Страница 6 из 19
А потом заметил, что девочка в комнате не одна. Рядом с ее кроватью на стуле сгорбилась усталая женщина в домашнем халате. Однажды я видел ее в больнице и понял, что это мать Иолы. С тех пор она сильно изменилась и, по-моему, не в лучшую сторону.
У окна стоял мужчина, видимо, Иолин отец. Вид у него был… как бы сказать… сердитый и смущенный одновременно. Я сразу понял, что они с женой ссорятся: видел подобные лица у собственных родителей. Мне захотелось немедленно проснуться, но у меня ничего не получилось.
– Танюша, ты должна понять, – со вздохом произнес мужчина.
Я чуть не захихикал оттого, что он так по-детски называл свою жену. Но тут же заметил, как у Иолы задрожало лицо, и смеяться расхотелось. Кажется, происходило что-то очень плохое.
– Что тут понимать?! – шепотом спросила женщина. – Что я должна своего родного ребенка выкинуть из жизни, будто его и не было?! Да как ты можешь говорить мне это?
– Таня, об этом и речи не идет, – ровным, успокаивающим голосом продолжал мужчина. – Мы найдем хорошую больницу, об Иоланте будут отлично заботиться. Договоримся с медсестрами, чтобы они в ночную смену занимались с ней, и вообще… уделяли внимание.
– Но я сама могу уделять ей внимание, – возразила женщина. – Сейчас Юленька уже подросла, я не так выматываюсь за день. Могу вставать ночью и хотя бы пару часов общаться с Иолой.
– И как ты себе это представляешь? Ты вечером и так с ног валишься, что будет, если не станешь нормально спать по ночам?
Женщина тихо заплакала. Мужчина приблизился и положил руки ей на плечи.
– Но больше всего меня волнует судьба Юли, – сказал он. – Она родилась совершенно здоровой, и будет несправедливо, если мы превратим ее в инвалида.
– Что ты имеешь в виду? – спросила женщина. – По-моему, Юля тут вообще ни при чем.
– А ты забыла, что случилось прошлой ночью? Хорошо, мы прибежали на шум. Ты понимаешь, что могло произойти?
– Ну мы же перенесли ее кроватку к нам в комнату. Это просто несчастный случай… Иола не хотела ничего плохого.
– И сколько Юля будет спать в нашей комнате?! – рассердился мужчина. – Разве у нее не должно быть своей комнаты, как у других детей? А потом, давай говорить начистоту: это ты думаешь, что Иоланта ничего дурного не замышляла. Но ведь мы не можем заглянуть ей в голову. А вдруг ей хочется отыграться на сестренке за то, что та – здоровая, нормальная девочка?
– Перестань! – закричала женщина.
Я чуть не проснулся от этого вопля. Но, как говорится, «чуть не считается»; я продолжал спать и видел, как мужчина с несчастным видом пытается успокоить рыдающую жену.
– Ну ладно, Тань, это лишь предположения. Давай смотреть только на факты: Юле все чаще задают вопросы. И в садике, и во дворе. Спрашивают, правда ли, что у нее есть старшая сестра, которая почти все время спит и никогда не выходит на улицу? Скоро страшилки станут про нас сочинять. А что будет через пару лет? А когда она пойдет в школу?
– Но ведь во многих семьях есть дети-инвалиды! А братья и сестры учатся воспринимать их правильно.
– Да, инвалиды, но все-таки не такие, как Иола. Знаешь, я бы согласился на что угодно, на любой дефект…
– Алеша!
Уф, это мама, принесла мне градусник. Лицо у нее огорченное из-за того, что разбудила меня. Знала бы она, как я благодарен ей за это! Одно ужасно: скоро все равно придется уснуть и встретиться со взбешенной Иолой. Представить не могу что с ней творится после того, что она услышала от собственных родителей!
Мама принесла мне еще и таблетки от простуды. Мне невероятно повезло: в эту ночь я Иолу больше не видел. Не видел и следующие несколько дней и ночей, потому что совсем разболелся, и вызванный врач прописал мне пить лекарство три раза в день. Собственно, я мог бы никогда больше не видеть Иолу. Но понимал, что с моей стороны это будет непростительной трусостью и малодушием. А может, все обошлось и родители Иолы успокоились?
Не обошлось. Я это сразу понял, когда заснул через неделю после того разговора. Я был готов к ненависти и ледяному молчанию. Но вышло по-другому, гораздо хуже. Едва я заснул, как Иола поднялась и села на кровати. Но не вскинула голову, как обычно, с сердитым отвращением, а продолжала смотреть на свои коленки. А потом вдруг горько заплакала.
– Чего плачешь? – спросил я. – Из-за родителей, да? Ты не обращай внимания, это они сгоряча.
Иола так и подскочила на месте, потом рухнула на кровать и уткнулась лицом в подушку.
– Не смотри на меня! – закричала она.
– Я не могу, – честно сказал я.
– Просто смотри в другую сторону, дебил!
Я послушно уставился в окно. За ним был двор, почти такой, как у нас, верхушки деревьев плясали за стеклом. Я стал прикидывать, на каком этаже живет Иола. Жаль только, что нельзя было заткнуть уши и не слышать, как она всхлипывает. Я подождал немного и спросил:
– Ну что, теперь всю ночь будешь плакать? Может, лучше поболтаем?
– Отстань! – вскрикнула Иола. – Я не хочу разговаривать! Лучше бы ты пил дальше свои таблетки и оставил меня в покое!
– Я бы пил, – вздохнул я, – если бы ты согласилась, ну, тоже их пить. Чтобы мы больше не видели друг друга, понимаешь? Думаю, это было бы правильно. А то как можно нормально жить, если за тобой наблюдают?
На самом деле я давно готовился к этому разговору. И наверное, выбрал неудачный момент, потому что Иола перестала плакать, словно оцепенела. Потом села неподвижно и уставилась в одну точку. Я тут же пошел на попятную:
– Ладно, забудь! Просто я подумал: может, договоримся, чтобы ты хотя бы не все время видела меня? Ну, понимаю, тебе хочется учиться в школе, но есть же еще выходные и каникулы…
Иола коротко и злобно рассмеялась:
– Успокойся, скоро так и будет. Родители хотят поместить меня в больницу для психов. Там в меня наверняка будут вкачивать тонны лекарства. Заживешь спокойно.
На какую-то долю секунды я ощутил невероятное облегчение. А потом мне стало стыдно, и я попытался успокоить девочку.
– Твои родители просто были огорчены, – сказал я. – Они наверняка ничего такого не сделают и никуда тебя не отдадут.
– Еще как отдадут, – спокойным, даже равнодушным голосом проговорила Иола. – Они уже и документы готовят, я знаю. Я им больше не нужна. Спасибо тебе за это!
Тут я возмутился:
– Слушай, почему я всегда во всем виноват?! Разве я так устроил, что мы видим друг друга во сне? Да я бы на все согласился, лишь бы это изменить!
– Ты виноват в том, что ты трус и слабак! – отчеканила Иола. – Зачем ты проснулся в ту ночь, когда я пыталась успокоить сестренку? Испугался детского плача?
Иола сморщилась и отвернулась. Потом сказала с таким отчаянием в голосе, что мне снова захотелось проснуться:
– Я всего лишь хотела ее укачать. Я всегда так делала, когда она просыпалась по ночам. Но из-за тебя я упала на кроватку Юли и чуть не придавила ее. А родители подумали, что нельзя больше оставлять ее со мной, что я могу ей как-нибудь навредить! Понимаешь, что ты натворил?! И Юлька теперь меня боится, даже в комнату не заходит!
– Я не виноват! – запротестовал я. Но Иола меня даже не слушала.
– Наплевать, виноват ты или нет! Меня навсегда отправят в больницу!
– Да брось! – сказал я, потому что надо же было что-то сказать. – Вовсе не навсегда. Из всех больниц выписывают.
Иоланта безнадежно качнула головой:
– Ты ничего не знаешь! Это специальная больница, для неизлечимых психов, понимаешь? Из нее не выписывают ни-ког-да!
– Но ты же не психичка!
Иола замерла и сидела тихо-тихо. А я вот снова не смог промолчать. У меня появилась идея.
– А ты напиши им письмо. Ну, объясни, что ты хотела ее просто укачать.
– Думаешь, они вообще в курсе, что я умею писать? – усмехнулась девочка. – Ну, знают только, что меня давно, в больнице, медсестра учила. Я до сих пор пишу им записки печатными буквами, чтобы не пугать.
– Но они ведь покупают тебе учебники.
– Просто так, из жалости. Думают, я играю, будто учусь в школе.