Осколок империи

Посмотрим, что за папиросница. А ведь неплохая. Серебряная, украшенная кусочком янтаря в центре. А вот на обратной стороне - гравировка, весьма варварским образом нанесенная и нарушившая элегантный когда-то аксессуар. И гласила она: 'Фомину А.Г. за пламенную борьбу с кулацким элементом от иркутского ОГПУ'. Серьезная надпись. Не от конкретного чекиста, а от всего, кхм, их городского сборища. Или все так ради красного словца? Хотя сомневаюсь, этот народ не любит себя под удар подставлять.

- А.Г. - это Алексей Гаврилович. Так меня, значит, зовут. А окромя подарка, еще и статья в газете была, она у меня в вещах, долго искать придется. Выпьем!

- За то, чтобы твои заслуги перед советской властью и дальше достойно оценивали, - предложил я тост и понял, что он аккурат к месту пришелся.

- Потому и еду в Москву, - несколько сдавленно произнес Фомин, поскольку водка прошла так себе. Да и соленый огурчик помог не так чтобы очень. - Там и просто с таким запасом не должно быть сложно стать тем, кем хочу, а еще и...

- Есть и 'еще'?

- Есть. Марк Зах-хар-рвич подсказал, кого лучше найти и от него пламенный р-ревлюционный привет передать. Руцис Аркадий Янвич его зовут, Голова-а! В иностранном отделе раб-ботает...

Шмяк! Мда, нет молодца сильнее винца. Голова Фомина рухнула на едва-едва подставленные им руки, а спустя пару секунд раздался могучий храп. Уморился, болезный, в неравной битве с зеленым змием. Нормальный, здоровый алкогольный сон. В общем, я как-то и не против такого вот исхода событий. Не придется лекарства переводить, в водяру их подсыпая. Думаю, на пару часом он и так ушел из мира реального в мир снов или там кошмаров, мне то без разницы.

Остается лишь отволочь пьяное до изумления тело извозчика или авто, после чего отвезти его на окраину города. Везде, в том числе и в Саратове, есть такие места. Где можно чувствовать себя довольно вольготно в плане выбивания сведений, если только местной шпаны не боишься. А милиция... При чем тут милиция? Она в этих местах появляется не так чтобы сразу. Да и вызывать оную местные жители не так чтобы сильно любят.

Попробовал самостоятельно отволочь пьяное тело, я почти сразу понял, что это будет... тяжело. Вес самого Фомина, плюс его багаж, да еще мой - совсем тяжко. А вокруг есть достаточное количество запойного вида пролетариата, готового помочь, если только не за 'спасибо'.

Нормально получилось. Всего лишь за пару рублей двое полупьяных типов дотащили до извозчика и самого Фомина, и его вещи. Да еще сильно благодарили за представившуюся возможность. А потом оставалось лишь назвать примерный адрес и ждать, пока водитель кобылы довезет до нужного места. Глухого такого, дикого. Право слово, выгляди я чуть менее прилично, он бы мог и не согласиться везти по столь необычному пути. А так ничего, прошло, хотя, конечно, дополнительную плату он получил. Вместе с необязательным, но все же пояснением:

- Вот, с братом приехали... Родичи когда-то здесь жили поблизости. Дома самого уж давно нет, одни развалины. А ему вожжа под хвост попала... давай хоть ненадолго, а заедем, посидим на том месте, где они когда-то жили. Дядька с тетей. Легче согласиться, нежели спорить.

Извозчик сочувственно посмотрел на меня, укоризненно на бесчувственное от алкоголя тело. Потом перевел взгляд на приближающиеся развалины разрушенных еще в гражданскую войну домов и вздохнул:

- Дикое место, плохое. Опасно тут оставаться, особенно на ночь глядючи.

- Да кого мне бояться то? Местных воришек? Так я при оружии, - показываю неожиданно душевному человеку 'парабеллум', а затем милицейское удостоверение . Настоящее, за исключением фотографии, конечно. - Братец мой тоже не гражданский, хоть сейчас только храпеть во сне может.

- Тогда другое дело, гражданин начальник.

Заметно успокоившийся, он уже без излишних нервов довез до указанного мной места. После и вовсе помог выгрузить Алексея и даже устроить того поудобнее, подложив тому под голову его же собственный саквояж. Пожелал всего хорошего и, подхлестнув кобылу, удалился восвояси.

Хороший человек. Прост, как три копейки, но без гнили внутри. Жаль только, что жизни таким как не было, так и не будет в моей искалеченной до неузнаваемости родине. Более десятка лет уже она изуродована. Когда это закончится? Сомневаюсь, что даже высшие силы то ведают. Эх, уйди, печаль, сейчас ты совсем не к месту нагрянула. Сегодня у меня...

А что у меня сегодня? Праздником я случившееся точно не назову. Не тот случай. Да и не помню я в своей жизни того дня, который можно было бы назвать праздником аж с того времени, когда все вокруг рухнуло и разбилось на мириады осколков. Нет, не праздник точно. Просто еще один шаг к цели - небольшой, но важный, без которого все было бы куда труднее.

Слегка улыбаясь приходящим в голову мыслям, я оттащил Фомина в более укромное место, под прикрытие полуразвалившихся стен когда-то добротного дома. Следом притащил и всю его хурду. Теперь осталось связать руки-ноги, озадачить кляпом и... Нет, будить пока не стану, лучше как следует пороюсь в вещах, разделяя их на нужные и хлам.

Приступим... Носильные вещи: рубахи, белье, явно парадные брюки с пиджаком и все такое прочее. Это мне не требуется. С десяток фотографий, где изображен, как я понял, он в детстве и юности. В детстве в кругу семьи, потом... Детдом, понятно. Значит, и искать по большому счету никто не станет. Но фотографии оставляю без малейшего сомнения. То же самое можно сказать насчет всех документов, папиросницы и трех газетных вырезок. На которых в той или иной степени описывались 'подвиги' верного ленинца Фомина. В некотором смысле тоже документы, где-то даже поважнее прочих. Тоже, кхм, рекомендации для поступления в ОГПУ.

Письмо, одно-единственное. Так, а что в нем вообще находится? Запечатано, однако. Зато можно прочитать, кому адресовано - Аркадию Руцису. Не удивлюсь, если от Стоцмана Марка Захаровича, иркутского чекиста, а речь в нем идет о рекомендации Алексея Фомина к нелегкой службе, где и без него садист на уроде и психопатом погоняет.

Вскрыть сейчас? Не стоит, вдруг аккуратно не получится. Лучше уж потом, в более комфортной обстановке и с необходимыми инструментами в лице парящего чайника и тонкого лезвия. Тогда и вскрою, и прочитаю, и, что особо важно, следов не оставлю. Право слово, я же не представитель широких народных масс, чтобы вручать чекисту письмо, касающееся моей будущей маски, с неизвестным содержанием.

А вот денег мало. Не шикуют нынешние студенты, отмеченные идеалами революции совсем не шикуют. Впрочем, это сейчас относится почти ко всем, помимо партийных чинов, после сворачивания НЭПа. Да и во время него на вершину финансового достатка выплывала всякая откровенная накипь, которую во времена империи и на порог порядочного дома не пустили бы. Нэпманы... Та еще зараза, готовая дари увеличения капитала на любую подлость и низость. Впрочем, теперь и их нет. Кто подогадливее - сбежал за границу. Благо года до двадцать восьмого выехать за пределы СССР было хоть и нелегко, но все же возможно.

Возможно... Поневоле я криво усмехнулся. Словно рассматривая со всех сторон это короткое слово и его применимость в данном случае. Это была своего рода русская рулетка. Могли выпустить, могли и нет. И если нет, то с людьми могло случиться все что угодно. К примеру. Могли посадить по неожиданному обвинению, поднять ту или иную причастность к Белой Гвардии, если она была хоть краем. Или люди просто исчезали. Ясно было, что от мистики эти исчезновения были далеки. Просто застенки ОГПУ, а потом безымянные могилы, которых с семнадцатого года в моей многострадальной стране слишком много появилось.

Впрочем, немалая часть все же смогла уехать. Та часть, которая умела видеть дальше собственного носа и понимала, что НЭП - лишь временное явление, глубоко чуждое стране советов и 'товарищам' разного рода. Пауза перед новыми свершениями, не более того. И с началом коллективизации и прочего раскулачивания это ярко и однозначно подтвердилось. Вот только с того самого времени граница была на прочном и надежном замке. Все, пауза закончилась, продолжение коммунистического спектакля объявляется открытым. К тому же...