Страница 15 из 27
Гондорцы, разинув рты, глазели на происходящее.
– Это он что же, и стену так смести хочет? – пробормотал себе под нос Маленький Гном.
Толкая перед собой целые груды изломанных досок и балок, ворота продолжали закрываться, величественно и неумолимо. Их механизм по-прежнему работал, как и в самый первый день; они смыкались, и уже захрустели края временной стены харадримов, перегородившей вратный тоннель.
– Именно что смести, – заворожённо проговорил Фолко.
С прежней плавностью, словно не замечая никаких преград, врата закрылись. Последнее, что видел хоббит, прежде чем створки сомкнулись окончательно, – это осыпающаяся с жалобным треском стена харадримов и раскрошенные в мелкую щепку их деревянные ворота.
Врата Минас-Тирита, истинные его врата, вновь закрылись.
– А теперь – вперёд, – рядом с гномами и хоббитом вновь появился Этчелион. – Нас ждёт Белое Древо.
Устье Моргульской долины, Изгарные горы, Мордор, 4 августа 1724 года
– На Андуине были? – были, – загибал пальцы Малыш, сидя у небольшого костерка. – В Минас-Тирите дрались? – дрались. Осгилиат? Перекрёсток? – угу и угу. А теперь вот что у нас впереди?..
– Минас-Моргул, – перебил его хоббит.
Бои за сердце Гондора давно кончились. Воины Этчелиона дошли до Белого Древа, сбросив с утёса последних харадримов, не сложивших к тому времени оружия. Их взорам предстал разграбленный и разрушенный город, город, где не жили, а выживали.
Засорились и были заброшены каналы, снабжавшие столицу чистой водой с гор и отводившие стоки. Никто не чинил разбитые ядрами камнемётов стены и крыши; сады по большей части вырублены, вместо них – огороды.
Завоеватели так и не смогли толком распорядиться завоёванным, в отличие от истерлингов на севере.
Этчелион укреплялся в Минас-Тирите деловито, спокойно, явно никуда не собираясь отсюда уходить. Друзей он отпускал нехотя, сперва даже гневался, угрожая посадить под замок.
…Позади остался Осгилиат. Тоже, как и всё вокруг Белого Города, не столько разрушенный, сколько обезображенный – пожарами, грабежами, небрежением. Однако мосты через Андуин, возведённые ещё при Великом Короле Элессаре, стояли по-прежнему.
Казалось неразумным соваться через них прямой дорогой, однако Этчелион заверил друзей, что Итилиен совершенно не приглянулся южанам и они пользуются другими дорогами, через Лоссарнах, где за триста лет благополучного мира гондорцы проложили множество прекрасных трактов. Никому не хотелось и близко подходить к мрачным мордорским горам, несмотря на то, что когда-то южане за совесть, а не за страх, служили Великому Тёмному.
Перекрёсток быстро зарастал лесом; сама же крепость Назгулов, Минас-Моргул, бывший Минас-Итиль, была снесена ещё по приказу короля Элессара. И хотя он надеялся, что со временем люди смогут сюда вернуться, никто по доброй воле этого не захотел.
Устье моргульского ущелья оставалось почти таким же, как и в дни похода Хранителей. Давно не осталось даже развалин от древних стен, пропитавшихся старым злом, словно ядом; разбиты в пыль уродливые каменные изваяния, выжжены поля ядовитых цветов, так что в долине не осталось ничего, что носило бы на себе печать Саурона.
Однако, как и от северных гор Мордора, дух Тёмного изгнать оказалось не так просто. Даже вода в каменистом русле журчала мрачно и недобро; даже мох не торопился укорениться на громадных валунах.
Друзья приумолкли. Чёрные горы справа и слева, острые вершины, змеящиеся трещины, серые испарения над бурлящим ручьём – казалось, вот-вот замерцают впереди светящиеся трупным, гнилостным светом стены твердыни Короля-Призрака, пронесётся над узким, точно разруб меча, ущельем жуткий клич Кольценосца, и его чёрная армия вновь двинется в поход…
Здесь не щебетали птицы – им негде было гнездиться; не сновали юркие ящерки, как в совсем близких лесах Итилиена. Дожди размыли песок и пепел, обнажив неподатливую скалу; да ещё оставалась в неприкосновенности прямая дорога через Кирит Унгол туда, за горы, вглубь истинного Мордора.
– А вот и дорога к Шелоб, милашке, – Маленький Гном указал на узкую щель в скале, за которой начинались памятные всем, кто читал Красную Книгу, ступени. – Но, надеюсь, мы не станем проверять, точно ли она сдохла или ещё живёт?
– Не станем, – проворчал хоббит. Они ехали верхами, и Фолко держал лук наготове, хотя вокруг царила мёртвая тишина, нарушаемая лишь бульканьем воды вокруг камней в потоке.
– Ползём тут на виду у всех, – зло бросил Торин, крепче сжимая топорище. – Засесть где-то повыше, и…
– Никого тут нет, – выдохнул Фолко. – Ни живых, ни мёртвых.
– Откуда ты знаешь? – обернулся к нему гном.
Вместо ответа хоббит молча похлопал себя по поясной сумке, где ждало своего конца Мертвецкое кольцо.
Оно давило и тянуло, в нём ощущалась изначальная злоба Назгулов, но их одолевала человеческая воля, воля Олмера, золотоискателя из Дэйла, Злого Стрелка. Она, эта воля, словно говорила: «Доделай, что начал, хоббит. Доверши дело, исполни мою последнюю просьбу».
«Так хотелось победить человеком…» – сказал Злой Стрелок, уходя, и Фолко понимал почему.
Они словно ехали с ним рядом сейчас, вчерашние враги, Олмер и его верный горбун, Санделло; ехали сквозь моргульскую долину, вверх, к перевалу Кирит Унгол и развалинам одноимённой башни.
Всего пути через горы им предстояло чуть больше тридцати миль, если считать от Минас Моргула, или, вернее, от того места, где он стоял. Верхами можно пройти за один день – никому не улыбалось ночевать в этих жутковатых местах.
…И они прошли – под всё усиливающийся в ушах хоббита неразличимый, но неотвязный шёпот бесплотных голосов – не то чем-то грозивших, не то что-то суливших, не то о чём-то умолявших. Кольцо налилось свинцовой тяжестью на поясе, тянуло к земле; Фолко стискивал зубы, напоминая себе, что Фродо с Сэмом пришлось куда хуже.
В постепенно сгущающемся мраке они одолели последнюю лигу. Горы расступились в стороны, им открывалась Страна Тени – Мордор.
Глава 3
Хорнбург, Роханская марка, ночь с 12-го на 13 июня 1732 года
Совет закончился. Маршалы поднимались один за другим, неловко кланяясь королю; толстая дубовая дверь закрылась. От королевских покоев в верхних ярусах башни вниз вёл только один коридор и узкая винтовая лестница, так что волей-неволей все роханские командиры шли вместе.
Шли в тяжёлом молчании, лишь позвякивало железо.
– Э! Нельзя нам, того, ну понимаете, задуманное ему дать сделать! – внезапно и с силой произнёс Брего. Все остановились разом, как по команде; и, похоже, все думали точно так же, потому что у Фреки вырвалось:
– Верно, да вот только как?
– Как, как… – прохрипел всё ещё багровый Эркенбранд. – Не сейчас об этом толковать!.. Здесь же наёмники!..
Терпение Фолко лопнуло; хоббит развернулся резко, словно его обожгли кнутом.
– И о чём же это нельзя толковать при «наёмниках», а?! Уж не задумал ли Храбрейший заговор против своего законного короля? – сквозь зубы произнёс хоббит, кладя руку на эфес. Рядом с ним молча встали гномы; они не задавали вопросов, просто их топоры уже были готовы к бою.
– Э, вы что… эта! – всполошился Брего, мигом оказываясь между старым воином и Фолко. Несмотря на косноязычие, Третий Маршал быстро сообразил, что делать. – Храбрейший, я, ну прошу тебя…
– Если здесь зреет измена… – ледяным голосом отчеканил Торин.
– Какая измена! – яростно зашипел Фрека, не забывая понизить голос. – Король обезумел! Его приказы-то – они ж погубят Рохан! Вы же первые были против!
– Но это не значит, что мы изменим своему слову, – парировал Малыш.
– Но разве кто-то говорит об измене?! – горячо, но так же шёпотом выпалил Хама, самый молодой из роханских Маршалов. – Мы просто хотим уберечь от гибели и короля, и страну! Разве не в этом истинный долг тех, кто любит Рохан и своего правителя?!