Сила безмолвия

Я возразил, что лишь очень немногое из моего опыта в мире магов имеет непрерывность и поэтому я не могу воспользоваться этим опытом в своей повседневной жизни. Лишь очень немного раз – и то лишь тогда, когда я был в состоянии глубокого повышенного осознания, – я вспоминал все. На обычно достигаемом мною уровне повышенного осознания единственным опытом, в котором имелась непрерывность между прошлым и настоящим, было мое знакомство с ним.

Он резко ответил, что я вполне способен понять объяснения магов, поскольку уже испытывал предпосылки магии в обычном состоянии осознания. Более мягким тоном он добавил, что повышенное осознание не открывает всего до тех пор, пока все здание магического знания не будет выстроено целиком.

Затем он ответил на мой вопрос о том, ошибаются ли маги в толковании знаков. Когда маг истолковывает знак, он знает его точное значение, не имея ни малейшего понятия о том, откуда приходит это знание. Это одно из самых непостижимых следствий связующего звена с намерением. Маги имеют возможность получать знания непосредственно. Надежность этих знаний зависит от прочности и четкости их связующего звена.

Он сказал, что чувство, которое называют «интуиция», – это активизация нашей связи с намерением. И поскольку маги целенаправленно стремятся к пониманию и усилению этой связи, то можно сказать, что они интуитивно постигают все безошибочно и точно. Истолкование знаков – обычное для магов дело. Ошибки случаются лишь в случае вмешательства личных чувств, затуманивающих связь мага с намерением. В других случаях их непосредственное знание функционально и безошибочно.

Некоторое время мы молчали.

Внезапно он сказал:

– Я хочу рассказать тебе историю о Нагвале Элиасе и проявлении духа. Дух дает знать о себе магу на каждом повороте, и особенно сильно это касается Нагвалей. Но это еще не все. На самом деле дух открывает себя с одинаковой интенсивностью и постоянством любому человеку, но на взаимодействие с ним настроены только маги.

Дон Хуан рассказал, как однажды Нагваль Элиас ехал на своей лошади в город и решил сократить путь, направив лошадь через кукурузное поле. Внезапно его лошадь шарахнулась, испуганная низко и быстро промелькнувшим соколом. Сокол пролетел всего лишь в нескольких сантиметрах от соломенной шляпы Нагваля. Тот немедленно спешился и стал озираться вокруг. Между высокими кукурузными стеблями он увидел странного молодого человека. Этот человек был одет в дорогой темный костюм и поэтому казался здесь совершенно чужим. Нагвалю Элиасу был привычен вид крестьян или землевладельцев, но он никогда не видел элегантно одетого горожанина, с явным пренебрежением к своему дорогому костюму и обуви идущего по полям.

Нагваль стреножил лошадь и пошел в сторону молодого человека. В полете сокола, как и в одежде мужчины, он узнал явные проявления духа, пренебречь которыми было невозможно. Он подошел совсем близко к молодому человеку и тут увидел, что тот преследовал юную крестьяночку, которая бежала несколькими метрами впереди него, увертываясь и смеясь. Было совершенно ясно, что эти двое прыгающих по кукурузному полю людей никак не могли принадлежать друг другу.

Нагваль подумал, что мужчина мог быть сыном землевладельца, а женщина – служанкой в доме. Ему стало неловко наблюдать за ними, и он собирался повернуться и уйти, но тут через поле снова пронесся сокол и на этот раз он коснулся головы молодого человека. Птица спугнула парочку, они остановились и посмотрели вверх, пытаясь угадать, когда сокол пролетит еще раз. Нагваль отметил, что мужчина красив и что глаза у него быстрые и беспокойные.

Потом парочке надоело наблюдать за соколом, и они вернулись к своей игре. Мужчина поймал женщину, обнял и мягко уложил на землю. Нагваль предполагал, что они займутся любовью, но вместо этого тот снял свою одежду и стал дефилировать перед женщиной в обнаженном виде.

Она не закрыла глаза от смущения, не вскрикнула от стыда или страха. Загипнотизированная чарами обнаженного мужчины, она только хихикала. А он прыгал вокруг нее, как сатир, делая непристойные жесты и смеясь. В конце концов явно побежденная этим зрелищем, она издала дикий крик, вскочила и бросилась в объятия молодого человека.

Нагваль Элиас признавался дону Хуану, что указания духа в такой ситуации совершенно сбивали с толку. Было очевидно, что этот человек – сумасшедший. В противном случае, зная, как крестьяне оберегают своих женщин, он не мог бы решиться соблазнить юную крестьянку средь бела дня в нескольких метрах от дороги, да еще и обнаженным.

Дон Хуан рассмеялся и сказал мне, что в те дни снять одежду и вступить в сексуальные отношения средь бела дня в таком месте мог только сумасшедший или человек, отмеченный духом. Он добавил, что хотя это и не является чем-то необычным в наше время, но тогда – около ста лет назад, люди были несравненно более сдержанными.

Все это с первого взгляда убедило нагваля Элиаса, что молодой человек был одновременно и сумасшедшим, и отмеченным духом. Он беспокоился, что, случись здесь крестьяне, они в бешенстве линчуют парня на месте. Но никого не было. Нагвалю казалось, что время как бы остановилось.

Когда молодой человек закончил заниматься любовью, он оделся, достал носовой платок и тщательно смахнул пыль со своей обуви. Все время давая девушке какие-то нелепые обещания, он направился своим путем. Нагваль Элиас последовал за ним.

Он следил за ним несколько дней и узнал, кто он такой. Его звали Хулиан, и был он актером.

Впоследствии Нагваль видел его на сцене достаточно часто и понял, что актер явно отмечен харизматическим даром. Публика, особенно женщины, любили его, и он без стеснения использовал свой дар для соблазнения женщин. Следуя за ним, Нагваль не раз был свидетелем того, как актер использовал свою технику обольщения. Оставаясь наедине со своими обожательницами, он демонстрировал себя обнаженным и ждал, пока ошеломленная этим женщина не сдавалась сама. Его техника была чрезвычайно эффективной. Нагваль должен был признать, что актер преуспевал во всем, кроме одной весьма существенной вещи: он был смертельно болен. Нагваль видел черную тень смерти, которая повсюду следовала за ним.

Дон Хуан еще раз повторил мне то, что объяснял несколько лет назад: наша смерть – это темное пятно чуть позади левого плеча. Маги знают, когда человек близок к смерти, потому что могут видеть похожее на движущуюся тень темное пятно, такое же по форме и размеру, как человек, которому оно принадлежит.

Осознание неотвратимого присутствия смерти смутило Нагваля. Он удивлялся, как дух мог отметить столь безнадежно больную личность. Его учили, что обычно нужно предпочитать естественный порядок событий. Кроме того, Нагваль сомневался, что у него хватит сил и способностей исцелить этого юношу или оказать сопротивление черной тени его смерти. Он сомневался даже в том, сможет ли понять, зачем дух вовлек его в столь очевидно бессмысленную ситуацию.

Нагвалю ничего не оставалось, как следовать за актером и ждать возможности поглубже разобраться в происходящем.

Дон Хуан объяснил, что первой реакцией Нагваля при непосредственном столкновении с проявлениями духа является стремление видеть всех вовлеченных в ситуацию людей. Нагваль Элиас с момента встречи с этим человеком тщательно заботился о том, чтобы видеть его. Видел он также и крестьянку, которая также была частью явленного духом знака. Но увидеть что-нибудь такое, что, по его мнению, гарантировало бы проявление духа, ему не удавалось.

Однако в процессе наблюдения очередного соблазнения способность Нагваля видеть обрела новую глубину. На этот раз поклонницей актера была дочь богатого землевладельца, и с самого начала именно она полностью контролировала ситуацию. Нагваль узнал об их свидании, подслушав, как она сама предлагала актеру встретиться на следующий день. Нагваль спрятался напротив ее дома и на рассвете увидел, как юная женщина вышла из дома и, вместо того чтобы отправиться к ранней мессе, пошла на встречу с актером. Актер ждал ее, и она уговорила его последовать за ней в открытое поле. Он явно колебался, но она высмеяла его и не позволила уклониться от свидания.