Страница 2 из 5
- Милый, я всё понимаю. У тебя такой несчастный голос. А как твои мама-папа, не заболели?
- Они умные - они в поликлинике еще в октябре прививки сделали от гриппа.
- Вот молодцы! Ну а завтра? Давай завтра приеду, а? Ближе к обеду.
- Завтра? – Курский задумался. – Ну, давай так. Я постараюсь подлечиться.
- Супер! Тогда я часов в двенадцать приеду.
- Давай. А сегодня что будешь делать?
- Сейчас тоже займусь готовкой, а сразу после Нового года тогда хочу к Светке в гости сходить. Не возражаешь?
- Ну конечно нет, сходи. Я же болею, а тебе что дома сидеть – с мамой скучно.
- Ей скучно не будет, - Таня хихикнула. – К нам придет дядя Валера.
- А, не тем более сходи. Ну ладно, ты мне еще сегодня позвонишь?
- Милый, обязательно! Люблю тебя!
- И я. Ну ок, целую тогда.
- Целую! Не болей! Пока!
Повесив трубку, Курский начал разбирать покупки. Еду отнес в холодильник, а бутылки поставил в шкаф у себя в комнате. Он уже закрывал дверцу, как вдруг одна мысль, яркая и стремительная, как молния, заставила его задержать движение своей руки.
- Но ведь хуже не должно быть? - думал он, глядя на бутылку коньяка. – Немножко выпить – только лучше. Вирусам моим это явно не понравится. Хотя… доксициклин я пил – это же антибиотик… Да ну и хер с ним! Ничего страшного!
Приняв решение, с одной стороны непростое, с другой очень даже легкое, Саша недрогнувшей рукой взял бутылку «Московского» (новинка, только появился в 1998 году) и направился на кухню. С чем выпить, вопрос не стоял – в их холодильнике зимой никогда не переводились лимоны. Отрезав тонкий кружок, Курский немного посыпал его сахаром, налил в стаканчик коньяка, ароматно пахнувшего на всю кухню и немедленно выпил. Закусил лимончиком, выдохнул, зажмурил глаза и прислушался к своим ощущениям: коньяк, плавно опускаясь вниз, приятно согревал пищевод, слегка пощипывая его стенки, дошел до желудка и расплылся, наполнив его взрывом своего тепла. Во рту, дополняя послевкусие, лимон убрал спиртовую жесткость, а его кислинка, смешавшись с виноградным ароматом, сделала ощущение поистине божественным.
Крякнув от удовольствия, Саша поставил бутылку на стол – коньяк действительно был хорош. Теперь оставалось только ждать действия напитка и понаблюдать, как это отразится на его общем состоянии. Пока суть да дело, Курский вновь померил температуру. Ровно 38. Покачав головой, он вернулся на кухню, включил телевизор и через силу принялся заниматься подготовкой овощей - свеклу, морковь и картошку разложил по кастрюлям и поставил на плиту вариться.
По телевизору шла «Кавказская пленница» - в предновогодний день телевизионная программа вообще богата на хорошие фильмы и передачи. Вот товарищ Саахов уже пригласил Шурика на свадьбу, вот тот начал пить вино, вот попытался забрать у коровы её рог.… Наполняясь хорошим настроением, Курский потихоньку наливал и наливал себе понемногу коньяка и незаметно выпил двести грамм. Ощущая явный прилив сил и вдохновения, что ярко контрастировало с тем, как он себя чувствовал всего несколько часов назад, он снова померил температуру. 37.4! Прогресс был налицо!
Ловко орудуя ножом, к часу дня Курский уже порезал все необходимые салатные ингредиенты. Смешал в одной миске все для оливье, в другой все для винегрета, но уже собираясь заправлять их, соответственно, майонезом и маслом, понял, что чего-то не хватает. Оказалось, что в оливье нет яиц, а в винегрете горошка. Да, мать просила его всего лишь сварить и порезать овощи, и наверняка сама собиралась заправить вечером эти блюда, но он ведь решил довести свою работу до конца!
Пошарив в холодильнике, Курский нашел лишь несколько яиц и не нашел никакого горошка. Короче, надо было снова идти в магазин. Конечно, мать с отцом купят вечером все необходимое, но зачем ждать-то? Курский хотел сделать родителям приятный сюрприз.
Налив себе «на дорожку» пятьдесят грамм, Курский наскоро оделся и вышел на улицу. Первое, что он отметил – мороз не ощущался так сильно, как утром. Может, потеплело, а может и коньяк работает, а может - и то и другое.
В магазине, конечно, было полно народа. Предновогодний ажиотаж - а как же! Десять минут Саша простоял в очереди в кассу, но при этом не чувствовал особо никаких неудобств. Пот, чуть что пробивавший его накануне и этим утром, отсутствовал, в ногах не ощущалось слабости. Да, до обычного комфортного состояния было еще очень далеко, но в целом прогресс по здоровью был налицо.
На выходе из магазина, в дверях Курский столкнулся с соседкой по подъезду – Мариной. Веселая и общительная, она жила вместе со своим Петей тремя этажами ниже, и в их квартире частенько собирались шумные компании – хозяева были весьма гостеприимны.
- О, Сашь, привет! – громко приветствовала его Марина. – Затариваешься?
- Да, понемногу. А ты как?
- Да всё супер! Мы с утра уже немного поддали – так классно!
Вечером гости придут – Юра с Томкой из третьего подъезда и еще одна подруга. Хочешь, заходи?
- Да я что-то неважно себя чувствую, - замялся Курский. – Не знаю даже.
- А мы тебя вылечим! – Марина хитро подмигнула, похлопывая Сашу по плечу.
- Ну, может быть. Но только после двенадцати.
- Давай-давай! Только звякни перед приходом.
- Хорошо. А Петька твой ничего не скажет?
- Да ладно тебе! Он только рад будет. Ты же его знаешь – он бука только пока трезвый.
- Договорились! Я позвоню. С наступающим тебя!
Попрощавшись с общительной соседкой, Курский вернулся домой. Поставил вариться яйца, выпил еще тридцать граммов коньяка и принялся нарезать колбасу и сыр. Нарезал, разложил аккуратно по тарелкам, обтянул пленкой, чтобы не заветрело и тут же понял, что в доме нет свежего хлеба. Посмотрел на часы – почти три. Позвонил матери на работу, рассказал, как много успел сделать, спросил про хлеб. Решили, что хлеб лучше купить сейчас – когда родители пойдут с работы, свежего может уже не быть. Также мама попросила его купить фрукты.
Таким образом, в половину четвертого Саша Курский пошел в магазин третий раз за день. Болезнь еще давала о себе знать небольшой температурой, но он к ней успел привыкнуть, а слабость и вовсе исчезла.
Возле магазина Курский опять встретил знакомых – двух мужиков из гаража. Стоя с полными пакетами продуктов для грядущего праздника, они, будучи уже навеселе, громко разговаривали, а видев Курского, один из них – Лёва, протянул ему початую бутылку водки:
- Будешь, Сашь? За праздник-то!
- Давай! – Курский несколько раз кашлянул, потом сплюнул и сделал большой глоток. – Фуу, теплая какая, зараза!
- Так она только что из магазина, - ответил Лева, давая ему пакет сока, чтобы запить. – С наступающим!
- С наступающим! – Саша крепко пожал обоим руки и через пару минут, выпив еще немного, они разошлись по домам.
Едва войдя в квартиру, Курский вдруг почувствовал усталость и сонливость. Посмотрел на часы. Четыре часа дня. Времени пока было не так уж и много, а потому он решил прилечь и посмотреть телевизор. Через минут двадцать, убаюканный фильмом «Чародеи», он заснул.
Проснулся Курский, когда в комнате было уже темно. «Чародеи» как раз заканчивали свою финальную песню и, потягиваясь под ее мелодичные аккорды, Курский машинально пощупал себе лоб. Температура почти не ощущалась, а раз так, то он решил ее даже и не мерить. Полежал еще полчасика, а затем домой вернулись родители и вскоре мама начала накрывать праздничный стол.
Следующие несколько часов пролетели незаметно. Иногда прикладываясь к коньяку, Курский, как всегда с удовольствием, в двадцатый раз посмотрел «Иронию судьбы», от начала и до конца, а затем включил музыку. Настроение было лучше некуда.
Около десяти приехала бабушка и дядя Сева – брат отца, и вскоре вся семья села за стол провожать «Старый Год». Пили, ели, говорили – словом, всё как всегда, а значит – легко и весело. Дядя Сева травил анекдоты, отец был тамадой, ну и Курский не отставал. Правда, ближе к двенадцати часам его уже порядком покачивало, ну и что – праздник есть праздник. Хорошо еще, что болезнь, ещё накануне державшая его в постели, немного отступила.