Страница 2 из 27
Исенская Дуга унесла цвет роханского воинства. Ховрары разграбили Эдорас, страна лежала в развалинах. Даже Гондору та война обошлась дешевле, чем полностью попавшему под власть чужеземцев Рохану.
Но сегодня армия возвращалась с успехом, роханские полки один за другим входили в крепость, и воины со смутным сердцем глядели на выставленное угощение – они-то знали, чего стоило его собрать.
– Где Холбутла? Скажи мне, скажи, когда он будет! – теребила старшую сестру совсем юная девушка-подросток лет четырнадцати, с длинной золотистой косой. – Скажи, ну скажи, а?!
– Да зачем тебе? – поджала губы та. – Придумаешь тоже! Он на тебя и смотреть-то не станет! Даром ты по нему сохнешь, глупая!
Вокруг засмеялись.
– Сохнешь? Вот так прямо и сохнешь? – раздалось с разных сторон.
– От глупой слышу! Знаю, Фалда своего ждёшь не дождёшься! Что, самой не терпится?.. – тотчас огрызнулась младшая. – А мне уже про мастера Холбутлу и спросить нельзя!
Смех усиливался.
– Ишь какая бойкая! Самого маленького выбирает! Чтоб, значит, удобнее было… – послышалось двусмысленное хихиканье. – А не рано ли тебе, красотка? Подросла бы сначала, а?
– Маленького выбирает, да удаленького! – ухмыльнувшись, прошамкал беззубый дед. Спина у него изрядно согнулась, а вот многочисленные шрамы на лице заработаны были явно не в молодости – как и почти все мужчины Рохана, он стоял в своё время на Исенской Дуге. – Он у короля Эодрейда мало не лучший!
– Вот и я говорю, – подхватила какая-то женщина, – Эовин у нас всё о героях мечтает!
Кругом стоял хохот, но смутить девушку оказалось не так-то просто.
– О ком хочу, о том и мечтаю, и разрешенья спрашивать не стану! – сердито выпалила она, откидывая назад тяжёлую косу. – А мастер Холбутла и вправду герой, то все знают! Он и на Исенской Дуге отличился, и в Эдорас первым ворвался!
– Ворвался, ворвался, – кивнул согбенный старик. – Непомерной храбрости, что и говорить! Откуда только берётся?.. Глянешь – вроде одним взмахом зашибить можно! Ан не тут-то и было…
– А ещё говорят, у сородичей его, которых гондорцы «половинчиками» зовут, своё волшебство имеется, – затараторила женщина. – Говорят, исчезать они могут, а ещё и такое заклятье знают, что стрелы у них завсегда в цель летят!
– Будет языком-то молоть! – неодобрительно покачал головой дед. – Тоже выдумала – волшебство! Разговоры такие пошли, потому как лучше мастера Холбутлы и впрямь никто стрелу не бросит, так то не чудо, а умение!.. Э… э, погодите, балаболки! Эовин! Ты спрашивала – вот он, твой Холбутла!
В широко распахнутые врата Хорнбурга бравым шагом входил полк пеших лучников. Люди зашептались – глашатаи кричали о победе, но, видать, далась она дорогой ценой, стрелков осталось лишь около четырёх сотен из начальных семи. Шли они тем не менее бодро, а впереди всех нешироко, но быстро шагал низкорослый командир. Несмотря на жару, он не расстался ни со шлемом, ни с доспехами – словно бы и сейчас готов был к бою. На широком поясе воина висел недлинный меч, по обычным людским меркам – кинжал, лишь более широкий и толстый. За спиной – колчан и странный, белого цвета лук. Оружие это уже успело прославиться от Пригорья до Исены, от Эдораса до Мордора – знаменитый лук мастера Холбутлы, из которого он, по слухам, попадал в брошенную высоко вверх монету или пробивал глаз летящей вдалеке птице.
За командиром двигались шеренги воинов – по шести в ряд. Полк снискал большую славу: 16 мая, в первом большом бою с ополчением хеггов, обитателей энедвейтских побережий, его стрелки мигом расстроили и обратили в бегство едва выстроившуюся вражью пехоту; а на следующий день не дали защитникам Тарбада даже появиться меж зубцов высоких стен, и армия Рохана с налёту взяла крепость, важнейший южный оплот угнездившихся в Арноре истерлингов. Воздух заполнила колючая свистящая туча, и всякий, кто смел высунуться из бойницы, тут же оказывался утыкан светлыми деревянными древками. Казалось невозможным, что смертные, не эльфы, могут стрелять так быстро и метко, но мастер Холбутла не даром ел свой хлеб и гонял новобранцев до седьмого пота.
Несколько дней спустя, в тяжёлой Тарбадской битве, когда с севера подоспели истерлингские подкрепления вкупе с хазгами и ополчениями Минхириата, когда удача отвернулась от Эодрейда, полк мастера Холбутлы упёрся насмерть, перекрыв дорогу уже набравшей разбег вражьей коннице, и продержался до тех пор, пока не подоспел хирд Дори Славного. Полк стоял по колено в крови, а перед его строем громоздился скользкий вал из конских и человеческих тел, утыканный длинными серооперёнными стрелами. В Рохане умели помнить доблесть – так же, как и трусость.
Полк мастера Холбутлы миновал ворота крепости.
Да, гномы взяли высокую цену, но потрудились они не зря. Старая стена, перегораживавшая устье ущелья, прибавила в высоте самое меньшее три сажени. Появились крытые парапеты, боевые балконы с навесными бойницами, выдающиеся вперёд острые каменные клинья, назначенные рассекать толпу атакующих.
Обновились, поднялись и стены замка. Долинный ручей, тот самый, куда урук-хаи Сарумана когда-то забросили колдовской огонь, разнёсший половину укреплений, гномы отвели в каменную трубу, чтобы при осаде защитники всегда имели бы вдоволь свежей воды, и чтобы никакие дыры, даже забранные решётками, не вели бы по другую сторону стен.
А сейчас там, на зелёной траве Хелмского ущелья, толпились те, кто пришёл встретить ратников. Все вопили разом – кто-то надеялся увидеть в строю родное лицо, выкликая по имени мужа, брата или сына, кто-то просто орал «Наши!» или «Победа!»; визжали и голосили дети.
– Мастер Холбутла-а! – подпрыгивая, закричала девчонка со звонким именем Эовин – названная в честь знаменитой Эовин конечно же, девы-воительницы, сокрушившей вдвоём с далёким предком мастера Холбутлы самого Короля-Призрака на Пеленнорских полях.
Низенький командир лучников услышал серебряный голосок девушки, повернулся, улыбаясь. Когда-то был он, верно, румян, круглощёк, русоволос; однако теперь со щёк исчез румянец, уступив место коричневатому загару дальних походов, лицо обветрилось. Легли на лоб и левую скулу короткие белые росчерки шрамов, по счастью, неглубоких. Собрались морщинки в уголках глаз, пробивалась в курчавых волосах первая седина, пока ещё редкая и робкая. Взгляд сделался жёстким, пронзающим, а порой и неприятным, из него ушла изрядная доля свойственной невысокликам беззаботной весёлости.
– Привет, привет, спасибо за встречу! – крикнул он в ответ, помахав вдобавок рукой.
– Слышала?! Нет, ты слышала?! Он ответил! Мне ответил! А ты чего несла, мол, даже не посмотрит! – Эовин показала язык надувшейся старшей сестре. – Спорим, я с ним ещё и спляшу – сегодня, после пира!
– Совсем головой повредилась девка, – вздохнула та самая женщина, что утверждала, будто сородичи Холбутлы владеют магией. Однако Эовин её не услышала – ловко, точно ящерка, скользнула прочь сквозь толпу.
За полком лучников маршировала тяжёлая панцирная пехота. Её с большим трудом возродили в Рохане совсем недавно: Вестфолд, чья фаланга каменной плотиной запирала путь бурному половодью ангмарцев и истерлингов на Исенской Дуге, лишился в том кошмаре всех до единого бойцов. После того воинов, способных встречать любую атаку несокрушимой стеною щитов, пришлось собирать, что называется, «с бору по сосенке».
Пеший полк был почти втрое многочисленнее стрелков; во главе его лихо вышагивали двое невысоких, но очень широкоплечих воинов, которым в иную дверь боком протискиваться придётся. Ростом эта пара едва достигала до плеча роханцам, зато руки толщиной и силой могли соперничать с медвежьими лапами.
– Гляди, гляди – гномы! – зашумели в толпе.
– Что, те самые? Рыцари Торин и Строри?
– Разуй глаза, кибитка! Кто ж ещё? Кто у короля полками панцирников командует? Эге-гей! Гномам преславным – привет!
Один из командиров-гномов на ходу повернулся к крикнувшему.
– И тебе привет тоже! – гаркнул он так, что уши заложило. – Ну как, всё тут у вас готово? Пива наварили?