Страница 6 из 14
Работа коучем помогла Штефану совершить переход к новой жизни. Он и теперь продолжает бегать, но главным образом для того, чтобы сопровождать своих учеников. Воллебе по-прежнему корпит над планами тренировок, но уже не для себя, а для других. В настоящее время под его опекой находится около пятидесяти бегунов, для которых он составляет индивидуальные программы. Успехом он считает теперь не только первые места, но и то, что во время прогулок в парке Ротехорн видит среди бегунов многих из тех, кто делал под его руководством первые шаги в магдебургской школе бега.
В программе Штефана Воллебе нет никаких чудес, но мне хватило одного вторника, проведенного на его «взлетно-посадочной полосе», чтобы понять, что под его руководством значительно легче стать заядлым бегуном, чем при самостоятельных занятиях. Предлагаемая им азбука бега не просто улучшает координацию движений, но и тренирует сердечно-сосудистую систему и мышцы. На последующих занятиях Воллебе учит произвольно менять темп бега.
Мы прощаемся. Многие из участников пешком направляются по величественному мосту Штернбрюкке обратно в город, а я бегом проношусь мимо них. Меня переполняет энергия.
Навстречу мне попадается еще один бегун и спрашивает на ходу:
– Вы не могли бы точно сказать, который час?
– Совершенно точно: 19 часов 3 минуты, – кричу я в ответ, так как подозреваю, что ему действительно нужна точность до минуты.
Время для бегуна имеет прямо-таки культовое значение. Вся его жизнь состоит из соревновательных и тренировочных результатов. Я впервые за двадцать лет чувствую себя среди других бегунов как дома. Взглянув себе под ноги, я с улыбкой отмечаю, что здесь, в парке Ротехорн, даже на собачьих экскрементах видны отпечатки кроссовок.
Стиль бега
На мой взгляд, больше всего удовольствия после бега доставляет езда на поезде. Здесь я тоже могу предаваться мыслям и мечтам. А порой я делаю в поезде разминку – в переходе между вагонами, когда никого нет поблизости.
Возвращаясь из Магдебурга домой, я еще раз мысленно занимаюсь бегом вместе со Штефаном Воллебе.
Я представляю себе, как мы ускоряем темп на прямых аллеях парка Ротехорн, и вновь переживаю то чувство причастности к людям, которых больше никогда не увижу, но с которыми вместе бегал. Для меня бег – это прежде всего индивидуальная деятельность. Я люблю бегать в одиночестве. Это осталось у меня еще от занятий спортом, где я сам нес ответственность за свои результаты. Но бег может быть и социальным явлением, как считает один из самых известных исследователей этого вида спорта американский специалист в области эволюционной биологии профессор Дэниел Либерман. В одном из интервью он сказал: «На протяжении миллионов лет люди бегали группами. Я пытаюсь им подражать. Я всегда бегаю в компании друзей. Мы бежим и разговариваем, километр за километром. Это доставляет удовольствие, хотя данному аспекту спорта зачастую не уделяется должного внимания. Люди изнуряют себя на “бегущих дорожках” тренажерных залов. Кто-то цепляет наушники на голову, кто-то сосредоточен на показателях монитора, и каждый потеет сам за себя. Понятно, что любое движение приносит пользу, но под удовольствием я понимаю нечто другое».
Нам-то вчерашний вечер в парке Ротехорн доставил удовольствие. Но так ли думали те, кто наблюдал со стороны? Один бежал, втянув голову в закостенелые плечи, у второго руки болтались внизу, как плети, третий так напрягал мышцы лица, будто скорость передвижения зависела от силы надувания щек, четвертый наклонял корпус вперед так, словно его нос пытался обогнать ноги. С первого взгляда было понятно, почему Штефан Воллебе так уверен в том, что совершенствование стиля может дать самые лучшие результаты.
Стиль бега многих участников группы демонстрировал такие странности, что я, вспоминая об этом в вагоне поезда, всерьез засомневался в теории эволюции. Действительно ли человек создан для бега?
Одно из ключевых положений теории эволюции гласит, что 1,8 миллиона лет назад Homo erectus, научившись продолжительное время передвигаться на двух ногах, существенно отдалился от царства животных. Удлиненные ахилловы сухожилия, утрата волосяного покрова и появление пяти миллионов потовых желез (намного больше, чем у шимпанзе!) позволили человеку стать выносливым бегуном, который мог преследовать свою добычу до тех пор, пока та не падала замертво от перегрева. Потребление белков, содержащихся в мясе зверей, привело к росту мозга. И мы стали такими, как есть.
Но если человек – прирожденный бегун на длинные дистанции, то как объяснить, что многие из сегодняшних бегунов придерживаются стиля бега, который представляется нецелесообразным с точки зрения механики?
Неужели мы разучились бегать?
А может быть, на самом деле далеко не всем из нас предназначено передвигаться бегом?
Размышляя над этими вопросами, я звоню Герту-Петеру Брюггеману – директору Института биомеханики и ортопедии при Немецкой высшей школе физической культуры и спорта в Кельне. В сотнях экспериментов он анализировал различные движения тела, результатом чего стали такие научные работы, как «Тренируемость эксцентрического момента коленного рефлекса в спринте» и «Биомеханика ходьбы и пребывания в положении стоя на высоких каблуках». Последняя была направлена на разработку конструкции высоких каблуков, которые не так сильно нагружали бы пальцы ног и суставы.
«Предположение о том, что в ходе развития человек стал прирожденным бегуном, в принципе верно, – отвечает мне профессор Брюггеман по телефону. – Бег наряду с ходьбой является естественным способом передвижения двуногих существ, и за миллионы лет беговые движения были оптимизированы. Но это было очень давно».
А затем в развитии человека наступила новая фаза, в ходе которой он отвык бегать. Для него стали важнее другие привычки – ходьба, положение сидя и лежа. «Поэтому сегодня человека уже нельзя назвать прирожденным бегуном».
Я сразу же вспоминаю про автомобили, офисные стулья и телевизоры, которые сделали бегающего человека сидячим. Но профессор Брюггеман считает, что отвыкание от бега началось значительно раньше. С появлением земледелия люди перешли к оседлому образу жизни, и способность в течение многих часов преследовать добычу утратила свою значимость. «Лишь с наступлением промышленной революции пришло понимание того, что нам требуется больше движения. И теперь мы пытаемся искусственно компенсировать этот дефицит, занимаясь, к примеру, бегом. Однако наша биологическая система уже не приспособлена к беговым движениям. Особенно это касается людей, которых после многих лет пассивной жизни вдруг осеняет хорошая идея, и они начинают бегать». Кое-кого из этих людей, по мнению Брюггемана, я и видел в Магдебурге. Не только их сердечно-сосудистая, но и скелетно-мышечная система не готова к бегу. Поэтому в их технике бега наблюдается так много странностей.
Но если мы всего лишь разучились бегать, то, следовательно, данное умение можно восстановить. Этому посвящены сотни книг и сайтов. Самым подробным образом там описывается «правильный» стиль бега. Некоторые книги даже именуют себя библией бегуна, а когда авторы начинают описывать стиль бега, то это действительно напоминает проповедь. Руки должны быть согнуты в локтях под острым углом, чтобы плечо и предплечье образовывали так называемый треугольник бегуна. Стопу надо ставить не на носок и не на пятку, а на среднюю часть.
Поиски идеального стиля бега не дают покоя бегунам уже не одно десятилетие. При этом основополагающие истины постоянно меняются. Сначала в моде был длинный шаг, потом вдруг начали пропагандировать увеличение частоты шагов. В настоящее время рекомендуют сгибать руку в локте так, чтобы угол между предплечьем и плечом не превышал 50 градусов, поэтому в ряде «библий» новичкам советуют купить на строительном рынке дюбель и зажать его в локтевом сгибе. Попутно публикуются фотографии многократного мирового рекордсмена Хайле Гебреселассие: вот так надо бегать! «К сожалению, мне по телефону не видно, как вы выглядите, – говорит профессор Брюггеман, – но я исхожу из того, что и у вас, и у меня совершенно иная конституция тела, чем у Гебреселассие, который, будучи взрослым человеком, весил всего 56 килограммов. У нас также другие пропорции рук и ног. Поэтому мы никогда не сможем его копировать. Вполне логично предположить, что мы будем бегать по-другому».