Телефон

Марвел: Эй, вообще-то это одно лицо! Кстати, не знаешь, что едят воображаемые хомяки? Кажется, мой голоден(

6

Роме удается отвлечь меня на несколько дней. Несколько дней выдуманного спокойствия и бездействия. Выходные, выпрошенные у Круэллы, которые мне еще придется отработать в двойном размере, стремительно подходят к концу, а я по-прежнему не готова возвращаться в реальность.

Я добавила номер Глеба в черный список, я не рассказала ничего родителям, только лишь при разговоре с начальницей выпалила все, как на духу. Наверное, только из-за этого она выходные мне и дала.

Марвел: Как ты?

Котейка: На троечку

Марвел: По пятибальной, я надеюсь?

Котейка: По стобальной(

Молчит, даже никакой ерунды не пишет. Он по-прежнему не знает, что произошло со мной, а я по-прежнему не готова кому-либо об этом рассказать.

Сижу, пялюсь на экран, где не появляется ничего нового, и едва не роняю телефон из рук, когда вижу входящий в вайбере.

Марвел.

Есть у нас в Вайбере чат, Анькина инициатива. Там и я есть, и Рома, и еще много кого. Мятка даже личность его по номеру телефона вычислить когда-то пыталась, как обычно, безуспешно. Вместо фотки стандартная эмблема Вайбера, реального имени тоже нет. Полная анонимность, как всегда.

А сейчас он звонит.

Несколько секунд пялюсь на экран, а затем «тяну» за зеленую трубочку.

Молчание на том конце провода, а затем:

- А я уже начал бояться, что ты в ванную топиться пошла. Или вены резать.

Голос мягкий и приятный. Негромкий, успокаивающий.

- Какой же ты идиот.

- Я вообще-то и обидеться могу. – усмехается.

- Это вряд ли. – слабо улыбаюсь.

- Ну, привет, Марина.

- Привет, Рома.

Некоторое время мы молчим, я даже успеваю проверить, не сбросил ли он вызов. Не сбросил, секунды идут.

- Сама расскажешь, или придется тебя пытать?

Гадать не нужно, понятно, о чем он говорит.

- Не буду. – мотаю головой, а сама снова хочу заплакать.

Сбросить бы вызов, швырнуть телефон в стену.

Зачем он вообще позвонил?

- Ну ты ведь никого не убила?

- Чего?! – мне требуется несколько секунд, чтобы понять – в его голосе легкая улыбка. – Ну какой же ты идиот!

Идиот, от простых слов которого мне почему-то легче.

Последнее я не говорю вслух.

- Ты не ответила.

- Да не убивала я никого!

- А, ну, значит, ничего страшного не произошло.

- Ага, совершенно ничего, кроме того, что я увидела, как мой муж в нашей кровати трахал какую-то бабу!

Выпаливаю и зажимаю рот рукой.

Как ему удалось это вытянуть из меня?

- Феерический мудак. – совершенно ровно Рома повторяет мои же мысли.

Я с ним, конечно же, соглашаюсь.

- Не то слово. Рома, несколько месяцев! Он изменял мне и врал в лицо! Прикрывался работой, а сам ехал… - сбиваюсь.

- Трахать какую-то бабу. – подсказывает Рома.

Жестко так снова, моими же словами, но от этого хуже почему-то не становится.

Наоборот. Я рассказываю ему все от и до. То, в чем я теперь уверена, и чувствую, как пелена перед глазами спадает, словно с каждым словом, с каждым шагом, все сильнее убеждая себя в том, что произошедшее – правда, что как раньше, уже никогда не будет, я становлюсь сильнее.

Через полчаса я уже даже не думаю плакать. Стою возле окна и смотрю на вечерний город.

- Ром, мне полчаса нужно, пару звонков сделать. Я перезвоню, хорошо?

- Если захочешь. – знаю, что улыбается.

- Поверь, захочу. Так просто от меня ты теперь вряд ли отделаешься. – молчу секунду, а потом добавляю. – Спасибо тебе, за то, что выслушал.

- Обращайся.

Улыбаюсь и сбрасываю звонок. Перехожу в черный список и «достаю» из него номер Глеба, набираю сразу. Он берет трубку на первом же гудке, словно ждал. Начинает нести какую-то чушь, но я его не слушаю, доношу свою мысль.

Нет, мы не сойдемся. Нет, я не смогу это забыть.

Да, я не хочу его видеть больше в своей квартире. Да, я подаю на развод.

- И забери еще эту чертову кровать!

А затем я звоню маме. Признаюсь ей во всем и с удивлением в ее ровном голосе ловлю правду для себя самой.

Привычка…

За эти дни я успела испытать целый спектр эмоций – боль от предательства, обида, гнев.

Только вот мое сердце не было разбито.

Следующие несколько недель сложно назвать лучшими в моей жизни. Долгие объяснения с друзьями и знакомыми, тяжелые разговоры с Глебом, у которого, к счастью, хватило ума съехать. Кровать, правда, выкидывать пришлось самой. Я бы ее сожгла, но Роме удалось объяснить, что малоимущим она нужнее. И, главное, им совершенно плевать на то, кто на ней трахался.

Он был со мной каждый день. Когда я узнавала, что нужно для развода. Когда привыкала жить в квартире одна. Когда узнала, что вместо личного присутствия Глеба в ЗАГСе со мной будет доверенность от нотариуса. Когда размышляла, не пора ли мне заводить кошек, чтобы стать сильной и независимой.

Каждое утро. Каждый день. Каждый вечер и каждую ночь. Он был со мной.

7

Настроение у меня отвратительное. Хотя в этом нет ничего удивительного. Во-первых, очередь, которая совершенно не желает двигаться. Во-вторых, природа, которая сегодня решила вспомнить, что уже через три недели наступит зима, отрывалась на всю катушку. Испытывала, так сказать, тестовую версию холодов и метели. Собственно, именно из-за ее проделок в виде снега и гололеда, до этой очереди я добиралась практически полтора часа и теперь уже не была уверена в том, то успею все сделать вовремя.

Ну, и в-третьих, место, где я находилось, не очень способствовало позитивному настрою. Радостная я тут была два с половиной года назад. Вся такая в белом платье и с букетом, которым можно было убить. Сейчас же местный ЗАГс на меня нагонял лишь тоску.

Подпираю спиной стену, заняв вип-место в углу. Тут ожесточенная борьба даже за возможность постоять, про стулья я вообще молчу, поэтому мой угол с образцами заполнения документов и полуживым фикусом можно считать удачей.

Достаю телефон и открываю Вайбер. Два новых от Ромы. Радуюсь, если честно.

Рома: Как твое утро?

Рома: Только, если оно слишком хорошее, ты как-нибудь скромнее об этом расскажи, а то мое явно не задалось.

Набираю текст, улыбаясь.

Марина: Врать не придется. Утро – отстой.

Хочу свернуть мессенджер, но замечаю, что Рома уже набирает ответ. Сжимаю телефон в ладонях, внимательно глядя на экран.

Рома: Не подумай, что это бы меня очень радовало, но осознание того, что кому-то сейчас не менее тоскливо, чем мне, удерживает от желания скинуться со второго этажа.

Рома: Хотя, про скинуться я погорячился. Увы, тут решетки.

Марина: Ты в тюрьме или в дурке? А почему они не отобрали телефон?

Рома: Экстрасенс из тебя так себе, еще пробовать будешь? И, кстати, чем твое утро провинилось?

Гадать, куда занесло Рому, я не горю желанием. Все равно сам скажет, а так еще и издеваться начнет, поэтому отвечаю на второй вопрос. Поднимаю глаза на стенд с образцами, нахожу крупную надпись, гласящую о том, что нахожусь я именно в ЗАГСе и, не особо стесняюсь, делаю селфи на фоне стенда.

Такое поведение вызывает неодобрение, характеризующееся каким-то невнятным шипением со стороны бабушки справа и какой-то мутью про «загнивающее поколение» от женщины справа. На их реакции я не обращаю внимания. Поверьте, дамы, сама в шоке от того, что творю.

Во-первых, селфи ненавижу. Во-вторых, Рома, конечно, фотки мои видел, но вот так, в режиме реального времени я ему ничего никогда не кидала. Видимо, волнуюсь все-таки слишком, вот и исполняю какую-то фигню.

На выражения своего лица даже не смотрю, второго дубля для лучшего ракурса, естественно, тоже не делаю. Вновь открываю Вайбер, леплю фотку и дописываю.

Марина: Вот этим!

Рома не отвечает, наверное, целую вечность. Я за это время уже даже успеваю проверить качество снимка. Да нет, вроде, ничего так, не хуже, чем в жизни. Из окна от ужаса он выйти не должен был. Хотя, там же на окнах решетки, где бы он там ни находился.