Страница 4 из 13
– Ну пусти-и-и-и, Тефом молю…
Все было бесполезно.
Он деловито раздвинул ей ноги коленом, запястья прижал к стене. И тогда Злата поняла, что силой она ничего не сможет сделать. Подняла голову, умильно заглядывая старосте в глаза, и хрипло прошептала:
– Михай, мой сладкий, поцелуй меня… ты же знаешь, я именно и люблю… вот так.
Староста отпрянул на миг в недоумении, но все ж поверил. Склонил голову. А через мгновение заорал как ошпаренный: кровь брызнула из прокушенной щеки.
– Ах ты, сука!
Но все же ослабил хватку, одной рукой зажимая рану. Считанных ударов сердца хватило Злате, чтобы метнуться к двери, выскочить в сени, а затем и вовсе из избы, на мороз. Свитка осталась у старосты, но женщина уж и думать о ней забыла. Задыхаясь, проваливаясь по колено в снег, она бежала. Все. Теперь ей придется уйти, потому что Михай жизни не даст. Кажется, ей вслед что-то кричали бабы, но Злата упрямо летела вперед, почти ничего не видя сквозь слезы.
Она вытерла их, только когда захлопнула за собой дверь собственного дома, который, увы, придется покинуть.
«А может быть, и нужно было уступить? От тебя бы не убыло, чай, не девица на выданье…»
Она остановилась у двери, торопливо смаргивая слезы.
Таро неподвижно сидел на скамье, скрестив ноги и расслабленно положив руки на колени. Волосы гладко ниспадали на широкие и крепкие плечи. Кажется, у него даже глаза были закрыты, и открывать их он не торопился. Вдохнул глубоко, выдохнул.
Затем соблаговолил взглянуть на Злату, поморщился, как при виде таракана, и сухо поинтересовался:
– И где моя одежда?
У Златы потемнело перед глазами.
Уже совершенно не задумываясь над тем, что делает, она подхватила с пола пустой горшок и швырнула в Таро.
– Вот тебе одежда! Вот!!!
И разрыдалась в голос, медленно сползая по стене.
Ее резко дернули вверх, без церемоний. Приложили как следует о бревна, так, что из глаз искры посыпались. Бледное лицо Таро, совершенно спокойное, оказалось так близко, что Злата ощутила вкус его дыхания – мята с горчинкой.
– Ты еще жива только потому, что я твой должник, – тихо сказал мужчина, вглядываясь ей в глаза.
А Злата, повиснув в его руках мешком, снова задыхалась от липкого, мерзкого ужаса, что сдавливал шею костяными шипами.
Она даже не сопротивлялась, когда Таро с совершенно невозмутимым видом задрал подол ее платья и точно так же, как и Михай, скользнул пальцами по бедру. Легко, играючи. А потом отпустил. Медленно отошел в сторону.
– Сейчас ты вернешься к старосте за одеждой.
– Нет! – женщина всхлипнула, – пожалуйста, не надо…
– Ты вернешься к старосте, – бесстрастно сказал он, недобро сверкнув глазами, – но в этот раз я пойду с тобой.
Злата только головой мотнула.
– Нет… что ты… ты не видел его, Михая. Он на медведя ходит один, а ты еще не совсем…
Таро усмехнулся, покачал головой.
– Не надо считать меня идиотом, цветочек. О том, что ваш староста силен, я могу судить по тем синякам, которые он на тебе оставил. Но, как я уже сказал, не нужно думать так плохо о моих умственных способностях. Я вроде как не дурак.
– Тебе одеть нечего, – буркнула Злата.
К ней помаленьку возвращалась ясность мысли.
В конце концов, если Таро так уверен в себе… А вдруг у него есть мысли, как повлиять на Михая?
– Ну что ж, тогда вся ваша деревня сможет увидеть меня голым, – спокойно согласился Таро, – вытри слезы и пойдем. Судя по синякам на твоих нежных ручках, нам придется покинуть эту гостеприимную деревеньку раньше, чем сойдет снег. Ну что ж ты… идем.
-5-
В происходящее не верилось.
Еще вчерашнее бесчувственное тело грациозно вышагивало по сугробам и даже не морщилось. Напоенный морозным дыханием ветерок путался в черных волосах. Даже бледный по-зимнему братец Теф выглянул из-за снеговой тучи, дабы все это увидеть. И, уж конечно, из-за каждого плетня на них с любопытством таращились селяне. Молча. Точно так же, как и Злата, не веря собственным глазам.
«Застудится. Застудится, как пить дать», – мрачно думала она, труся следом и разглядывая худую, но крепкую спину. Бледная кожа была исчеркана мелкими старыми шрамами, как будто кто-то специально наносил небольшие глубокие порезы.
– Нам туда, – она указала на дом Михая.
А потом испугалась. Староста держал двух здоровенных волкодавов, серых с рыжими подпалинами ужасных псин. Что, если спустит на них? Порвут, оставят кровавые ошметки… И тут же представила себе это столь красочно, что к горлу подкатила тошнота.
– Что ты собираешься делать? – отдышавшись, Злата догнала мужчину у калитки.
Он обернулся.
– Я хочу одеться.
Злата затрясла головой. Конечно, сумасшедшим здесь был Таро. Но он буквально лучился уверенностью, так что женщина засомневалась уже в собственной способности рассуждать здраво.
– Но…
– Послушай, цветочек. Я изрядно замерз, чай не лето. Идем в дом, и делай все, что я тебе скажу.
И было нечто в его холодных изумрудных глазах такое, что Злата просто поверила. И пошла следом.
…Когда Таро пинком распахнул дверь в избу, Михай сидел за столом и прикладывал к прокушенной щеке комья снега. Снег тут же таял и срывался розовыми каплями на вышитую скатерть.
При виде гостя у старосты округлились глаза. Он отбросил на пол снег, приподнялся. Метнулся взглядом к Злате – и ухмыльнулся.
– Чего явились?
– Я пришел за одеждой, – спокойно сказал Таро, осматриваясь.
– Хрен тебе, а не одежда, – осклабился Михай, – баба твоя не отработала, так что… идите отсюда прочь, голодранцы. Не то собак спущу.
Взгляд Златы метался между двумя мужчинами, а внутреннее чутье подсказывало, что вот именно сейчас и произойдет нечто такое, чего Михай никак не ожидает.
– Моя баба, – пробормотал задумчиво Таро. Затем прошелся по горнице и сел на скамью, вытянув длинные, но при этом мускулистые ноги.
– Ты совсем берега потерял? – круглые щеки Михая стремительно наливались краской, – ты кто такой, а?
И тут Таро сделал едва уловимое движение рукой, словно играл на невидимых растянутых по воздуху струнах. А староста, крякнув и выпучив глаза, внезапно схватился руками за пах.
– Ты…
Злата подобралась. Происходящее выглядело совершенно невероятно, а потому лучшее, что пришло в голову – просто быть готовой к бегству.
– Не нравится? – на губах Таро появилась очень мягкая и доброжелательная улыбка. С таким выражением лица обычно смотрят на нашкодивших, но от этого не менее любимых детишек.
– Это… ты?!! – прохрипел Михай, продолжая хвататься за свое спрятанное в штанах достоинство.
– Я, – подтвердил Таро, – когда к определенному органу приливает слишком много крови, становится не очень приятно, верно? А если продолжить, так орган и вовсе может лопнуть. Будешь как девочка оправляться. Если от кровопотери не издохнешь.
– Что… тебе надо?
Легкое пожатие плеч.
– Я уже сказал. Одеться хочу. Доставай, что там у тебя в сундуках. Только новое и чистое.
И еще одно скользящее движение тонких пальцев по невидимым струнам.
Михай взвыл не своим голосом и метнулся к кованому сундуку в углу. Взметнулись фонтаном штаны, рубахи…
– Вот! Забирай! Одевайся!.. Чтоб тебя Хенеш драл!
Таро покачал головой и невозмутимо приступил к одеванию.
Конечно, вещи старосты были на него великоваты, но Злата уже прикинула, что сможет все ушить, ежели понадобится. За тонкими нижними портами последовала рубаха, затем теплые, войлочные штаны, свитка, подбитая волчьим мехом.
– Теперь шапку и сапоги.
Михай заскулил.
– Отпусти… отпустии-и-и…
– Шапку и сапоги.
Получив желаемое, Таро вновь спокойно уселся на скамью. Окинул взглядом горницу. Михай уже стоял на коленях, кровь отлила от лица, и Злата вдруг подумала, что еще никогда не видела старосту настолько бледным.
– А теперь верни все то, что ты забрал у княгини, когда она пришла просить помощи.