Диверсанты (сборник)

Возле универмага было людно, рабочий день окончился и многие спешили в магазин. Зоя Глазова подошла к углу универмага, когда на городских часах еще не было семи. Она огляделась по сторонам, всматриваясь в прохожих. На ее лице была решимость выполнить задуманное, поговорить наконец с Федором и заставить его сказать ей о своих планах. А потом Зоя наметит для него программу минимум, которую он должен начинать осуществлять уже с завтрашнего дня. Она видела, что Федор поддается ее натиску, и решила вести себя более настойчиво.

Зоя прошла до другого угла универмага и вернулась обратно, ее удивило отсутствие Федора. Часы показывали уже пятнадцать минут восьмого. Постепенно в ее сознание стала закрадываться тревога, и вдруг она увидела парня в сером полупальто и серой шапке, он прошел мимо, отворачивая лицо от ветра. Девушка схватила его за руку.

– Федя! – радостно окликнула она.

Парень повернулся и удивленно посмотрел на девушку. Зоя извинилась за ошибку, но тот не собирался уходить. Его остановила симпатичная девушка с темными глазами и длинными ресницами, и он обрадовался неожиданной приятной встрече.

– Какая жалость, что я не Федя! – сказал он с искренним сожалением и с нескрываемым восхищением поглядел на девушку.

– Вы так похожи на одного знакомого, – она не договорила и повернулась спиной к парню. Это не смутило его, он зашел с другой стороны и, дружелюбно улыбаясь, заглянул ей в лицо.

– Давайте я составлю вам компанию, пока придет ваш Федя. Мы будем разговаривать. Я расскажу вам кое-какие басни из моей жизни, глядишь, и ночь пройдет, – быстро говорил он, не давая ей возможности возразить.

– Боюсь, что это не понравится Феде. Он страшно ревнивый, и будет вам очень плохо.

– Почему мне? Он же вас будет ревновать.

– Ревновать меня, а попадет вам, – улыбнулась в ответ Зоя.

Но предупреждение не оттолкнуло парня, он продолжал говорить с ней, а Зоя все глядела по сторонам, не теряя надежды, что Федор вот-вот появится.

Но Федор не появился, потому что он уже слегка захмелел и ему нравилось все, что стояло на столе. Он резал мясо на куски, мазал на хлеб масло, прямо ложкой брал икру и пил коньяк. Паршин только наблюдал за ним, и трудно было понять, какие мысли витали в его хитром и изворотливом мозгу. Он потягивал из бокала апельсиновый сок, пожевал дольку ананаса, и взгляд его замер, ничего не отражая для стороннего наблюдателя. Вдруг Федор перестал есть, тревожная мысль захватила его, на лице отразилась растерянность, он посмотрел на Паршина и тихо сказал:

– Она же меня ждет!

– Кто тебя ждет? – удивился Паршин.

– Я сейчас вернусь. – Брыль бросился из зала, не одеваясь, проскочил мимо опешившего швейцара и выскочил на морозный воздух. Он быстро добежал до универмага, вызывая удивленные взгляды прохожих. Прошел торопливо вдоль магазина, заглядывая в лица девушек, постоял в растерянности на углу, где намечалась встреча с Зоей, и медленно побрел к ресторану. Городские часы пробили половину восьмого. Федор все еще оглядывался назад, присматривался к проходившим девушкам, уже теряя всякую надежду.

Паршин тем временем не скучал. Он разговаривал с молодой женщиной и та внимательно его слушала. Брыль поймал лишь конец фразы, произнесенный Дмитрием Степановичем, из которой Федор вообще ничего не понял:

– …каждый имеет право на выражение своей индивидуальности, но эта индивидуальность не должна интегрировать в существующий стереотип, именуемый социалистическим реализмом, в противном случае индивидуальность перестает быть индивидуальностью, и не может быть выражена подобно Дюреру, Ван-Гогу или Манэ. Вот так-то, голубушка! – закончил он запутанную фразу, видя, что к столику подходит Брыль. Женщина тоже увидела Федора и поспешила встать с его кресла.

– Извините, Дмитрий Степанович, за беспокойство. Мне было чрезвычайно интересно услышать ваше мнение по этому вопросу,

– Да-да, голубушка, мы еще с вами побеседуем на эту тему. У меня кое-что для вас есть, например Плутарх или религиозные дискуссии Ницше, там вы сможете найти ответы на ваши вопросы, – Паршин встал и, склонившись, поцеловал руку женщине.

Она вернулась к своему столику, а Федор с растроенным видом сел в кресло.

– Что-то случилось? – участливо спросил Паршин.

– Полчаса ждала в такой мороз. Дура она что ли? Ушла, конечно.

– Кто?

– Зойка!

– А! – протянул Дмитрий Степанович. – Это старо как мир. Сегодня ушла, завтра придет другая.

– Заткнись! Ты не знаешь, что это за человек! – Федор схватил незаконченную бутылку «Арманьяка», налил себе в фужер, единым духом выпил и не стал закусывать.

– С твоего разрешения, «Бакы» я послал молодым людям вон за тот столик, – Паршин кивнул головой туда, где сидела «Марина Влади». – Теперь все! – он поднялся. – Мы уходим. Как любил говорить один литературный герой, «парадом командовать буду я». Поедем в мое бунгало, растопим печку, заварим чайку и попьем вприкуску с рафинадом и свежей булкой, и никаких коньяков. Вот тогда и потолкуем. У меня дело есть для тебя серьезное.

«Катись ты, гад, со своим делом, – подумал зло Федор, все еще переживая неудачу с Зоей. – Еще свободы не видал, а он дело сует. Сначала я вытащу у тебя из глотки сот пять, а потом ты мне не нужен».

Паршин достал из кармана бумажник дорогой кожи и вынул оттуда пачку двадцатипятирублевок. Четыре из них он бросил на стол, остальные вложил обратно в бумажник. Брыль обомлел при виде такой кучи денег. «Хряпнуть бы тебя по колгану, – подумал Федор, скрыв вспыхнувший блеск в своих глазах. – Тогда можно было бы завинтиться».

Ехали они недолго, и машина остановилась у калитки с высоким забором, за которым в темноте просматривалось строение. Паршин ключом открыл калитку и прошел к дому. Они вошли в комнату, стилизованную под старину. На стене висели оленьи рога и двуствольный «зауэр». Паршин от порога бросил на оленьи рога меховую шапку и вдруг, вспомнив, сказал:

– Сходи в булочную, она тут, за углом. Я совсем забыл о батоне и рафинаде.

Он расстегнул пальто, бросил на стол перчатки, поставил в угол массивную трость. Брыль быстро выскочил на мороз.

– Ух, как выстудило здесь! – проворчал Паршин, но снял пальто. Он обошел грубый стол, крышкой которого служила целая пластина какого- то красного полированного дерева, отодвинул в сторону лавку из такой же полированной плашки и протянул руку, чтобы прикрыть форточку. В эту секунду резко хлестнул выстрел. В окне появилась дырочка, и лучи трещин разбежались во все стороны. Паршин дернул головой, повернулся и стал падать. Колени его подогнулись, он неуклюже подвернул под себя руку, рухнул на бок, перевернулся и застыл, прижавшись головой и грудью к полу.

В кабинете следователя прокуратуры Александра Гриценко раздался телефонный звонок в ту минуту, когда он вошел в свой кабинет. Звонил участковый инспектор лейтенант Лебединский из дачного поселка.

– Убит владелец дома Паршин Дмитрий Степанович, – сообщил он взволнованно.

– Что значит – убит?

– Лежит в комнате, в луже крови. Уже остыл.

– Охрану выставили?

– Выставил. Вернусь туда сам.

– Никого не подпускать близко, – приказал следователь. – Сейчас выедет группа. Сообщите адрес дежурному по управлению.

В кабинете прокурора Корнева шло летучее совещание. В нем участвовал сам прокурор, следователь, начальник уголовного розыска майор Коротеев, инспектор Степанов.

– Сколько человек вы намерены включить в группу? – спросил Гриценко прокурор.

– Одного инспектора, трассолога, судмедэксперта. И я сам.

– Хорошо! Позже мы подключим к вам другие службы. Как вы думаете, Николай Романович? – спросил прокурор Коротеева.

– Я выеду на место происшествия сейчас же.

Прокурор хитро прищурился и с едва заметной улыбкой сказал:

– Сделай мне одолжение, не езди туда сейчас, пока группа не проведет первую работу. А потом поедем вместе.

– Чего это ты так, Сергей Иванович? То всегда сам спешил?