, что происходит?! – мама повысила голос до визга.
Борзенков ходил взад и вперёд по периметру маленькой двухкомнатной хрущёвки на северной окраине Минска и всё время молчал, чем раздражал и беспокоил свою престарелую мать.
Его мысли сбивались в кучу: «снежный человек» в чёрной шапочке, Злата Авдеева, признание ей в любви, кувыркание у неё под окном в сугробе, звёздочки, а потом снежинки в глазах, ревность и любовь, отсутствие чёткого ответа на признание, ни «да», ни нет… В общем, полный кавардак в голове. А ещё: как себя вести завтра при встрече в офисе, как держаться рядом с ней на новогоднем корпоративе… и так далее, и тому подобное. Борзенков держал обе руки в карманах брюк, иногда он их вынимал и хватался за волосы на своей голове, хотя они и без того были взъерошены и, похоже, немыты…
– Да перестань ты, наконец, маячить перед глазами! – не выдерживала Тамара Степановна. – Сейчас мой любимый телесериал начнётся – «Солнце любви в пустыне грёз». Прекрати в конце концов!
Борзенков плюхнулся во второе кресло, рядом с мамой.
– Ну вот! Другое дело, – успокоилась пенсионерка и включила пультом цветной телевизор напротив.
Заиграла музыка начинающегося телесериала, который смотрел в это время весь дом, и двор становился пустым, потому что все мамочки забирали детей домой, чтобы успеть к началу мелодрамы.
– Что с тобой происходит? – не отрываясь от экрана, пока звучал проигрыш и шли титры начинающегося фильма, поинтересовалась мама у Егора. – Может, ты влюбился? – при этих словах её выражение лица не изменилось, наклон головы так же.
– Может… – задумчиво, в такт маминой интонации, произнёс Борзенков. Лицо его никогда нельзя было назвать красивым – крупные черты лица, выдающийся вперёд широкий нос, широкие скулы, растянутый рот и светло-русые, почти бесцветные волосы – а сегодня его вид вообще кричал о том, что человек болен либо с ним что-то происходит неладное.
– В кого? – не моргая и не отрывая взгляда от красивых лиц на телеэкране, машинально вела диалог Тамара Степановна.
– В неё, – откинув голову назад, на спинку мягкого кресла, отвечал ей сын.
– А она кто?
– Девушка.
– А почему грустишь тогда? Смотри, как выглядят влюблённые люди! – она кивком головы указала на целующуюся пару в сериале «Солнце любви в пустыне грёз».
– Это только в кино так выглядят влюблённые, – Борзенков тяжело вздохнул и посмотрел в который раз на экран мобильного телефона с тысячей неотвеченных исходящих вызовов, – а в жизни всё как раз таки наоборот.
– Егорушка, сколько раз я тебе говорила, что в жизни нужно быть прежде всего оптимистом, и тогда всё сложится так, как ты пожелаешь! – утешала его мама и одновременно следила за развитием событий на экране. Как это у неё получалось – загадка даже для сына.
– Да, мама, знаю: стакан наполовину полон, – Борзенков наперёд предугадывал мамины фразы, ведь всю свою сознательную жизнь они прожили вместе, в одной и той же маленькой хрущёвке, даже отца своего Егор не помнит. Такова жизнь.
Понедельник – день тяжёлый
– Так, быстрее-быстрее! Все на совещание! – послышалось за дверью бухгалтерского кабинета, и мимо, за прозрачной перегородкой «аквариума» – так называли прозрачные стены офисные работники – проскакала общественная активистка и менеджер по персоналу, правая рука и заместитель директора частного предприятия «Чистый квартал» по работе с общественностью, Снежана Виноградская. – В 9 часов 30 минут все должны сидеть на совещании! – протяжно и звонко оповещала энергичная Снежана.
Конечно, никто на совещание не опаздывал. Некоторые уже заранее заняли свои постоянные места в кабинете директора.
– Итак, товарищи, начнём! – оглядев всех и пересчитав по головам своих сотрудников, вздыхая и пыхтя, начал свою речь Пал Палыч, директор «Чистого квартала». – Так, Шустреев, ну-ка поднимай голову, хорош спать! Я понимаю, что понедельник – день тяжёлый, но чтобы спать на совещании у директора – это верх наглости! – Пал Палыч закашлялся.
Ему уже было больше шестидесяти, но к пенсии он не готовился и часто шутил на эту тему, мол, с работы – сразу в могилу. Да и работники предприятия любили его за справедливость и человечность в отношении коллектива, за мудрость и твёрдость характера.
– Сегодня мы обсудим такие темы, – Пал Палыч правой рукой спустил большие очки в коричневой оправе на кончик своего мясистого носа и стал зачитывать повестку дня с листочка, заранее заготовленного для него помощницей. – Первая: «Соответствие объёмов производства и продаж годовому плану». Вторая: «Утверждение списка передовиков для получения тринадцатой зарплаты в декабре этого года». Ну и третья тема, самая интересная для вас… – Пал Палыч, не отрывая головы от листочка, лишь приподняв веки под массивными бровями, осмотрел всех присутствующих хитрым взглядом и продолжил, – «Утверждение программы и меню для корпоративного новогоднего вечера».
Последние звуки и слова речи Пал Палыча были заглушены всеобщими аплодисментами и выкриками «Ура!». Под всеобщий шумок в кабинет директора тихо прошмыгнула Злата, на ходу стаскивая с себя пальто и длинный вязаный шарфик.
– Авдеева, а вас здороваться мы до сих пор так и не научили?! – всё-таки, при всей своей нерасторопности и неостром зрении, её заметил Пал Палыч.
– Ой, извините меня, пожалуйста! – пытаясь запихать куда-то под стол верхнюю одежду, произнесла смущаясь Злата Авдеева и присела на стул в самом конце кабинета, подальше от начальника.
– А какова причина вашего опоздания, позвольте узнать? Не садитесь, не садитесь! – продолжал допытываться директор.
Авдеева встала возле стола по стойке смирно, как в школе, вся раскрасневшаяся, под пристальными взглядами своих коллег.
– Я… я… – что-то начала бормотать Злата, потупив вниз взор.
– Ты что, не подготовила извинительную речь заранее? – тихо прошептал сидящий рядом Борзенков, обращаясь к своей коллеге, подруге и возлюбленной в одном лице.
– Борзенков, не подсказывайте! – голос Пал Палыча стал более грубым.
– А я что?! А я ничего! Я совсем не при делах… – что-то невнятное мямлил Борзенков, растягивая время и давая возможность Авдеевой подумать.
Коллеги засмеялись. Часто Борзенков создавал шуточные и смешные ситуации, чтобы немного разрядить накалённую обстановку в офисе и расслабить заработавшихся сотрудников «Чистого квартала». Ведь рабочие будни без разрядки кого угодно до стресса доведут.
– Я прошу прощения за своё опоздание, – переминаясь с ноги на ногу, произнесла Авдеева. – У меня есть на это уважительная причина…
– И какая же? – строго спросил директор.
– Пробки… Да-да, именно пробки! В центре города образовались большие пробки из-за сильного снегопада. Вся очередь из автомобилей застряла на несколько десятков минут, пока снегоуборочные машины расчищали снег…
– Да-да, я подтверждаю это! – выкрикнул сидящий рядом Егор, подняв руку вверх, чтобы его было заметно. – Даже утром по телевидению передали штормовое предупреждение об опасности в виде сильной метели и обильного снегопада…
– А вас, Борзенков, я не спрашивал! Будьте любезны не перебивать! – директор начинал злиться. – Ну что же, так как вы, Авдеева, опаздываете на своё рабочее место впервые, я закрою на это глаза сегодня и не сделаю вам выговор…
Все зашумели и зашушукались, Борзенков незаметно пожал Злате руку под столом, выражая свою солидарность.
– Так, тишина! – попытался перекричать своих коллег и продолжить совещание Пал Палыч. – Продолжаем совещание. Да прекратите же вы, наконец, этот балаган!.. Слово предоставляется главному маркетологу частного предприятия «Чистый квартал» Эдуарду Величко. Прошу вас!