Страница 8 из 14
После подключения маркетинга идея бегать в обуви без стелек и с постановкой стопы на носок приобрела характер массового движения и мифа. Рекламные слоганы смешивались с полуправдой. Сайты для бегунов переписывали друг у друга недостоверную информацию, через которую красной нитью проходила мысль: при беге в традиционной спортивной обуви тазобедренный сустав испытывает нагрузку на 54 процента больше, чем при беге босиком, а коленный и голеностопный суставы – на 35 процентов. Следовательно, уберите из кроссовок стельки и прокладки – и вы вернетесь к истокам, будете бегать быстрее и сохраните здоровье.
Истинная суть этого открытия уже давно забыта.
Либерман всего лишь показал, что кенийские бегуны, которые из-за отсутствия обуви вынуждены всю жизнь бегать босиком, при этом опираясь на переднюю часть стопы, подвергаются меньшим ударным нагрузкам, чем западные спортсмены, бегающие в обуви. Да, это так, но разве кто-нибудь доказал, что ударные нагрузки в обуви чрезмерно сильны? Разве есть какие-то свидетельства того, что эти нагрузки хоть как-то влияют на травматизм и износ суставов?
А задумывался ли кто-нибудь о том, что будут чувствовать ноги, которые привыкли к обуви, если пробежаться по асфальту или по лесной тропинке босиком?
Сам Либерман в одном из интервью ответил на вопрос, что бегуны могут почерпнуть из научных исследований: «К этому надо относиться скептически. Исследования – это долгий и сложный процесс. Зачастую разные эксперименты приводят к разным выводам. Обычно требуется множество исследований, чтобы дать ответ на важные вопросы». Но в тот момент его уже никто не слушал. Все были заняты тем, что учились по-новому ставить стопу, нацепив на нее новые дорогие туфли. Или хромали к врачу после первой же попытки.
Дискуссия среди спортсменов о том, как ставить стопу: на подушечки пальцев или на пятку, – вот уже на протяжении десятков лет напоминает былые религиозные споры, для которых было характерно полное отсутствие аргументов. С эстетической точки зрения опора на переднюю часть стопы выглядит изящнее и легче. Кажется, что спортсмен парит над землей. Но на самом деле при длительном беге большинство людей от природы предпочитают опираться на пятку. В одном из самых авторитетных японских исследований говорится, что таких бегунов насчитывается 75 процентов. Профессор Брюггеман на одном из симпозиумов в Калгари в 2014 году слушал доклад английского биомеханика Мартина Шортена, который заснял на пленку 10 тысяч марафонцев на тридцатикилометровой отметке дистанции.
– Десять тысяч бегунов. И как вы думаете, сколько из них бежали на подушечках пальцев? – спросил меня Брюггеман по телефону?
– Двести?
– Семнадцать!
Можно только догадываться, почему большинство бегунов на длинные дистанции опираются на пятку. Возможно, так удобнее. Возможно, дело в том, что задняя часть стопы от природы лучше переносит ударную нагрузку, чем передняя. Во всяком случае, 9983 спортсмена из исследования Шортена и 75 процентов бегунов из японского исследования предпочитают приземляться на пятку. Если же они пытаются, вопреки своей привычке, опираться на переднюю часть стопы, да еще и в обуви без амортизирующих прокладок, то нечего удивляться росту количества травм, в частности повреждений ахиллова сухожилия из-за чрезмерной нагрузки. То же самое произойдет и в обратной ситуации, когда человек, привыкший опираться на переднюю часть стопы, перейдет на пятку. Смена положения стопы, как правило, не только контрпродуктивна, но и чрезвычайно трудна.
– Забудьте о работах Либермана, – говорит Брюггеман.
Несмотря на все, что я узнал от профессора Брюггемана относительно индивидуальности бегового стиля, мне все еще трудно отделаться от своего внутреннего образа идеальной техники бега. Возможно, все дело в том, что я, как и многие другие, непроизвольно ставлю эстетические критерии выше биомеханических. Если другие семнадцатилетние подростки мечтали о мопеде, то я – о паре ног, которые представляли бы собой при беге идеальную прямую линию, словно проведенную по линейке. В моих же ногах стопы при постановке на землю расходились по сторонам, а колени сводились вместе. Есть немало спортсменов с большими погрешностями в стиле, вроде Эмиля Затопека, который на пути к своим олимпийским победам и рекордам мотал головой, словно сумасшедший. И нет необходимости обращаться к подобным примерам, чтобы понять, что в беге, в отличие от фигурного катания, не ставят оценок за артистизм. Стиль бега необязательно должен быть красивым. Он должен быть удобным для бегуна.
Бегая в юном возрасте по горам Таунус, я иногда замечал где-то вдалеке бегущего отца. Понять, что это именно отец, было нетрудно, потому что в то время наша семья практически единственная в деревне занималась бегом. Но я узнавал его еще и по стилю, в частности по широко расставленным локтям. Будучи инженером-химиком, отец ездил по всему миру и отовсюду привозил книги и брошюры, посвященные бегу. Они существовали и 30 лет назад, потому что стиль бега уже тогда не давал покоя бегунам, а точнее говоря, сводил их с ума. Отец подчеркивал в них фразы вроде «отведенные в стороны локти являются одной из самых распространенных ошибок» или «туловище следует держать так, чтобы оно напоминало цифру 1, а не 9». Тем не менее изменить свой стиль ему так и не удалось.
В одной из американских книг автор говорит о своем персонаже, что у него совершенно отсутствует стиль. Речь идет об Эрнесте Хемингуэе. Правда, он говорил не о беге, а о письме, а в этой области споры относительно стиля бывают куда ожесточеннее, чем среди бегунов.
То самое чувство
После тренировки в Магдебурге я чувствую в себе колоссальную мотивацию для того, чтобы продолжать бегать. Во всяком случае, теоретически. Что же касается практики, то я едва могу двигаться, потому что у меня болят все мышцы.
Икры ног полностью закрепощены. Похоже, слегка растянуто левое ахиллово сухожилие. Но энтузиазм сильнее, и мышечная боль его только подкрепляет. Я расцениваю ее как награду за свои достижения в Магдебурге.
Спустя два дня я опять выхожу на беговую трассу вдоль Талверы. В сгущающихся сумерках на берегу мечутся летучие мыши. Одна из них пролетает так близко, что я инстинктивно втягиваю голову в плечи. Когда я начинаю бег, мышечная боль уже не чувствуется.
Мне предстоит чередование бега и ходьбы. Этот метод, который пропагандируют и Штефан Воллебе, и профессор Брюггеман, кажется мне логичным. Но неужели я буду передвигаться пешком? Я ведь бегун!
Я пробегаю два круга, то есть 5–6 километров. Все не так уж плохо. Но на следующее утро мою ногу пронзает боль, как только я ставлю ее на пол. Ахиллово сухожилие.
Воспаление этого сухожилия частенько случалось со мной еще в бытность спортсменом, и я успокаиваю себя тем, что в течение дня боль утихнет за счет усиления кровообращения в тканях. Надо просто игнорировать ее и продолжать двигаться.
Я устанавливаю для себя ритм: каждый второй день – в понедельник, среду и пятницу – пробежка. По выходным мы с семьей отправляемся в горы, и я расцениваю это не как отдых, а как восстановительную тренировку Я начинаю работать над книгой, и это позволит мне регулярно тренироваться, так как теперь я целыми неделями буду дома, без всяких поездок, и по вечерам смогу заниматься спортом. Идея книги посетила меня во время бега: почему бы не написать книгу про бег?
Три недели я соблюдаю установленный ритм: понедельник, среда, пятница. Мне кажется, что в организме начинаются изменения. Кожа на животе становится более упругой, в руках и плечах чувствуется сила и легкость движений. Я прихожу к выводу, что ахиллово сухожилие, похоже, вовсе и не воспалялось. Должно быть, я просто почувствовал острую мышечную боль на задней поверхности голени и автоматически заподозрил, что причина – в моем слабом месте. Но, когда спустя три дня после Магдебурга мышцы окончательно перестают болеть, я замечаю, что на самом деле источник боли находится на нижней поверхности стопы, под пяткой. Что бы это могло быть? Стоит только пробежать несколько метров и прогреть организм, как адреналин полностью вытесняет боль. Но потом она возвращается с новой силой.