Ничья его девочка

Милу увидел на студенческой вечеринке, мне нужны были свежие идеи, и я просматривал проекты студентов с целью найти что-то интересное. Жена считала, что я в командировке, а я в то время еще не перерос ноги, груди и попы. Нет, я любил Свету и своего сына. Так, как полагалось их любить, но моя личная жизнь и они никак внутри меня не пересекались. Я еще был желторотым придурком… Мне пришлось повзрослеть неожиданно и больно. Мне пришлось стать тем, кто я есть сейчас. Да и я думаю, я был таким всегда, просто я еще не знал, что умею выкручивать конкурентам руки, убирать неугодных мне людей, затыкать слишком болтливые рты и получать все, что я хочу. Никто этого не знал. Даже мой друг Сергей. Но мы с ним узнали. Оба. И оба ужаснулись.

***

Она сидела в стороне и читала книгу. Все пили, веселились, танцевали, а она читала. Я подошел к ней с бокалом вина и предложил выпить, а она отказалась. Мне тогда понравилась ее маленькая грудь без лифчика под красивым летним платьем и эти глаза медового цвета. Мне захотелось ее трахнуть, пока она будет читать свою книжку. И я трахнул уже под утро, когда она все же выпила предостаточно вина вместе со мной, и мы ушли встречать рассвет на крыше. Она читала вслух какую-то классику, а я стягивал с нее трусики и быстро расстегивал ширинку. Помню, как двигался в ней мощными толчками, а она раскинула руки и широко распахнув глаза, смотрела в небо и кричала «я лечу… мне хорошоооо… я лечу». Утром она мне дала свой номер телефона и попросила позвонить ей… долго смотрела мне в глаза светло-коричневыми огромными очами, поцеловала несколько раз в губы.

– Конечно, позвоню, детка.

– Не называй меня – детка. У меня есть имя.

– Конечно, детка.

А потом я забыл ей позвонить, вообще забыл, как ее зовут. Чуть позже меня с ней познакомил Сергей и заявил, что женится. Неожиданно, но я особо не страдал. И никогда бы не подумал, что она могла страдать. Мила, да, тогда я узнал ее имя, Мила ни разу не напомнила о том, что было. Она была хорошей женой Сергею. Мы отмечали семейные праздники, она дружила со Светой и проводила с ней много времени, когда мы ждали нашего второго ребенка.

Мне сообщили, что умер отец, как раз, когда я наконец-то продал свой проект, и его выкупили за границей. Выкупили за бешеную сумму денег. Это был наш успех. Первый шаг на пути к нему. Я продал свой проект и одновременно стал единственным наследником своего отца… а точнее, его долгов, которые он наделал в стремлении оживить былое имя и создать что-то новое и стоящее.

Я не знаю, почему позвонил ей, позвонил, пока Сергей был в отъезде. Она приехала ночью в гостиницу. Долго сидела со мной, пока я напивался и курил до тошноты и звезд перед глазами, под утро я очнулся с ней в одной постели. Это был паршивый поступок, и черт его знает, как это случилось. Я точно ни черта не помнил, но она все помнила прекрасно. Утром обхватила мое лицо ладонями и быстро заговорила:

– Молчи, Захар. Молчи, ради Бога, не убивай меня снова. Один раз. Я больше никогда. Не напомню. Считай, что приснилось. Я тогда ждала, что позвонишь… очень ждала, рыдала по ночам. Ходила за тобой. Сергей меня домой подвез от твоего дома. Я тебя…

– А теперь молчи ты. Уходи, Мила. Все, что здесь сейчас произошло, такое… такое дерьмо. Ты понимаешь, какое это дерьмо? Уходи, мать твою! Как ты… что за... Все! Чееерт! Давай, тебе пора.

Она сдержала слово и не напоминала, никогда.

Потом у них родилась дочь.

Через пять лет мы уже выкупили второй по счету завод, выпустили наш первый самолет, его выкупила английская авиакомпания и сделала заказ еще на несколько моделей. Когда мой самолет сделал свой первый круг по небу, я рыдал, как ребенок. Какие-то несколько месяцев мы пребывали в эйфории. Мой тесть позвал меня к себе и долго тряс мою руку, и расписывал, как гордится мной. Старый черт, назвавший меня никчемным идиотом, который никогда не создаст ничего круче модельки аэроплана на ручном пульте управления и никогда не расплатится с долгами отца.

Когда я готовил к продаже новейшую модель, над которой работали несколько проектировщиков, меня ожидал удар, от которого я оправился не сразу. На презентации я увидел свою модель, новейшую модель у ирландца, который предлагал мне работать над проектом вместе. Стать партнерами. Какая-то сука продала ему чертежи. Мы остались без контракта. А я уже внес залог за разработку нового проекта… Именно тогда Сергей сообщил мне, что хочет работать отдельно. Что у него свои идеи, свои чертежи. Он хочет попробовать.

Не знаю, зачем я вскрыл его ноутбук, точнее, зачем заплатил, чтоб это сделали для меня…

Я помню, как Мила плакала в моем кабинете, плакала и говорила, говорила, а я чувствовал, как у меня грудину разрывает, раскрывается она, и оттуда черви лезут, копошатся там внутри, где гнилая ложь и лицемерие жили годами. Она просила в память о годах дружбы дать ему уехать… Я дал.

***

Отошел от окна, открыл бар, достал скотч, налил себе в бокал на донышке, отпил маленькими глотками. В голове нарастала пульсация, сдавливая ее железным обручем. Чертова малолетняя, лживая дрянь. Заставила все вспомнить. Третий день не могу ни о чем думать, только о ней. Врет ведь. Я сам лично тела опознавал. Трое их там было. Она, он и ребенок. То, что осталось от них. Он должен был лететь в Бельгию один. Без них. Так она мне говорила.

Снова мысленно представил лицо той оборванки с рыжими, всклокоченными патлами и веснушчатой физиономией. Я не ходил к ним в гости после рождения ребенка. Серый перевез их в Словакию, там Миле и ребенку климат подходил. Так он говорил, а мне было все равно, если честно. Я тоже не особо хотел видеть его жену. Мы не любим, когда что-то напоминает нам о собственных подлых поступках, мы любим о них забывать и убирать с глаз подальше все, что так или иначе с ними связано. Один раз я был у них в доме до отъезда, когда Мила только родила. Я тогда ее в углу зажал и за горло сдавил.

– Чья?

– Не твоя. Его. Я точно знаю. Нет в ней ничего твоего.

– Славно. Поздравляю.

Какой она была – рыжей, черной, зеленой, не видел я ее. Пересылками милых семейных фото мы не занимались. Один раз он показывал фото дочери на каком-то лыжном курорте. Кажется, эта фотография осталась у Светы в альбоме. Надо потом посмотреть. Черт! Откуда эта малолетка узнала о Сергее и Миле? Нагуглила, или кто-то рассказал. Но кто? Кому это надо?

Так, все. К черту. Надо ехать домой, у сына завтра День рождения, и Света просила съездить с ней забрать подарок.

Но домой не хотелось. В голове вертелись одни и те же мысли. Они навязчиво мешали мне жить все эти дни. Обычно сбросить напряжение помогал секс. Подумал о рыхлом теле жены, потом о Лизе, и нигде даже не прострелило.

Я набрал Костю:

– Найди мне кого-то. Не из дорогих. Помоложе выбери, чтоб с темными волосами. В гостиницу привези.

От мысли о грязном сексе с ночной бабочкой в паху прострелило. Лет двадцать с такими ночи не проводил… а сейчас захотел чего-то животного, дикого.

ГЛАВА 4

Везение – это вообще не про меня, если бы я играла в фильмах, то мой был бы про тридцать три несчастья. Баба Дуся, когда мне ссадины зеленкой или йодом мазала, всегда говорила, что я – ходячая неприятность. Потом пирожками с капустой кормила.

– Забрала б я тебя к себе… да живу я в полуподвале, там только одна кровать и тумба. Не дадут мне тебя удочерить. – и плачет, а от нее водкой воняет. И понимаю я, что не от сладкой жизни. Говорили, что дети ее из своей квартиры выселили. Она на них все переписала, а они продали ее и уехали за границу. Баба Дуся одна осталась. Вот мне таких убивать хотелось… я б все отдала, чтоб моя мама жива была, я б ее на руках носила и ноги ей мыла сама. Кушать ей готовила.

Но в тот день я вот решила, что мне впервые повезло. Оно, и правда, так выглядело. Колобок и два его придурка-шестерки перед тем, как меня отвезти в участок, куда-то поехали. Далеко поехали, за город куда-то. Они еще думали – сначала меня определить или съездить. Но решили все же ехать. Меня трясло на ухабах, и я билась головой о стекло, но это все было хренью по сравнению с тем, что все мое тело ломило и кости, казалось, все были сломаны. Они приехали в какой-то частный сектор, меня оставили в машине с каким-то желторотым придурком, а тот отошел отлить. Конечно, я не собиралась ждать, пока он вернется, я осторожно приоткрыла дверцу и выкатилась из машины в мокрую траву. Потом я бежала сквозь посадку, падала в грязюку, стонала от боли в ребрах, но бежала, что есть мочи. Недаром я всегда первая по бегу была. Жирдяю и его дебилам меня не догнать. Только беда в том, что и я не знала, где мы и куда идти. Как вернуться обратно в город. Добиралась я назад больше двух дней. От голода меня шатало и мутнело перед глазами. Забрела на какой-то базар, на автомате украла кусок жареной курицы в какой-то забегаловке, за мной гнались с три кавказца и грозились разодрать на куски, и пожарить на том вертеле. Но я удрала. Потом делила эту курицу и два дня ее ела. Пока блуждала по дорогам и пригороду, чуть другим ментам не попалась. Заночевала во дворе какого-то склада, только под утро увидела, что склад три собаки охраняют. От страха чуть не обделалась, но спас последний кусок курицы. Меня не тронули.