Страница 7 из 297
- Так.
- А чому ж йих называют Аказемамы?
- Та то по вуличному.
- А чому ж Григорэнков Зосимовых по вуличному не кличут?
- Та може тому, що богати. А може причепитися ни до чого було.
Мне хотелось знать именно - почему мы "Черногорци". На этот счет дядя смог высказать лишь предположение, ничего достоверного. Он говорил: "Може тому що наш рид мав дуже чорне волосся. Твий дид, наприклад, був ще чорнишый, чим твий батько. А може наш пращур був дийсным черногорцем. Наш батько росказував, що його дид осив в степу, вийшовши з Запорижжя. В Запорижжя ж йшли Вильнолюбиви люди з усёго свиту. А в Запорожьи був звычай давати прызвище залэжно вид того звидки прибув козак - з Басарабийи - Басараб, з Сэрбийи - Сэрб и т. д. То коли б наш пращур прибув з Чорногорийи, йому й имья - Чорногорэц.
Поступив в школу, я был на вершине счастья. Появилось занятие, которое я любил. Появились сотоварищи по школе. Прежде всего, брат моей матери Алеша Алексей Семенович Беляк и его друзья - Илька Лапа, Сашка Хулапа, Денис Патяка. Но счастье в одиночку не ходит. Пришло и большое горе. Ушла из дому мачеха. Не выдержала таки. Ушла в том, в чем была одета. Даже бабушку это подрубило. Она притихла и, видимо, ждала ее возвращения. Она говорила: - Никуда не денется. Придет, все ее вещи здесь. - Но мачеха не пришла. Где она? Как дальше шла и как закончилась ее жизнь, мне неизвестно.
Когда она только что ушла, я часто плакал втихомолку, вспоминая о ней. О, как она тогда нужна была мне. Я часто вспоминал ее слова в ту памятную ночь: "Пэтра жалко, пропадэ вин серед них". И я, вспоминая школьные свои беды, шептал: "Мамо, мамо, дэ ж ты!" А дела в школе у меня были совсем плохи. В силу того, что рос я одиночкой, друзей в классе у меня не было. Да и сходиться с ребятами я не мог. Был очень застенчив. А застенчивость могла казаться отчужденностью. Выглядел я, отчевидно, букой. Вместе с тем в моей внешности наверняка было нечто смешное, т. к. я был рыжий, яркорыжий, можно сказать красный, а лицо почти сплошь покрыто веснушками. Ребята в классе все были старше меня - не менее, чем на год-два, а некоторые на три-четыре года. К тому же я был не по возрасту маленьким и слабосильным. Ну, а дети, как известно, склонны к тому, чтобы поиздеваться над теми, кто слабее, особенно если у них есть какие-то смешные черты.
И меня начали дразнить. Звали рыжий.
Я понял, что реагировать на дразнилку невыгодно. Дразнят еще больше. Решил делать вид, что не обращаю внимания. Помогло. Один за другим стали отставать от меня. Но всегда находятся более настырные. Они как шавки, которые продолжают тявкать, когда уже все собаки данной улицы отстали от тебя. Так было и в школе со мной. Я еле держался, демонстрируя свое безразличие. Вот-вот сорвусь в слезы или в драку. И вот сорвался. Все уже по одному отстали от меня и только один продолжал кричать, обегая к моему лицу, если я отворачивался. Он как бы чувствовал, как мне тяжело держаться и кричал: "А ну, заплачь, "Мартын", заплачь!" И я не выдержал. Схватил его за руку и приблизив свое лицо к его лицу, выдавил из себя: "А ну замовчь!"
- А то що?
- Побачим!
- Март... - Удар в зубы прервал дразнилку. Он отпрянул. Из разбитых губ текла кровь. Но я уже сорвался. Злоба за многодневную травлю вырвалась наружу, и я уже не мог остановиться. Парень был выше меня, здоровее и старше на два-три года, но за мной была инициатива и злоба. И я, не выпуская его правой руки из своей левой, продолжал бить тычком в лицо. Затем, дав подножку, опрокинул на пол и оседлав его, продолжал избивать. Злоба была так сильна и неудержима, что одновременно с избиением я сам ревел белугой. В этом озлоблении я не заметил как подошел учитель. Он сдернул меня с паренька: "Хорош, нечего сказать! Ты для этого просился в школу! Выгоню!" Как кипятком обожгло - "выгонит". И я, задрожав еще больше, едва пробубнил: "Та я ж його не чипав. Я ж його просив щоб не дразнився!"
- Оба в класс! На колени! - произнес Афанасий Иванович и удалился.
Но после уроков меня ожидали большие неприятности. Компания Вани, с которым я сразился днем, перехватила меня при выходе со школьного двора и избила страшно, жестоко. Кто-то видимо сжалился надо мной и сообщил учителю. Афанасий Иванович выбежал в одной нижней рубашке. Нападающие разбежались. Меня он забрал к себе. Ольга Ивановна обмыла раны, прижгла йодом и перевязала их.
- За что это тебя так? - спросил Афанасий Иванович.
- Не знаю.
- А кто?
- Нэ пизнав никого!
- Так як же ты не признав? Ты ж уже мисяц в класи.
- Так то були не з нашего класу.
- То ти, брат, брэшеш. Бо я узнав. Вси з твого класу.
- А я никого не впизнав.
- Ну брэши, брэши. Я всэ ривно всих знаю.
На следующий день я захватил с собой в школу "кийок" (палка с утолщением на одном из концов), который спрятал в школьном огороде. После уроков я, видя, что та же компания поджидает меня возле выхода из школьного двора, зашел за своим кийком и смело пошел к компании. Вижу заволновались, задвигались, заговорили между собой. Я сделал решительный вид и ускорил шаг. Демонстративно помахал кийком, как бы примериваясь к удару. Смотрю пошли в сторону от меня. Я еще прибавил шагу, потом побежал вслед за ними. И, о чудо, - они бросились бежать. Тогда я устремился вперед изо всех сил, нацелившись на одного, который вчера особо жестоко избивал меня. Я догнал его и начал бить кийком. Он продолжал бежать и жалобно кричал: "Чому мэнэ? Чому тильки мэнэ?" А я, не отставая, лупил его кийком по спине, по плечам и так же бессмысленно повторял: "Нэ будеш бильше! Нэ будеш бильше!"
Шедший навстречу крестьянин издали закричал на меня: "Та що ж ти робиш, сукын сын!" Это и освободило мою жертву от дальнейшей экзекуции. Я быстро пошел в сторону дома, предусмотрительно обходя крестьянина. А он, проходя мимо, осуждающе сказал: "От що значить безотцовщина!" Так родился миф о моем забиячестве. И миф этот держался довольно долго, хотя за всю свою жизнь я не был зачинщиком ни одной драки.
С тех пор и на всю жизнь я усвоил, что когда на тебя хотят напасть нападай сам; упреди хоть на мгновение удар противника, бей первым. Если противник намного сильней, тем более бей первым, и не как-нибудь, а вложи всю силу в удар и не останавливайся, и бей удар за ударом - ливень ударов. И не разбрасывай удары по принципу "всем сестрам по серьгам". Нет, кого начал бить - бей без конца. Постарайся через него прорвать фронт противника и почетно выйти из боя. Эти принципы я соблюдал потом всегда. И они мне не раз помогли выйти из очень тяжких ситуаций.