Страница 10 из 14
Соглашусь, речь идет об экстраординарном случае. Однако судебные ошибки в трех случаях из четырех проистекают из ложных показаний свидетелей. Люди утверждают, что забеременели в результате совершения против них насильственных действий, хотя никогда не были беременны. Осужденные проводят за решеткой десятилетия, потому что свидетели якобы видели их в момент совершения убийства. Но затем генетическое исследование доказывает, что преступником был кто-то другой. Прямо сюжет из фильма ужасов, однако это реальность, потому что свидетели обвинения даже не подозревают о том, какую злую шутку играет с ними память. И никакой полиграф не сможет уличить их во лжи. Ведь они уверены в своей правдивости. Поэтому к показаниям свидетелей надо всегда относиться с осторожностью.
Не только судьи, но и историки испытывают трудности, пытаясь правильно интерпретировать рассказы очевидцев. До сих пор не утихают дебаты о том, стреляли ли низко летящие истребители по людям во время бомбардировки Дрездена в 1945 году. Десятки жителей Дрездена утверждают, что помнят эти сцены из времен своей молодости, однако огненный ад бомбардировки вряд ли мог позволить самолетам летать так низко. Кроме того, это не подтверждается ни одним военным документом. Итак, показания очевидцев против сухих отчетов. Кому вы доверяете больше?
Очевидно, мы искажаем свои воспоминания. Вы скажете: «Со мной такого не может случиться! Я же помню, что произошло». Но все далеко не так однозначно. Давайте проведем эксперимент. Вы еще помните список слов из предыдущей главы – хотя бы приблизительно? Только не подсматривайте! Сейчас я продемонстрирую вам четыре слова, но лишь одно из них присутствует в том списке.
Сон
Феноксиэтанол
Черника
Авианосец
Какое? Все понятно. «Авианосец» сразу отпадает. «Феноксиэтанол» тем более. А как быть с двумя оставшимися словами? Подумайте немного, попробуйте мысленно представить себе тот список. Должно подойти только одно слово, но какое: «сон» или «черника»?
Ну вы-то умный человек и сразу сообразили, что ни одно из этих слов не присутствовало в том списке. И все-таки большинство людей начинают раздумывать над словами «сон» и «черника». Или даже высказывают абсолютную уверенность, что это «черника». По-видимому, это слово лучше вписывается в общую картину.
Сознаюсь, я нарочно ввел вас в заблуждение. Во-первых, я соврал, заявив, что одно из этих слов было в списке. Во-вторых, в списке действительно было несколько слов, схожих по значению с искомыми (отдых, ночь, земляника, малина). В-третьих, я сознательно добавил два заведомо неподходящих понятия (феноксиэтанол и авианосец), чтобы сконцентрировать ваше внимание на двух оставшихся. Возможно, под влиянием всех этих факторов вы пришли к ложному воспоминанию и поверили, что в списке присутствовало слово «черника». Однако не волнуйтесь. Из дальнейшего повествования вы узнаете, что это не недостаток, а, наоборот, сильная сторона вашего мозга.
И тут я вновь обращаюсь к предыдущей главе (на этот раз без всяких фокусов и попыток внушить вам ложные представления). Информация, хранящаяся в мозге, не является неким статичным образованием, а постоянно меняется. Наше восприятие мира – это не видеосъемка, которая может храниться вечно. Память представляет собой динамичную конструкцию, и мы постоянно что-то в ней перестраиваем.
Динамична она потому, что все в ней может быстро измениться. Давайте в последний раз обратимся к аналогии с оркестром из предыдущей главы. Оркестр может сыграть вариацию музыкального произведения, но точно так же и мозг может варьировать информацию. Кроме того, в исполнении может участвовать большее или меньшее количество музыкантов (или нервных клеток). В любом случае основная тема произведения (или информации) остается все той же, а характер исполнения меняется.
Я говорю о памяти как о конструкции, поскольку мы, строго говоря, не извлекаем из нее какую-то информацию, а каждый раз создаем ее заново. Точно так же оркестр, исполняя одно и то же произведение, каждый раз играет его заново (и при этом немного по-разному). Когда нервные клетки, припомнив какую-то информацию, заканчивают свою деятельность, воспоминание исчезает, но, тем не менее, остается в памяти. В оркестре в роли памяти выступает способность музыкантов слушать друг друга, вступать в нужное время и координировать свои действия с действиями коллег. Информация в мозге хранится в тех местах, в которых нервные клетки контактируют друг с другом, и ее каждый раз можно воспроизвести. Таким образом, память – это способность нейронов переходить в определенное активное состояние и за счет этого создавать информацию, мысли, воспоминания.
Если оркестру надо сыграть какое-то новое произведение или нейронным сетям предстоит записать новую информацию, они должны выполнить три шага. Сначала музыканты играют новую мелодию в первый раз, затем они репетируют, улучшая качество совместной игры, и, наконец, исполняют ее на концерте, стараясь как можно точнее и без ошибок сыграть все ноты. И в этом мозг отличается от оркестра. Он играет не какую-то заранее определенную последовательность нот, а каждый раз немного изменяет мелодию. Цель мозга состоит не в том, чтобы активировать некую заранее заданную жесткую модель. У него ведь нет дирижера. Для мозга намного важнее сыграть мелодию так, чтобы она звучала гармонично и создавала непротиворечивый образ. Клетки при этом должны работать как можно экономнее. Это значит, что со временем информация может меняться, особенно если к ней часто обращаются. Поэтому наша память уязвима со всех сторон: при восприятии информации, при ее запоминании и при воспроизведении.
Содержание информации может меняться уже в тот момент, когда мы ее усваиваем и откладываем в памяти. Зачастую это объясняется тем, что новая информация обрабатывается тем лучше, чем большую часть мозга она задействует. Чтобы надежнее ее запомнить, мы добавляем к ней кое-какие дополнительные сведения. Это напоминает приемы для улучшения памяти, когда мы дополняем запоминаемые слова различными историями или визуальными образами. Мозг делает это автоматически, порой попадая пальцем в небо.
Если нужно исследовать ошибки человеческой памяти в стандартизированных лабораторных условиях, их приходится каким-то образом вызывать искусственно. Испытанным средством служит тест, названный по именам своих создателей Диза, Родигера и Макдермотта (тест ДРМ). Сначала участникам эксперимента показывают список слов, которые надо запомнить в течение достаточно короткого времени. Внимательно прочитайте, к примеру, два-три раза следующий список:
грузовик, улица, ехать, ключ, гараж, внедорожник, автострада, газовать, заправка, автобус, универсал, руль, техосмотр, мотор, ремонтировать.
После этого людям дают некоторое время на обдумывание или специально отвлекают их внимание с помощью специальных приемов. Чтобы проделать это с вами, я сейчас продолжу фразу, дополню ее совершенно ненужным придаточным предложением и ничего не значащим (второстепенным) примечанием в скобках, чтобы обеспечить некоторый временной промежуток. А теперь не подглядывайте в список! Продолжайте чтение на следующей странице справа!
Вопрос: какое слово (слова) из нижеперечисленных присутствовало в предыдущем списке?
Руль, автомобиль, сиденье, мотоцикл, техобслуживание.
Я мог бы также предложить вам написать слова из перечня, которые вы можете вспомнить, а потом сравнить, что в нем было на самом деле, а что вы придумали сами. Да, вы правы, это вариант задания, которое приводилось в самом начале главы. Но интересно то, что с помощью пары хитроумных приемов (которые я опущу в целях экономии места) можно побудить 80 процентов участников эксперимента «вспомнить» то, чего не было, или, точнее говоря, создать у них ложные воспоминания.