Страница 36 из 43
Для подтверждения подлинности и защиты переписки на рубеже XI–XII вв., во время княжения Святополка Изяславича и Мстислава Владимировича, к документам привешивалась княжеская печать с надписью «Дьнеслово» на одной из сторон, что по одной из версий означало – ‘скрытое, сокровенное слово’, а сама печать являлась свидетельством «тайной переписки» между князьями428.
Древнерусская письменность в средние века обладала традициями тайнописи, тайнописания, но термин тайнопись появляется только в первой половине XIX в. Тайнописание – ‘наука писать знаками или цифрами и их разбирать; тайнопись’429, – находим в «Словаре церковно-славянскаго и русскаго языка» 1847 г. «Тайнописание, тайнопись – искусство писать знаками наместо букв, так, чтобы без ключа нельзя было разобрать»430, – пишет в своем Словаре В. И. Даль в 1866 г.
Однако в XVI–XVIII вв. не было общего наименования для тайнописи. Существовали различные термины, относившиеся к заранее оговоренным способам преобразования исходного текста сообщения с целью его защиты. Шифры носили названия азбука, цыфирная азбука, мудрая азбука, литорея, цыфирь. Ключом называлась информация, необходимая для зашифровки и расшифровки сообщений, а сами зашифрованные сообщения именовали затейным письмом, цыфирным письмом, личбой. Наиболее ранней из известных по древнерусским памятникам письменности систем тайнописи является система «иных письмен». Здесь буквы кириллицы заменяются буквами других алфавитов: греческого, латинского, глаголицы, пермской азбуки431.
Государственная тайнопись в трудах отечественных исследователей, в той или иной степени изучавших ее, долгое время именовалась дипломатической тайнописью. Впервые этот термин был введен А. Н. Поповым, в 1853 г. опубликовавшим работу «Дипломатическая тайнопись времен царя Алексея Михайловича с дополнением к ней»432. Однако известие об использовании тайнописи в дипломатической переписке встречается в конце XVI в., в царствование Федора Иоанновича (правил в 1584–1598 гг.). Глава московского правительства Борис Годунов (с 1587 г.) проводил курс на участие в антитурецкой коалиции. В 1588 г. от имени царя Федора Иоанновича к императору Священной Римской империи Рудольфу II было направлено тайное письмо с гонцом Загрязским, путь которого лежал через неспокойную Литву. Решено было продублировать связь, послав еще трех тайных гонцов, в том числе московского торгового человека Тимоху Выходца и «немчина» Лукаша Павлусова433. Тимоха Выходец был арестован в Риге и посажен в тюрьму, другие два гонца возвратились от границы. Только Лукаш Павлусов достиг Вены434, «и дело государя, царя и великого князя цесарю объявил, и грамоты подал»435. На следующий год он вернулся в Москву уже в качестве посла «Максимилияна арцыкнязя Аустрийского» [эрцгерцога Австрийского], сопровождая «цесарского посла Миколая Варкача». Обратный путь в Москву был не менее опасен, чем дорога в Вену436.
Московское правительство предлагало императору Рудольфу II заключить антитурецкий договор с участием Священной Римской империи, Испании, Римской курии и Персии. Переписка, по мнению императора, должна была вестись «писмом мудрою азбукою». В 1589 г. в Посольском приказе был сделан «перевод с Лукашова писма Павлусова, как ся у него государево дело делалось»: «И мы хотели в прошлом году учинити и стояти против всякого недруга за один… и только начают войне быти, и цесарево величество послу своему приказал на первом приезде, как будет у царского величества и царского величества умышленье уведает о том, а проведав наскоро, о том тотчас с двема или с трема велел отписать; а написать велел писмом мудрою азбукою, которую азбуку от себя в науку дал, чтоб опричь [кроме] цесарского величества никто не разумел, а им бы было мочно проехати; а того писма опричь цесарского величества, никому не прочести, и той тайные думы не уведают; а тех посланых, хоти один доедет, и ко цесарскому величеству вести будут»437. Письмо Лукаша Павлусова – это обстоятельный доклад об увиденном и услышанном во время его путешествия к императору Священной Римской империи, хотя задания о целенаправленной разведывательной деятельности у «немчина» не было.
Как поясняется в «Словаре русского языка XI–XVII вв.», мудрая, цифирная азбука – это ‘шифр’438, своего рода ключ, с помощью которого можно было прочитать послание. Наряду с азбукой в этом же значении встречается существительное литорея – ‘письмо, употреблявшееся для сохранения тайны, тайнопись’. Литорея – ‘письмо особого рода, употреблявшееся для сохранения тайны; тайнопись, шифры’439, – дается в «Словаре церковно-славянскаго и русскаго языка» 1847 г.
На первых порах, как правило, письмо составлялось по одному из наиболее примитивных способов зашифровки, получившему название “тарабарской грамоты”440, либо простой литореи (т. е. «буквенной», от лат. litera – ‘буква’). Литорея – ‘тарабарская грамота, условная азбука, тайнопись’441, сообщает в 1863 г. В. И. Даль. Самая ранняя тайнопись основывалась на взаимной замене букв442.
В 1613 г. дворянин Денис Оладьин (Аладьин) был направлен «в гонцех… от духовного чину, и от бояр и ото всяких людей» к Сигизмунду III Вазе – королю польскому, шведскому и великому князю литовскому. В наказе Оладьину перечислялось, какие сведения он должен, проведывать тайно, как эти сведения следует фиксировать и через кого их надлежит отправлять в Москву. Документ составлен в самом начале царствования Михаила Федоровича, а это конец Смутного времени: «Лета 7121-го [1613] марта в 10 день… велели Денисью Григорьевичу Оладьину ехать к в<ликому>. Г<осударю>/ Жигимонту, королю полскому и в<еликому>. г<осударю>. литовскому… в гонцех з грамоты… А едучи ему от Вязьмы до Смоленска, и от Смоленска до Орши, и от Орши до короля дорогою и на станех проведывати ему себе тайно у всяких людей про короля и про панов-рад: где ныне король и паны-рада, на сойме ль или где инде… И что король и паны-рада на сойме приговорили и на чом уложили на Московское государство, и как вперед хотят с Московским государством быти – смиритца ли или воеватца… А болши всего проведывати ему всякими мерами накрепко, что с сойму вперед королевской и панов-рад над Московским государством умышление, и про королевской поход и про всякие вести, которые надобны ведати для обереганья от недругов в Московском государстве. А проведав про всякие вести подлинно, записати себе тайно и держати то письмо у себя бережно, чтоб отнюдь про то не ведал у него нихто.
Да о том ему промышляти всякими мерами накрепко, чтоб ему о том о всём, что он проведает, з дороги отписати к бояром к Москве с руcским человеком с полонеником, в котором почаят правды или хотя кого из литовских людей, прикормя или что дав, которой бы верен был и то письмо от него к Москве донес; а изыскивати ему для такова дела, с кем ему то письмо к Москве тайно послати, с великим береженьем, уведав и розсмотря гораздо, чтоб хто на такое дело изязался [выразил желание] не на искус [не будучи соблазненным], чтоб отнюдь про то, оприч его да того, с кем пошлет, никому не отозвалося и не объявилось. А кого из русских или из литовских людей прикормит, и тому дати денег или мяхкие рухляди [пушнину], что пригоже, чем бы его хотна учинити [чтобы его желание удовлетворить]; да и тем его обнадежити: как он то письмо до московских бояр довезет, и ему за то будет великое жалованье. – А написати ему про свой приезд и про всякие вести самым мелким письмом, или литореею или иным каким затейным письмом, как он умеет, да то письмо зашити в платье или в ыном в чем, где б не знатно было»443.