Курсант

В иностранных летных школах техническое оснащение было заметно лучше, а нагрузка гораздо меньше. Там считалось, что не обязательно разжевывать теорию будущим космонавтам. Куда легче закачать методички и руководства по эксплуатации в личные вычислители, откуда каждый мог при желании ими воспользоваться.

Однако такой подход готовил скорее потребителей техники, а не разбирающихся в ней специалистов. Он был ущербен по своей сути. Машины, безусловно, выполняли массу черновой работы, но люди от этого не становились умнее. Они просто начинали меньше думать и больше полагаться на окружающее их «железо». Проводя все свое время в виртуальных мирах, юноши и девушки почти не общались друг с другом. Приписываемые Эйнштейну слова о поколении идиотов сбылись на деле.

И происходило это не только за рубежом, просто военные Федерации сопротивлялись этому гораздо эффективнее. И все же, несмотря на такой подход, теория и практика в космических школах страны давались в минимальных объемах.

Паровоз мирового обучения летел на всех парах, ускоренно выпуская из своих недр заурядный расходный материал: двадцатилетних и даже семнадцатилетних недоучившихся подростков, нахватавшихся верхушек знаний. Никто уже не готовил будущих космонавтов в институтах и университетах, вся статистика будущих аварий была заложена в бизнес-планы освоения планет Солнечной системы и их спутников.

И нельзя сказать, что этому не было оправдания.

Во-первых, автоматические заводы и исследовательские учреждения, управляемые огромными вычислителями, приближающимися по своим возможностям к еще недосягаемому искусственному интеллекту, почти не знали сбоев, и аварии были скорее исключением из правил.

А во-вторых, опоздавшие к дележу пирога космических ресурсов могли потерять самые его лакомые кусочки. Государства по заключенным в древности соглашениям не могли претендовать на новые территории в Солнечной системе, но вот корпорации добились признания того факта, что первый, освоивший в космосе какое-либо месторождение, становился и его владельцем, после чего жадно набросились на открывшиеся им возможности.

Выживал в этой борьбе тот, кто играл на основе долгосрочных планов. Недостаточно было просто захватить вроде бы «ничейную» собственность, ее надо было сохранить.

Каждый мог объявить своим прииском даже огромный астероид (планеты и их спутники в разрешенный для приватизации перечень не входили), но при этом действовало непреложное правило – стоило на нем приостановить разработку ресурсов хотя бы на месяц, и кто-то другой получал право объявить его своим владением. Для подачи подобной заявки достаточно было зафиксировать непреложный факт нарушения, после чего новый владелец автоматически вносился в промежуточный реестр собственников.

Конечно, никто не отменял судебных тяжб со старым хозяином, но на все такие разборки отводилось полгода. Если вышеупомянутый факт в течение этого срока не опровергался, а новый собственник сохранял свой «суверенитет» над объектом и восстанавливал добычу ресурсов в прежнем объеме, смена владельца признавалась успешной. Самыми скользкими моментами в такой практике были, конечно, «сохранение суверенитета» и «защита приобретения» от других претендентов. Что делать в ситуации, когда старый хозяин и не думал покидать объект или заявок подавалось несколько?

Закон этого прямо не толковал. Точнее, он подразумевал юридическую защиту новой собственности, но судебная практика созданного для решения подобных казусов международного трибунала показывала, что объект всегда оставался за его фактическим владельцем.

И в этом как раз заключалась основная сложность для потенциальных хозяев. Оговоренные специальной декларацией ООН способы применения корпорациями силы в космическом пространстве допускали довольно-таки вольные трактовки. Прямо запрещалось лишь использование оружия массового поражения и геноцид населения, в остальном – разбирайтесь, как хотите, при условии, что вы не привлекаете в свои разборки государственные военные структуры.

Впоследствии данный закон дополнился нормами минимальной прибыли на единицу астероидного веса, гарантирующими право собственности над местом добычи, но такие правила были достаточно расплывчатыми, да и касались только новых объектов. Многие лакомые куски в Солнечной системе к этому времени были уже разобраны, и их хозяева не хотели утруждать себя какими-то нелепыми ограничениями.

Так или иначе, законы поселенцам космоса в основном устанавливал «Дикий Запад».

Прибыль встала над государствами и здравым смыслом. В очередной раз и, наверное, не в последний.

Но из открытой форточки вселенной ощутимо пахнуло свободой, хотя бы и дикой.

«Первый освоивший» не означал лишь корпорации, просто «большие дяди», договорившись о правилах игры, не рассчитывали, что кто-либо, кроме них самих, осилит такие затраты.

Но все меняется, и защита человека от губительного космического излучения, как и медицинские технологии, направленные на восстановление его здоровья в невесомости, неожиданно рванули вперед семимильными шагами, в итоге став доступными многим. Оранжерейные комплексы и фабрики искусственного белка на орбитах Луны и Марса тоже перестали вызывать сомнение в их эффективности и полностью покрыли потребности дальних форпостов человечества.

На ближайшие планеты Солнечной системы и их спутники под прикрытием баз государственных и частных корпораций ринулся поток первопроходцев.

Конечно, среди них выживали сильнейшие.

Но Полтавская летная школа, успевшая до всей этой заварухи полностью восстановить старые военные традиции, была не самая худшая среди тех, кто готовил участников космической гонки.

А Митька был в ней не самым последним курсантом.

Тревожный сигнал рявкнул, и всполохи красного цвета озарили комнату казармы, сплошь заставленную кроватями. Небольшой «летун» парил посреди помещения и транслировал негромкий бас начальника училища:

– Пять минут на построение, товарищи курсанты! Времени больше, чем достаточно.

Митька распахнул глаза. В голове от сна остались лишь неясные образы мурлыкавшей с ним кошки и красные блики в ее глазах.

«Так говорил он с ней или нет?»

Тело привычно рванулось с постели на пол. По восстановленному из небытия старинному паркету казармы (благо о нем было кому заботиться) затопали босые ноги просыпающихся товарищей. Комната наполнилась тревожным гулом, сквозь который прорывались негромкие ругательства запоздало соскакивающих со своих коек курсантов.

Недовольство было вполне оправданным. Время третий час пополуночи, а вчера был тяжелый день на виртуальных симуляторах с перегрузками и штрафная шагистика на плацу.

Переглянувшись с Рашидом, соседом по комнате, Митька автоматически запахнулся в учебный комбинезон, прижал ладонью сенсор на плече, давая команду на активацию всех функций снаряжения, и недоуменно пожал плечами. Прозвучавший сигнал ничем не походил на учебную тревогу, да и поведение начальника училища было более чем странным. Никаких выверенных годами и уставом фраз, никаких окриков, призванных вывести курсантов из сонного состояния. Необычно.

Командная дисциплина и муштра в армии и флоте вводится вовсе не для любителей поиздеваться над подчиненными, а лишь для того, чтобы военный механизм функционировал в любом его состоянии и в условиях самой разнообразной окружающей обстановки. То есть команда «копать отсюда и до обеда» прививает лишь привычку на абсолютное подчинение, чтобы в боевых условиях у тебя и мысли не возникло нарушить приказ командира.

– Просьба не пытаться включать свои вычислители, – продолжал вещать «летун» над выбегающими на плац курсантами. – Личная связь и вычислительные мощности заблокированы. Работают лишь искины училища.

Митька машинально коснулся корпуса своего компьютера, с давних пор присосавшегося плоской нашлепкой за ухом и почему-то сегодня слегка нагревшегося, но вовремя отдернул руку. Отключенный на ночь вычислитель пока трогать не стоило, можно было нарваться на замечание все подмечающего «летуна» и получить запись в личное дело…