Тростинка

Никто не услышал от него ни горестного слова, ни тяжелого упрека; ни звука не проронил воин. Тут же, вырубив кусты, молча рыл мечом могилу для своей невесты. От помощи он отказался, и теперь воины смотрели на своего друга, сочувствуя и переживая вместе с ним. Юрий уложил в могилу, завернутое в плащ тело и все присутствующие бросили по горсти земли. Двое воинов выкопали недалеко молодую березку и посадили в изголовье могилы. На Юрия, как будто нашло озарение. Не произнеся ни слова он покинул поляну и вскочив на коня направился по дороге из леса. Властимир, поняв, что воин найдет врага по наитию, велел отряду следовать за ним. И вскоре весь отряд выехал из леса. Воин не оглядываясь, словно не понимая, что он делает упрямо скакал вперед. Скакали весь день, почти не останавливаясь на отдых. К вечеру, обессиленные, уставшие воины валились с коней, так и не обнаружив врага. Разжигали костры и навешивали котелки на палки. Вскоре запахло упревшим варевом. Хлебали из одного котелка несколько человек. Неспешно текла беседа. Потом раскинув плащи, валились тут же на землю, мгновенно засыпая и чутко слыша все степные звуки. Но вокруг было спокойно. Стрекотали цикады, тихо шелестела трава под юркими телами ласок, выползших на охоту, пищали пойманные мыши, да вдали слышался вой одинокого волка, призывающего стаю.

Утренняя заря, окрасила степь бледно-розовым туманом. Восток окрасился оранжево-красным горизонтом.

– Ветер будет сильный, не иначе, – разминая члены со сна, – произнес пожилой усатый воин, разглядывая горизонт. Трапезничали вчерашними остатками и снова вскакивали на коней. Казалось, что степи не будет конца. Копыта лошадей топтали привядшую траву, сухие соцветия репьев цеплялись к одежде к конским ногам, но привычные люди не замечали их. Степь, то стелилась прямая, словно столешница, то вдруг дыбилась небольшими холмами, то глубокие овраги пересекали ее, и надо было или объезжать их или спускаться в их глубины, поднимаясь потом по неровным склонам. К концу третьего дня дружина спустилась в огромную балку, объехать которую оказалось пустой тратой времени. Найдя более пологое место, спускались вниз, располагаясь в заросшей низине. По дну балки бежала проворная мелкая речушка.

Выслали дозор и расположились на отдых. Не успели дружинники напиться холодной воды, как показался отряд, отправленный в дозор.

Властимиру сообщили, что видели вдали несколько вражьих воинов, наверное тоже дозор. Заметили они дружинников или нет, трудно было определить. Дружинники были укрыты небольшим холмом. Оставалось только надеяться, что враг не подозревает о преследовании.

Глава 7

В стане Бадуха готовились к отдыху.

Пленных собрали в плотный круг, и они, тесно прижимаясь друг к другу, кто сидя, кто лежа, засыпали с невеселыми, тревожными мыслями. Каждый думал о предстоящей неволе, о далекой чужой стране, куда вели их эти узкоглазые воины. Отчаяние и непонимание читалось на лицах.

Ведь недавно все было иначе: была свобода, были семьи, были заботы.

А теперь: только неизвестность!

Охранники сидели и стояли вокруг пленных. Худой старый воин, устремив взгляд зорких глаз в степную тревожную темень, тянул нескончаемо заунывную песню. Пел воин о былых походах, о том, как на вырученные с добычи монеты, он купит много шелковых халатов. Ведь хан Бадух справедлив и щедр. Он выделит старому воину много рабов. Некоторые молодые воины, стояли на страже с закрытыми глазами. Целыми днями и ночами надо было стеречь добычу. Для сна оставалось не слишком много времени.

Старый воин встрепенулся, сквозь песню ему послышался топот многих конских копыт. Он тревожно прислушался, и тут же раздался его гортанный крик.

Затопали ноги, зазвенели мечи, воины вскидывались в седла, и вот уже несется половецкая конница навстречу росичам.

Отряд Властимира не смог подобраться незамеченным.

В ночи, освещенной лишь тусклой луной, да непроницаемыми звездами, завязался бой. Полетели стрелы навстречу росичам. Но те успели закрыться деревянными щитами, и теперь стрелы впивались в них, щетинясь оперением. Навстречу врагам блеснули обнаженные мечи, полетели остро заточенные копья.

Вот уже столкнулись две конницы, рубя на ходу врага направо и налево. И падали воины с коней, и убегали кони в степь, теряя своих хозяев.

По непонятным путям судьбы Юрий, в пылу сражения, столкнулся со своим обидчиком. Ни один из них не подозревал, какую роль играет в судьбе другого. Юрий, ослепленный своим горем, зарубил уже двоих врагов, когда перед ним возник молодой половец с хитрой улыбкой на узком лице. Он сходу проткнул росича копьем насквозь. Росич покачнулся, но напрягая свое сильное тело, поразил приблизившегося врага мечом, снеся с плеч его голову. Оба воина упали под копыта коней.

Уголек, как леший, носился по полю, уворачиваясь от вражьего оружия, и пытался ухватить всадников за ноги или хватал за шею, упавших на землю.

Властимир успевал отбивать атаки увертливых половцев и сам наносил меткие удары мечом. В темноте трудно было определить потери, трудно понять, кто кого одолевает. Кругом слышались крики росичей и вопли половцев. То и дело вонзались мечи в человеческую плоть, заставляя падать замертво. Раненые, не обращая внимания на кровь, продолжали биться с врагами. Вопили сбившиеся кружком пленные, ревели коровы, разбегались по степи лошади.

Хан Бадух и Борил скрестили мечи в пылу драки. Оба были достойными противниками. Но Борил был моложе хана и вскоре перевес был на его стороне.

– Ты – знатный воин, – прокричал ему Бадух.

Борил понял, что хан хочет предложить ему что-то. Он подал коня назад и опустил меч. То же сделал и Бадух.

– Если отпустишь меня, выкуп пришлю, – хитро прищурился хан.

– Мне не нужно твое золото, – передохнувший Борил снова заносил меч над головой хана. Тот хитро прищурился, давая понять, что у него есть еще предложение.

Борил опустил меч:

– Ну!?

– Я ведь пригодиться тебе могу, бесстрашный князь, – лицо Бадуха лоснилось от пота, на губах змеилась понимающая улыбка.

Выражение лица хана поразило Борила. Тот словно угадал его тайные мысли. А что, может и пригодиться в будущем этот знатный половец в его коварных задумках?

Борил повернул коня и через плечо бросил:

– Беги!

«Найти его всегда успею», – подумал Борил, удаляясь.

Примирения в этом бою не могло быть. Победитель должен быть один. Устали руки, поднимающие мечи и опускающие их на вражьи головы. Устали враги, но, даже окруженные, не сдавались. Все мелькали мечи, стуком озаряя ночь, все падали тела убитых.

Наконец, половцам удалось пробить себе небольшую брешь и они, ощетинившись копьями, отступали в темноту. В росичей летели редкие стрелы, но было ясно, что бой выигран ими. Властимир не велел преследовать половцев в ночи: пленных удалось отбить, потери немалые среди дружины, и неизвестно, что подстерегает воинов впереди?

Борил не стал спорить. Он рассудил так, что вся ответственность за бой ляжет на брата. Ежели вернуться половцы, тот виноват будет, что отпустил их. Ежели не вернуться, так и отвечать не за что.

Снимали с плеч мужчин деревянные колоды, развязывали опухшие женские руки. Кормили, кто, чем мог. У кого-то лепешки ржаные завалялись в суме, у кого яблоко румяное. Развели костры и заварили похлебку. Голодные люди жадно хлебали не доспевшее варево, пили привезенную воду. Бабы время от времени голосили, вспоминая нехорошими словами басурман. Угомонившись, наконец, выставили дозор и забылись в недолгом, беспокойном сне.

Утром поднявшиеся воины ходили по полю битвы. Немало полегло воинов с обеих сторон. Собрали своих раненых. Женщины промывали раны, рвали рубахи да перевязывали. Похоронили убитых, вырыв огромную яму. Убитых и раненых половцев оставили на поле. Властимир не велел добивать врагов.

Кто выживет да доберется до своих – его счастье. А добивать раненых – не прибавит доблести воинам, – остановил он свою дружину.

Борил опять не перечил, но своих дружинников, которые собирали на поле боя оружие, да обыскивали в поисках золота убитых, не останавливал. Через два дня достигли городских ворот. Встречали дружину с караваями на золотых блюдах. Разодетая толпа бежала по улицам, приветствуя князей Властимира и Борила. Радомир устроил пир в своих хоромах, угощая братьев и их славных воинов. Пировали целый день и всю ночь. Утром следующего дня уезжали домой, провожаемые все той же толпой.