Страница 9 из 12
– Вы слишком много себе позволяете, мадемуазель Лоран, слишком много себе позволяете! – закричал мсье Пикар, сверкая глазками-пуговками. – Такова цена аренды в Сен-Жермене. Пожалуйста, съезжайте, если она вас не устраивает. Я могу хоть сегодня сдать эту лавочку «Оранжу». Если хотите знать, они заплатят и вдвое больше.
– «Оранжу»? Это еще кто такие? А, так вы говорите о конторе по предоставлению услуг мобильной связи? И вы хотите вместо моего хорошенького магазинчика пустить сюда мобильщиков? Вы готовы дойти до такой низости? – повысила голос Розали и с нестерпимо бьющимся сердцем бегом спустилась по выщербленной каменной лестнице (мсье Пикар жил на четвертом этаже) и так хлопнула дверью, что грохот прошел по всему подъезду.
Тут она дрожащими руками зажгла сигарету. Стоя у окна, она пускала дым в утреннее парижское небо. Дело было серьезнее, чем она думала. Судя по всему, ей придется-таки бросить заработанные с таким трудом денежки в ненасытную пасть мсье Пикара. Розали только и оставалось надеяться, что в дальнейшем она тоже сможет наскрести столько, чтобы расплатиться за аренду. Как обидно, что она не владелица помещения! Надо хорошенько пораскинуть мозгами. Авось что-нибудь придумается.
Розали сварила себе кофе и вернулась за чертежный стол. Слушая музыку и работая над рисунками, она успокоилась. «Еще посмотрим, мсье Пикар, кто кого! – подумала она, делая размашистыми буквами надпись под готовым рисунком. – Так легко вы от меня не отделаетесь!» Тут внизу постучали, но она не услышала и с удовольствием оглядела свое творение.
«И весна порой исполняет обещания, которых не сдержала зима».
– Будем надеяться, что да! – произнесла она как бы про себя.
Внизу снова раздался громкий и настойчивый стук. На этот раз Розали его услышала. Она удивилась и отложила карандаш. Розали никого не ждала. Лавка была закрыта, почта уже приходила, а Рене весь день был занят со своими клиентками.
– Слышу! Сейчас открою! – крикнула она и, на ходу подбирая волосы заколкой, спустилась по узкой деревянной лестнице.
Уильям Моррис, спавший внизу в своей корзинке, приподнял было мордочку и снова опустил ее на белые лапки. За дверью стоял пожилой господин в синем дождевом плаще с шарфом в тон и нетерпеливо стучал по стеклу набалдашником палки.
Она повернула оставленный в замке ключ и отворила дверь.
– Эй, что это вы, мсье! Так и стекло выбить недолго, – сердито встретила Розали посетителя. – Вы что, читать не умеете? Сегодня у нас закрыто, – добавила она, кивнув на вывешенную на двери табличку.
Старик не счел нужным извиниться. Вопросительно приподняв седые кустистые брови, он окинул ее внимательным взглядом.
– Вы – Розали Лоран? – спросил он.
– Не сегодня, – бросила она раздраженно, убирая за ухо выбившуюся прядь.
Что это он вздумал? Учинять ей допрос?
– Простите? – переспросил он.
– Не важно, забудьте!
Господин в синем плаще смотрел на нее с недовольным выражением. Вероятно, плохо слышит.
– Вам лучше прийти завтра, мсье, – повторила она уже громче. – Здесь сегодня закрыто.
– Да не кричите вы так, – обиделся посетитель. – Я пока что еще не оглох.
– Рада за вас, – не осталась она в долгу. – Итак, au revoir[10], до завтра!
Она закрыла дверь и собралась уходить, но тут он снова принялся стучать в стекло. Она тяжело вздохнула и повернулась к нему.
– Да? – вопросительно произнесла она, снова открыв дверь.
Он опять бросил на нее испытующий взгляд.
– Так Розали Лоран – это все-таки вы или нет? – спросил он.
– Да, я, – ответила Розали.
Ей уже самой стало интересно, что ему нужно.
– О, это хорошо, – произнес он. – Значит, это та самая лавка. Можно мне войти?
Он шагнул через порог.
Розали растерянно отступила, пропуская его.
– Вообще-то, мы сегодня закрыты, – повторила она.
– Да-да. Это я уже слышал. Но видите ли, – продолжал он, делая следующий шаг и оглядываясь в лавке, – я специально приехал в Париж, чтобы посмотреть, действительно ли ваши рисунки подходят.
Он прошел вглубь лавки и нечаянно споткнулся о стоявший посередине деревянный столик, керамический стаканчик с карандашами резко пошатнулся.
– Какая же тут у вас теснота, – сказал он укоризненно.
Розали придержала стаканчик. А он уже протянул свою большую руку, чтобы взять открытку с цветами, которая лежала на столике.
– Это ваш рисунок? – спросил он строго.
– Нет, – помотала головой удивленная Розали.
Он прищурился:
– Слава богу! – И положил открытку на место. – Уж это бы никак не подошло.
– А-а?
Розали ни слова не поняла. Очевидно, у этого хорошо одетого господина не все в порядке с головой.
– Мои открытки выставлены на стойке там, у дверей. Вы, наверное, хотели заказать открытку с пожеланиями? – попыталась она достучаться до его сознания.
– Открытку с пожеланием? Это что еще такое? Разве у нас Рождество?
Розали обиженно промолчала. Скрестив руки на груди, она молча смотрела, как он подошел к стойке с открытками и стал вынимать их одну за другой, близко подносил каждую к глазам, нахмурясь, рассматривал и не спеша ставил на место.
– Очень даже неплохо, – рассеянно бормотал он себе под нос. – Гм… Да, это бы, пожалуй, и правда подошло…
Розали нетерпеливо кашлянула.
– Мсье, – окликнула она посетителя. – Мне некогда стоять тут весь день. Если хотите купить открытку, то выбирайте скорей. Или приходите в другой раз.
– Но, мадемуазель, я к вам вовсе не за открыткой. – Он удивленно вскинул голову, сдвинул за спину висевшую через плечо коричневую сумку и сделал шаг назад. – Я хотел вам сказать…
Договорить фразу ему не удалось. Отступая назад, он сам не заметил, как угодил палкой в корзинку Уильяма Морриса. А точнее говоря, не заметил и Уильяма Морриса. Собачка, которая только что мирно спала, свернувшись пушистым калачиком, вдруг взвизгнула от боли и начала лаять как безумная, а это роковым образом повлекло за собой цепную реакцию.
Уильям Моррис залаял, пожилой господин испугался, пошатнулся, наткнулся на стойку с открытками, выронил палку, а дальше события завертелись с бешеной скоростью, так что Розали уже не успела подскочить, прежде чем все начало рушиться; со страшным грохотом вещи стали валиться по принципу домино, а в довершение беды пожилой господин в синем плаще во весь рост растянулся на каменном полу. Причем в поисках опоры он схватился рукой за стойку, с которой уже попадали все открытки, и в придачу повалил вторую, так что открытки взлетели с нее одним махом, а затем медленно и плавно осели на полу.
Наступила мгновенная тишина. Даже Уильям Моррис от страха перестал лаять.
– Ой, господи! – Розали прижала руку к губам.
В следующую секунду она уже опустилась на колени рядом с лежащим господином, на лбу у него красовалась упавшая голубая поздравительная открытка.
«Каждый поцелуй – это маленькое землетрясение», – было написано на открытке.
– Вы целы? – Розали осторожно сняла с его головы открытку и сейчас вглядывалась в искаженное болью лицо незнакомца.
Он со стоном открыл глаза.
– А-а-ах! Черт! Спина! – выговорил он и попытался встать. – Что случилось?
Он сердито посмотрел на погнутую проволочную стойку для открыток, оказавшуюся у него на груди, и на валявшиеся вокруг открытки.
Розали озабоченно взглянула на него и освободила из-под пустой стойки:
– Неужели вы ничего не помните?
Господи, только бы у старика не было сотрясения мозга!
– Моя собака залаяла, и вы опрокинули стойку с открытками.
– Да… Верно… – Незнакомец, казалось, задумался. – Собака! Откуда она вдруг взялась? Подумать только! Эта псина меня, наверное, испугала.
– А вы испугали ее – вы же поставили свою палку прямо ей на лапу.
– Да что вы? – Он, кряхтя, поднялся в сидячее положение и потер затылок.
10
До свиданья (фр.).