Страница 80 из 81
- Прошу, прошу. Милостивая пани, позвольте дальше. Простите за скромный прием, но я только сегодня из больницы после тяжелой болезни и передвигаюсь с некоторым трудом. Прошу вас, присядьте...
Приглашая меня войти, он извлек из кармана бонжурки ключ, отпер дверь в комнату, впустил меня и жестом пригласил занять кресло возле большого довоенного письменного стола. Еще в прихожей я заметила открытую дверь в другую комнату и удивилась, почему он пригласил меня не туда, а в столь оберегаемое помещение. Я вознамерилась уже сесть в кресло, но взглянула на стол и утратила способность двигаться, так и не присев в кресло.
На черной поверхности стола в специальных прозрачных конвертах лежали две маленькие марки. Одна красная, другая голубая. На каждой - хорошо знакомая голова королевы Виктории...
- Боже праведный, что это?! - Ошеломленная, я не верила собственным глазам.
Старый пан подкатил к письменному столу столик на колесиках, на котором что-то лежало. Я не обратила внимания, загипнотизированная двумя маленькими квадратиками. Старый пан, посапывая, устраивался в кресле за столом.
- Это марки, досточтимая пани, - ответил он добродушно. - Марки с острова Маврикий.
Дипломатия, Мартин, афера - все тут же вылетело у меня из головы. Я готова была упасть перед старичком на колени, умоляя разрешить мне рассмотреть марки поближе. Оторваться от них у меня не хватало сил. Ноги подогнулись, я наконец плюхнулась в кресло и тут же вскочила снова.
- Настоящие? Настоящие "Маврикии"?.. И оба - однопенсовик и двухпенсовик?.. Чистые?..
- Все правильно, дорогая пани, чистые. Знаменитые "Маврикии" с ошибочной надпечаткой post office. Я вижу, вам не чужд интерес к маркам? Представьте себе, оба "Маврикия" со времени выхода в свет являются собственностью моей семьи. Прошу вас, хотите посмотреть?..
Кроме слов "Боже милостивый", я ничего не могла произнести. Зато уж "Боже милостивый" повторяла без конца. Владелец этих сокровищ, этой святыни обрадовался такой реакции непомерно, вручил мне лупу, выразил чрезвычайное удовлетворение по поводу встречи с родственной душой. И мы вместе с набожным благоговением созерцали плоды самочинной выходки губернаторши XIX века с острова Маврикий.
- Дорогая пани, вы застали меня за осмотром коллекции, я, будучи в больнице, очень соскучился по моим маркам, - сообщил конфиденциально старый пан, которому легче было оторваться от созерцания чуда, чем мне. - Очень приятно рассмотреть коллекцию в обществе столь тонкой ценительницы филателистики. Если, конечно, вы ничего не имеете против того, дабы посвятить этому занятию немного времени.
Немного!.. Не колеблясь, я посвятила бы неделю! Старый ангел в человеческом облике выдвинул ящик и начал вынимать плотные конверты. Я забыла закурить, пошла красными пятнами, начала задыхаться - под впечатлением то и дело забывала вдохнуть воздух. Передо мной лежали небывало прекрасные марки в идеальном состоянии, без подклеек и с печатями экспертов! Мир испарился из моей памяти.
- Как вам удалось не испортить марки наклейками? - спросила я ошеломленно, рассматривая пустяк - "Колумбов" стоимостью в семьсот фунтов. - Это же такая редкость!
- Мой светлой памяти покойный дед, к счастью, не свершил подобного святотатства, - с чувством ответствовал старый ангел. - Кажется, у него попросту не было кляссера. А мой светлой памяти покойный отец мало интересовался коллекцией и продолжал хранить ее в конвертах. Я же занялся марками уже во времена, когда от наклейки марок в альбом отказались.
- Слава богу! А эти "Маврикии"? Они ведь, кажется, не учтены в каталоге?
- Совершенно справедливо изволили заметить, пока еще нет. Это единственные марки без печати экспертизы. Но их происхождение вне сомнений, и в надлежащее время марки вызовут сенсацию.
- Представляю себе!.. И вы не боитесь хранить дома коллекцию, да еще на виду, и впускаете чужих людей!
- Каких чужих людей?
- Как - каких? Меня же вы впустили?!
- Милостивая пани, вы особа не посторонняя! Вы сами видели, я весьма осторожен и человека чужого не впущу. К тому же мне столь недолго осталось жить... хотелось бы натешиться моими марками, а показать их особе, коей я доверяю, исключительно приятно! Одно из немногих удовольствий, еще оставшихся мне, и, верно, уже последнее, - созерцать эти великолепные марки вместе с человеком, умеющим их оценить!
- Мне вы доставляете поистине огромное удовольствие! Так приятно ваше доверие, не понимаю только, откуда вам известно...
- Я очень стар и знаю людей. Прошу лишь об одном: не рассказывайте о моих сокровищах.
- Ну конечно же, боже праведный! Ведь любой мошенник может обокрасть вас!
- Все может статься. Уже не раз пытались... Пока что я в безопасности, все уверены, что коллекция сохраняется в другом месте. В мое отсутствие кто-то проник в мой дом и все обыскал. Ничего не нашел.
- А где же были марки? - спросила я с интересом, уставившись в многочисленные варианты первой польской марки, и вдруг до меня дошло, о чем спрашиваю и на что смотрю. Я поперхнулась, онемела, мне сделалось нестерпимо жарко.
Старый пан лукаво посмотрел на меня.
- С собой в больницу не брал. Любителей марок, дорогая пани, много, очень много. За мной постоянно следили. В больнице скрупулезно обыскали все мои вещи. На следующий же день. Но я это предвидел - хе-хе! - старый воробей, меня на мякине не проведешь: известно, на что люди способны из-за денег...
Я глазела на него, все еще не владея ни одним из пяти органов чувств. Старый пан прямо-таки лучился гордостью.
- Так вот, я сделал вид, что передаю коллекцию в другие руки, продолжал он конфиденциально. - Разработал два варианта. Мне сообщили, что делалась попытка подкупить секретаршу нотариуса, хитростью, кажется, добрались даже до семейных драгоценностей, хранящихся у него. Это был первый вариант. А вторая ложная тропа вела к нашему молодому приятелю. Рассказываю об этом, потому что оба варианта не актуальны. А на самом деле я тщательно запаковал все в большую пачку и отослал на свое имя по адресу больницы. Заказной бандеролью.
Ко мне наконец вернулся голос, и я хрипло простонала: