Страница 4 из 10
Бутан не рай на земле. Многим приходится тяжело работать, а женщины и мужчины пока не обладают равными правами. Кочевники в горах до сих практикуют полигамию: их жены следят за детьми и скотом. Признаюсь, мне это не по душе.
Да и модернизация принесла не только плюсы. Технология сказалась на некоторых процессах. В 90-х в стране появилось телевидение (помните «Рестлманию»?), и все диалекты начали исчезать. Остался лишь официально принятый дзонг-кэ и еще английский. Впрочем, мессенджер WeChat (китайская социальная сеть, используемая для общения) помог создать группы, чтобы возродить давно забытые диалекты. Сейчас те, кто не умеет читать и писать, могут общаться друг с другом при помощи видеочатов. Министр образования и премьер-министр настаивают на том, чтобы в школах изучались естественные и точные науки, а дети знали, как собрать компьютер или дрон. «У нас даже есть лаборатория как в Массачусетском технологическом институте», – гордо заявляет Тсеванг.
ВНС стремится сохранить лучшее из культуры Бутана. «Если вы заболели, у вас есть выбор: лечиться при помощи традиционных методов или современных средств, даже в официальном учреждении». Западная медицина лечит болезнь, а традиционная медицина Бутана рассматривает человека как целостную систему, поэтому неплохо иметь возможность прибегнуть и к ней. Именно так Тсеванг и многие бутанцы рассматривают баланс старого и нового.
«Мы стоим на перепутье, где древняя мудрость встречается с новыми идеями. Нам нужно понимать, откуда мы пришли и куда движемся. Мы должны сострадать другим людям». Мне становится интересно, подразумевает ли ВНС сострадание, потому что Пассанг тоже о нем говорил. Тсеванг подтверждает мою догадку. ВНС активно продвигает идею сострадания. Мы не знаем, что творится в голове у других, поэтому должны развивать данный навык.
В ВНС нет места хитрости и самодовольству. Пассанг и Тсеванг не утверждают, что все бутанцы счастливы; бутанцы стремятся к счастью. «Буддизм говорит, что наша жизнь – дорога. Любое действие, хорошее или плохое, влияет на будущее, а также на нашу реинкарнацию», – объясняет Пассанг. Бутанцы полагают, что спокойствие и богатство – вознаграждение за деяния в предыдущей жизни. Этот принцип работает в обе стороны. Карма. «Если украдешь или солжешь, а потом наймешь дорогих адвокатов, тебе все сойдет с рук в земной жизни, но карма останется», – говорит Тсеванг. Карма проще и одновременно сложнее любых традиционных подходов. Карма напоминает о мимолетности инкарнации. По словам Пассанга, в Бутане много смерти и страданий, но жители смиряются. Никто в Бутане не боится смерти, а поля для кремаций расположены в центре населенных пунктов, чтобы напоминать о скоротечности жизни. «Если кто-то умер, ты сразу об этом узнаешь, – говорит Тсеванг. – Из печи будет валить дым, а дети начнут тыкать пальцами. Цикл кармы всегда с нами». В храмах Бутана проповедуют забыть о своем эго, чтобы впустить вдохновение и знание.
Пейзаж Бутана тоже не дает задирать нос. Огромные горы напоминают о том, что мы лишь незначительная часть изменчивого мира. «Мы хотим существовать в гармонии с природой, – комментирует Тсеванг. – Мы верим, что животные – наши братья, сестры, дети и родители в другой жизни, поэтому заботимся о них». У бутанцев есть пословица: «Мы не наследуем землю у предков, мы берем ее взаймы у потомков». Поистине замечательный взгляд на вещи. Нам есть чему поучиться.
1. Учитесь состраданию. Если вы злитесь на коллегу или собираетесь кинуть в супруга носком только потому, что он опять не положил его в корзину для грязного белья (ВНУТРЬ, а не рядом!), остановитесь и подумайте. Этот человек не хотел вас разозлить, его что-то отвлекло.
2. Смирите эго. Не предполагайте. Учитесь новому у каждого встречного. Возможно, пес/водитель автобуса/ужасный коллега пытаются вам что-то сказать?
3. Обращайте внимание на экологию. Присматривайте за собой и за окружающей средой – так, чтобы дожить до завтра.
4. Гонитесь за счастьем, а не за деньгами. Исследователи из Государственного университета Сан-Франциско доказали, что мы получаем гораздо больше радости от новых впечатлений, а не от покупок (которые нам и так не нужны).
5. Не забывайте, к счастью нет пути, счастье и есть путь. Путешествуйте с умом.
БРАЗИЛИЯ
Саудади
Saudade (саудади) – чувство, определяемое как тоска, меланхолия, ностальгия. Так говорят о счастье, которое прошло или даже не случилось. Впервые это слово встречается в поэтическом сборнике XIII века, Песеннике Ажуда. В XV веке саудади набрало популярность. Португальские корабли увозили родных и близких в Азию и Африку, и именно так описывали чувство потери оставшиеся дома. В XVI веке португальцы колонизировали современную Бразилию. Слово подхватили, чтобы помнить о родине. Сейчас оно считается характерным как для бразильцев, так и для португальцев.
Бразилия, страна карнавалов, футбола и орехов, имеет специальный термин для отсутствия счастья. Это слово красиво до неприличия, и говорящие, произнося его, даже испытывают извращенную радость. Саудади объясняет очень важное чувство, поэтому я считаю себя обязанной включить его в книгу. Философ Кьеркегор писал, что в «меланхолии и грусти есть благословение». Ученые любят с ним соглашаться. Исследователи Университета Нового Южного Уэльса пишут, что грусть увеличивает внимание к деталям, помогает быть упорным и щедрым. Все мы испытывали нечто похожее на удовольствие, смешанное с горечью, разглядывая фотографии и предаваясь воспоминаниям. Типичный случай – когда нам не все равно. Мы любим человека несмотря на то, что он давным-давно исчез из нашей жизни. Мы не в состоянии убежать от тоски и меланхолии, это то же самое, что бежать от жизни. И вот почему саудади – важный термин.
Изначально речь шла о тоске по покинувшим родные края во времена восхода Португальской империи. Но бразильское понятие подразумевает чувства людей, прибывших в новые земли, а не тех, кто остался дома. Часто эти люди не имели возможности вернуться. Во всей Южной Америке на португальском говорят только в Бразилии, так что причины для тоски были.
Саудади – ностальгия по тому, чего не вернуть. Португальский писатель XVII века Мануэл де Мело сказал: «Саудади – удовольствие, доставляющее страдание, болезнь, приносящая наслаждение». Многие художники были вдохновлены этим чувством. На их картинах можно увидеть отца, смотрящего на море в неведенье, вернется ли сын; женщину в черных одеждах, скорбящую по мужу, чей корабль разбился; детей, растущих без отца, которого выдворили из страны. Очень весело, сами понимаете.
Даниэль из города Форталеза на северо-востоке страны рассказывает мне, что это «тоска по чему-то любимому, но безвозвратно потерянному: еде, погоде, месту или человеку». Сегодня Португалия и Бразилия соперничают за право быть родиной саудади, но если говорить о размахе и страсти, Бразилия побеждает. Исторически население Бразилии составляли португальские переселенцы и рабы из Африки, в основном банту и жители западной части континента. История Бразилии полна ужасов. Даже когда в XIX веке с рабством было покончено, африканцы покидали дома и любимых, чтобы заработать.
Спустя сотни лет лишений саудади въелась в умы бразильцев. У этой тоски есть свой официальный день, 30 января. Люди слушают грустные песни и читают стихи.