Тростинка

– Эх, може кто разомнет спинушку мою? – призывно взмахнул веником Андрей. Желающих не нашлось, и он сам замахал дубовыми листьями, смачно охаживая и без того красное тело. Оттаявшие от лесной стужи, раскрасневшиеся, дружинники потягивали квас, принесенный в баню. Неспешно потекли воспоминания, как совсем недавно гоняли по лесу дичь; каждый хвастал, сколько набил зверья.

Лишь Млад отчужденно сидел в стороне, не принимая участия в разговорах. Голова его понуро повисла на грудь, и было видно, что одолели его думы невеселые.

– Эй, Млад, тебя, поди, прихватило морозцем в лесу? – пошутил его сосед.

Млад не отозвался на шутку.

– Ничего, выпьет медовухи, повеселеет, – отозвался седой дружинник.

Распаренные, в чистой одежде, чинно рассаживались дружинники за столы. Холопы сновали из поварни в хоромы, внося перемены угощений.

Дядька Назарий сам наливал в кубок князя, никому не доверяя эту честь.

Властимир поднялся с места и, подняв в руке кубок, похвалил дружинников славно поохотившихся в лесу. Довольные дружинники восславили своего молодого вождя, дружно сдвинув кубки и ударяя их друг о друга так, что вино выплескивалось через края и орошало покрывавшие стол скатерти. Разломили караваи ржаного хлеба и потянулись к яствам, разложенным на столах.

Захмелевший Властимир подозвал Назария:

– Я велел дуракам быть!

– Здесь они, князь. Эй, удальцы, потешьте князя! – крикнул Назарий.

В низкие двери, кланяясь во все стороны, вбежали два коротконогих и большеголовых человечка. На головах у них напялены шапки, шитые из бобровых шкурок, с пришитыми к ним колокольцами. Дураки махали головами, колокольцы беспрерывно весело звенели, вызывая улыбки на бородатых лицах дружинников.

– Чем потешите, добры молодцы? – улыбнулся князь.

Злой огонек промелькнул в глазах одного из пришедших:

– Сказку говорить будем.

– Веселую! – подхватил другой дурак.

– Один кесарь заморский все по лесам гонял за зверьем, – хитро прищурился первый дурак. – А дома жена красавица кручинилась, томилась! – поддержал его второй, – все ждала, когда же муж поглядит на нее!

– А муж, ну никак не замечает суженую.

– А вот дружинник молодой глаз не сводит с кесаревой то жены! – подмигнул первый дурак.

– Пошли вон! – не выдержал намеков Властимир, – нашли сказку! Зовите холопов, пусть в рожки дуют!

Лицо князя покраснело, уж слишком явным был намек на его семейную жизнь. Ишь чего себе позволяют! Он велел холопу драть дураков на конюшне, чтобы впредь сказки веселее придумывали. В хоромы ввели рожечников. Пожилой подвижный мужчина вытащил из-за пазухи рожок и поднес его к губам. Его напарник, молодой парень, пригладил волосы и с неприязнью поглядел на гусляра. Пожилой кивнул, молодой подхватил мелодию, и рассыпалась веселыми трелями музыка по хоромам. Бородачи за столом закивали головами в такт рожкам, прихлопывали в ладони, ободряя музыкантов. Те старались вовсю., аж вспотели. Наконец устали и слушатели, и сами музыканты.

Князь велел прекратить игру:

– Поднесите им кубок, пусть выпьют.

Назарий кинулся выполнять приказание князя.

Пожилой холоп пил медленно, смакуя каждый глоток. Не часто с княжьего стола кубки подносят.

Назарий протянул ему краюху хлеба.

Холоп отломил кусочек, а остальное засунул за пазуху. Он низко поклонился князю: -

Благодарим тебя, батюшка.

Назарий вытолкал их в сени.

Уже при выходе из терема гудошников настигла Милица. Она протянула им серебряную монетку. Холопы в два голоса поблагодарили ее. Милица долго смотрела им вслед, как брели эти двое по снежной дороге, переметаемой начинающейся поземкой. Путь их не близок до деревни.

Захмелевший Властимир велел петь Младу. Тот запел чистым звонким голосом песню задорную да удалую – про молодого князя и его верную дружину.

Мужчины за столом подтягивали, поддерживая певца.

Не одну песню пропел Млад. Много знал он песен. Мог петь всю ночь напролет.

Но сидевшие за столом стали клевать носами. То ли жаркая баня разморила дружинников, то ли песни укачали бородатых, только потянулись они из-за стола ближе к постелям. Тыкались носами во взбитые лебяжьи подушки и мгновенно засыпали. Храп разносился по княжьему терему.

Назарий, осуждающе бормоча себе под нос, помогал князю выбраться из-за стола.

Закинув руку Властимира себе на шею, Назарий повел его в опочивальню. Опрокинув князя на постель, Назарий стягивал с него сапоги, помог стянуть одежду.

Блаженно улыбаясь, князь обнимал подушку.

Вошедшая Милица услышала, как он бормотал:

«…дочь волчицы… …Тростинка…»

Ничего не поняв из слов мужа, Милица потихоньку вытянулась рядом. Опять Властимир не обращает на нее внимания. Милица тихо плакала, искала причины: в чем не угодила мужу? Ведь он сам выбрал ее! Она знала, что Властимир выбирал из трех невест. Значит, понравилась она больше других. Тогда почему так холоден?

Утром она жаловалась старой няньке:

– …вернулся с охоты, даже не примолвил! Может, есть у него другая? Поди, знай, о чем он думает? Ведь он близко к себе не подпускает.

«А может холопка какая ласкает его?» – поразила Милицу догадка.

Нянька обняла ее за плечи:

– Не казни себя, голуба моя! Нет у Властимира никакой холопки. Уж об этом я бы знала! Я все слышу, о чем дружинники шепчутся. Они меня старой не чураются, такое расскажут…

Она гладила голову молодой женщины, успокаивая ее, но в глазах старой няньки таилась тревога. Подозревала нянька, что сердце князя не лежит к молодой жене. В неверности уличить его тоже не удавалось. Всё происходящее в тереме и его окрестностях знала нянька. Даже мысли окружающих не были для нее загадкой. Властимир тоже весь на виду. Но видно всего не провидишь, не прознаешь мысли, которые и самому князю не до конца ясны.

Глава 12

В высоком тереме, на широкой кровати, на пуховой перине не спалось князю Борилу. Он ворочался с боку на бок, не давая покоя и своей жене.

Наконец, Евдокия не выдержала:

– Ты бы рассказал, какие думы тебя мучают? Все отцовский дележ гложет тебя?

– Город у Властимира не велик, да пользы от него много. Гости заморские наезжают. Пошлины платят. И немалые. – Борил беспокойно соскочил с постели и быстро заходил по опочивальне.

– Сама вот понимаешь, как отец молодшего оделил. А меня обделил! – глаза Борила злобно заблестели. Он пятерней взъерошил темные с проседью волосы:

– Не придумаю я ничего путного.

– Ложись да спи спокойно, – равнодушно произнесла Евдокия, понимая, что мужа это только раззадорит.

Евдокия вовсе не была равнодушной к делам мужа. Она участвовала во всех его планах. И теперь ее показное равнодушие взбесило Борила.

Он подскочил к постели и, ухватив жену за плечо, повернул к себе лицом:

– Вот и раздели со мной думы. Как братца потеснить мне? Да чтобы Радомир с Василем не заподозрили, не вмешались бы в планы мои! У нас сыны подрастают! Им простор нужен. А где простор в нашем углу? Будут грызться за мой удел! Замыслят меня известь!

Евдокия замахала на мужа белыми руками: не думай о детях плохо!

Но Борил знал своих сыновей. Это материнское сердце слепое, а он видел, как не на шутку, до крови дерутся его сыновья. Как зло блестят глаза старшего Кирилла, когда он задирает младшего Радула. Пристально следит за сыновьями Борил, привычка эта с детства живет в нем. Вот так же за братьями подмечал, чтобы потом отцу ненароком рассказать.

Братья о том и не догадывались. Все холопов винили в том, что отцу ведомо об их проделках.

Да-а, крепко не любит Борил своих сводных братцев. Присев на край кровати, он ждал, что предложит жена.

– Ты хитрее будь! – наставляла Евдокия. – Время еще есть. Ласковей с братьями будь. В гости позови. А там глядишь, и придумается, как известь Властимира.

Борил долго еще лежал с открытыми глазами. Недобрые мысли мелькали в его голове, молниями сверкали в глазах.