Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 4



Любой путь – лишь один из миллиона возможных путей. Так что воин всегда должен помнить, что путь – это только путь; если он чувствует, что не должен следовать ему, он должен оставить его в любом случае. Ничто не помешает воину сменить свой путь, если сделать это велит ему его сердце. Его решение свободно от страха и честолюбия. На любой путь он смотрит пристально и осознанно. Воин должен исследовать его столько раз, сколько находит нужным. Затем он задает себе – и только себе – один вопрос: имеет ли этот путь сердце?

Все пути одинаковы: они ведут в никуда. Есть ли у этого пути сердце? Если есть, это хороший путь; если нет, от него никакого толку. Оба пути ведут в никуда, но у одного есть сердце, а у другого – нет. Один путь делает путешествие по нему радостным: сколько ни странствуешь – ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой – уничтожает тебя.

Это мир счастья, где между вещами нет различия, потому что там некому спрашивать о различии. Но это не мир людей. Некоторые люди наивно верят, что живут в двух мирах, что могут выбирать между мирами, но это только их самонадеянность. Для нас существует лишь один-единственный мир. Мы – люди и должны с удовлетворением следовать миру людей.

У человека есть четыре врага: страх, ясность, сила и старость. Страх, ясность и сила могут быть побеждены, но не старость. Это самый жестокий враг, которого нельзя победить, можно лишь оттянуть свое поражение.

Комментарии

В абстрактном характере высказываний из первой книги, «Учение дона Хуана», заключена сущность всего, что говорил дон Хуан в самом начале моего ученичества. По полному тексту книги видно, что дон Хуан очень много рассказывал о союзниках, растениях силы, Мескалито, «дымке», ветре, речных и горных духах, духе чаппараля и так далее. Позже, когда я спросил его, почему он уделял такое внимание этим явлениям, но не обращался к ним впоследствии, он невозмутимо признался, что в начале моего обучения погрузился в весь этот псевдошаманский вздор только ради моей пользы.

Я был ошеломлен. Меня удивило, как он может высказывать такие утверждения, представляющие собой откровенную неправду. Однако он действительно имел в виду именно то, что сказал, а я, без сомнений, был именно тем человеком, который мог засвидетельствовать достоверность его слов и расположения духа.

– Не относись к этому так серьезно, – смеясь, сказал он. – Занятия всей той чепухой всегда развлекали меня, а с тобой было еще веселее, так как я знал, что делаю это для твоей же пользы.

– Для моей пользы, дон Хуан? Что за ерунда?

– Да, для твоей пользы. Я обманывал тебя, удерживая твое внимание теми предметами твоего мира, которые вызывали у тебя глубокий интерес, – и ты проглатывал все целиком: и наживку, и леску, и поплавок.

Все, что мне было нужно, – твое безраздельное внимание. Но как я мог добиться его от такой недисциплинированной натуры? Ты сам вновь и вновь говорил мне, что приезжаешь потому, что считаешь мои рассказы об этом мире захватывающими. Однако ты не знал, как выразить, что испытываемый тобой интерес основан на том факте, что ты смутно согласен с каждым моим словом. Ты думал, что эта неясность, разумеется, и является шаманизмом, и тянулся к ней – потому и приезжал.

– Ты поступаешь так с каждым, дон Хуан?

– Не с каждым, ведь ко мне и приходит не каждый, и прежде всего, меня самого интересует далеко не каждый. Меня интересовал и интересуешь ты, ты один. Мой учитель, нагваль Хулиан, обманул меня точно так же. Он воспользовался моими чувственностью и жадностью. Он обещал озолотить меня и свести меня со всеми теми прекрасными женщинами, что его окружали. Он пообещал мне богатство, и я попался на удочку. Так с незапамятных времен обманывали всех шаманов моей линии. Шаманы моей линии – не учителя или гуру. Им плевать на широкое распространение своих знаний. Им нужны только преемники, а не какие-то люди, смутно заинтересованные в этих знаниях по неким интеллектуальным соображениям.

Дон Хуан был прав, утверждая, что я полностью попался на его удочку. Я действительно полагал, что нашел шамана и превосходный источник антропологической информации. Именно в то время под покровительством и влиянием дона Хуана я исписывал целые дневники и собирал старинные карты, на которых были указаны местоположения городов индейцев яки на протяжении долгих столетий, начиная с иезуитских летописей конца XVIII века. Я отметил все эти города, выявил самые незначительные изменения и ломал голову над тем, почему эти города меняли свое положение и при каждом таком смещении образуемый ими узор становился несколько иным. Псевдоразмышления о разумности и обоснованных сомнениях раздавили меня. Я собрал тысячи листков сжатых записей и предположений, извлеченных из различных книг и летописей. Я был настоящим студентом факультета антропологии. Дон Хуан раздувал мое воображение всеми доступными средствами.

– На пути воинов нет добровольцев, – сказал мне дон Хуан, делая вид, будто что-то объясняет. – Человека приходится выводить на путь воина против его воли.

– Дон Хуан, что мне делать с теми тысячами записей, которые я собрал в результате твоего обмана? – спросил я его в тот раз.



Его ответ стал для меня настоящим потрясением.

– Напиши о них книгу! – сказал он. – Я уверен: если ты начнешь ее писать, ты никогда не воспользуешься своими записями. Они бесполезны – но кто я такой, чтобы говорить тебе об этом? Придумай сам. Однако не пытайся писать книгу так, как это делает писатель. Сделай это как воин, как воин-шаман.

– Что ты имеешь в виду, дон Хуан?

– Не знаю. Сам разбирайся.

Он был абсолютно прав. Я так и не воспользовался теми записями. Вместо этого я неожиданно для самого себя написал книгу о непостижимых возможностях существования иной системы познания.

Важнейшие понятия из «Отдельной реальности»

Воин знает, что он только человек. Единственное, о чем он сожалеет, – это то, что жизнь коротка и он не успеет прикоснуться ко всему, что ему нравится. Но и это для него не проблема; это всего лишь сожаление.

Чувство собственной важности делает человека безнадежным: тяжелым, неуклюжим и пустым. Быть воином означает быть легким и текучим.

Когда видишь поля энергии, человеческие существа выглядят как световые волокна, похожие на белую паутину, очень тонкие. Они тянутся от головы к пальцам ног, и человек похож на яйцо из текучих волокон; руки и ноги подобны светящимся протуберанцам, вырывающимся во всех направлениях.

Видящие видят, что любой человек постоянно находится в контакте со всем остальным миром. Правда, связь эта осуществляется не через руки, а с помощью пучка длинных волокон, исходящих из середины живота. Этими волокнами человек соединен со всем миром, благодаря им он сохраняет равновесие, они придают ему устойчивость.

Когда воин научится видеть, он увидит, что человек – это светящееся яйцо, будь он нищий или король, и ничего тут не изменить. А что можно изменить в светящемся яйце? Что?

Воина никогда не беспокоит его страх. Вместо этого он думает о чудесах видения полей энергии! Все остальное – пустяки, не имеющие никакого значения.

Только дырявый горшок может пытаться стать человеком знания по собственной воле. Трезвомыслящего человека нужно затягивать на путь хитростью. Найдется масса людей, которые с радостью захотят учиться, но эти не в счет. Обычно они уже с трещиной. Как пересохшая бутыль из тыквы, которая с виду в порядке, но начинает течь в ту же минуту, как только в нее наливают воду и появляется давление. Через минуту ее нужно вновь наполнять водой.

Если человек не имеет отношения к видению, то, когда он смотрит на мир, все выглядит в основном одним и тем же. С другой стороны, когда он научится видеть, ничто не будет выглядеть тем же самым все то время, что он видит эту вещь, хотя она вроде бы остается той же самой. С точки зрения видящего, человек выглядит как светящееся яйцо. Всякий раз, когда вы видите одного и того же человека, он выглядит как светящееся яйцо, хотя не то же самое светящееся яйцо.