Страница 30 из 31
Вскоре в кабинет влетел Иосиф со связкой ключей в руках.
– Предупреждаю заранее: бензин – ёк! А без бензина мотор почему-то не работает. В баке осталось чуть-чуть.
– Выкати бочку и заправь оба бака. Только в гараже не занимайся. Разольешь – дышать потом нечем будет…
– Понял. Всё понял, товарищ майор.
– Капитан…
– Скоро присвоют. Нутром чую.
Иванов сплюнул, зачем-то вынул из кобуры пистолет, осмотрел и вновь отправил на место…
Просторная лодка, именуемая катером, отошла от берега, развернулась, урча в воде выхлопной трубой, и помчалась протокой. А вскоре из-за мыса показалась глиняная гора с церковью наверху. Все выходило, как и предполагалось: водный путь был намного короче. При этом на реке никто не встретился – здесь была лишь водная гладь, тальниковые заросли да темные ели вдоль берега.
Снизив скорость, катер вошел в ручей и уперся в берег. Ручей оказался просторным – его углубили и расширили. Широкое русло позволяло войти теперь теплоходу. Суда не оставляют следов на воде, кроме разве что берегов. Так оно и есть: в конце канала, где впадал в него сам ручей, отпечатался в синей глине чей-то нос. На берегу из земли торчала теперь петля массивного троса – место для швартовки. Над ручьем, вероятно, трудились с помощью земснаряда.
Над косогором, едва слышный, раздался полицейский свисток. Иванов усмехнулся:
– Чистка леса после грозы. Леший сделал свое дело – и может спать спокойно. Все-таки добился, чего хотел…
– Кто такой? – спросил Иосиф.
– Леший, говорю… Заявление написал на имя губернатора, и тот распорядился. «Надо, говорит, уважать мнения лесных жителей».
Оставив Иосифа в катере, Михалыч с Ивановым направились в лощину. Осталось подняться на косогор, и ты в деревне.
– Пиломатериал тогда отсюда свистнули – всех на ноги подняли, – вспоминал Иванов.
Михалыч в недоумении остановился. В том месте, где желтела хвоей крутая тропинка, теперь лежали бетонные ступени – с перилами из металлических труб. Они повторяли изгибы местности и обходили препятствия. Выходит, бетон положили в жидком виде, в опалубку.
Иванов поражался не меньше Михалыча:
– Когда успевают только…
Ступенями они поднялись вверх и здесь остановились: вместо забора теперь здесь была бетонная стена и стальная дверь, окрашенные темно-зеленой краской с седыми разводами. В прошлый раз на этом месте находилась лишь впадина, заросшая крапивой и лопухами. Здесь лежали обомшелые кирпичи, ржавые банки. Теперь здесь была стена с глухой дверью – на ней не было даже намека на замочную скважину. Зато вверху, на столбе, маячил объектив видеокамеры.
– Устроились…
Иванов в упор рассматривал камеру. Отныне губернаторской теще ничто не грозило.
Дверь открывалась внутрь, так что ее невозможно было снаружи подпереть. И если была видеокамера, значит, была и охрана – она явно вела наблюдение. И если бы не чистка леса от мусора, гостям пришлось бы оправдываться.
Они двинулись вдоль забора. Обойдя деревню, вышли на улицу. Здесь была все та же пустынность, даже собаки не тявкали – они приезжали сюда вместе с хозяевами. Получалось, что бродяги были еще в пути, и в свисток свистел кто-то другой.
Вернулись к Городищу, остановился у косогора. Внизу подковой лежала в солнечных бликах река. От противоположного берега уходила к горизонту низина, покрытая лесом, – ни полянки, ни ручейка… Лишь у берега лежала проплешина луга, местами заросшая кустарником.
Позади скрипнули тормоза: два автобуса высаживали пестрый народ. По сторонам располагались работники полиции. Тут же бегала овчарка без намордника. Бродяги шарахались от нее.
Иванов скривил губы:
– Надо и мне отметиться…
Он подошел к толпе. Людей построили в шеренгу по четыре человека и принялись инструктировать. Тюменцев стоял в стороне как вкопанный и смотрел сквозь людей. Казалось, его ничто не интересует, кроме собственных видений. Но вот он вспомнил о себе, кто он есть, подошел ближе.
– Смирно! Товарищ подполковник…
– Вольно, – махнул тот рукой. – Прошу всех отнестись к порученному делу со всей серьезностью… К вечеру прилегающая территория должна быть очищена от мусора. Должен подойти самосвал.
Бродяги гурьбой двинулись к лесу, щурясь на окружающий мир. Полиция рассредоточилась по бокам. Иванов вернулся к косогору, завел разговор. Молодец, Леший… Хоть приберутся вокруг деревни. И рассмеялся. Но Михалыч его охладил:
– Садоводы – те еще деятели. За них здесь никто не обязан прибираться.
– И то верно…
Не сговариваясь, они ступили под гору, и вскоре уже стояли у катера. Иосиф сидел на корме, читая обрывок газеты.
– Вот, пишут. – Он приподнялся. – Президент к нам собирается. У нас, говорят, коммунальный опыт… Не пишут вот только, когда он приедет…
Катер вновь заурчал. Вышел кормой в реку, развернулся и пошел вверх по течению, подняв от натуги нос.
На дорогу ушло не так много времени. Вскоре показался новый мост, еще не законченный строительством, затем пристань по левому берегу и странный овраг со шлюзовыми воротами.
– Видали?! – крикнул Михалыч. – «Коршун» свободно туда заходит! А теперь прикиньте ворота и лестницу, которые Безгодов построил… Он внушил себе, что никто не заметит. Он считает, что никто не имеет права догадываться о цели строительства. Шеф области всего лишь обустраивает местность…
На новом мосту, как видно, полным ходом шли завершающие работы: электрики, стоя на монтажных вышках, навешивали лампы уличного освещения. Вдоль дороги красили бордюры.
Электрическое освещение, покраска дорожной полосы – всё говорило лишь об одном: у начальства не было времени на раскачку, потому что по мосту в скором времени проедет кто-то и, может быть, даже на нем остановится. Кто-то очень важный, далекий от здешних мест. Он еще не видел новое сооружение, иначе для чего наводить на нем марафет. Здесь проедет тот, от кого зависит благополучие местной элиты.
Катер уперся носом в песок. Кожемякин с Ивановым выбрались на берег, поднялись кверху. Из желтой будки тут же вышел человек средних лет и остановил их, представившись прорабом, – проход закрыт, только по особым пропускам…
Делать нечего, пришлось разворачивать оглобли и шагать в обратном направлении. Сели в катер, завели мотор – и под мост. Наверху ходить нельзя, зато под мостом ходи хоть вдоль и поперек.
Они здесь причалили к берегу и вышли, помочились в песок за береговой опорой – здесь не было охраны. Затем вернулись к катеру и вскоре были уже в поселке. Михалыч перед этим молчал, а тут оживился:
– Заметили, как они охраняют мост? Перед началом мероприятия, возможно, мост снизу проверят. Однако это ничего не даст, если учесть, что теперь пошла другая мода.
– Какая? – спросил Иосиф.
– Таскать всё на себе, как у бродяг.
– И вместе с этим на воздух… Понятненько…
– Выходит, что завтра, после обеда…
Иванова, как видно, досаждали сомнения. Михалыч было собрался развеять их, но тут пропищал мобильник.
– Да, – ответил Михалыч. – Вы ошиблись номером…
Звонила напарница, Надежда. Ее мучили еще большие сомнения.
Глава 16
…Всё у Безгодова налепилось одно к одному: построил, отладил, завез. Осталось нажать на педаль – и тут как обухом по голове. Уже завтра, с утра, надо быть в седле, встречать Первого в аэропорту. С грехом пополам тещу уговорили зарыть кобеля в овраге за огородами, потому что не по-людски это – скотина лежала в мешке, намазанная какой-то дрянью. Ты ее хоть чем смажь, все равно испортится.
Старуха присмирела и даже пить перестала. Брошу, говорит, займусь молитвами… Пешком отправлюсь в Лавру, а в особняке вашем пусть охрана живет… Её и кормите…
За истекшие сутки губернатор побывал во всех местах, где, по его мнению, должен остановиться президент. И вот оно уже настало, утро. Безгодов не успел проглотить завтрак, как вошел и доложил о своем прибытии личный водитель.