Страж Огненной пасти

В комнате едва помещались широкая кровать, две прикроватные тумбы, комод и туалетный столик. Именно здесь они с Эддой гостили незадолго до её гибели, и Хорас по утрам любовался, как жена сидит перед зеркалом и расчёсывает пышные медного цвета волосы. Зеркало в белой раме в виде арфы то же самое, а вот столик рядом другой, хотя и подобран в цвет. Где прежний? Колдун приподнялся на локте и осмотрелся. Показалось, что ноздри улавливают сладковатый букет любимых духов Эдды. Сердце сковала тоска. Много времени прошло, много.

Стылый воздух пробрался под одеяло, Хаген снова лёг и крикнул:

– Регнер, холера тебя забери! Почему до сих пор не затопил?

Слуга, будто караулил под дверью, вошёл с охапкой одинаковых полешек. Вскоре в камине затанцевали языки пламени. Огонь уютно потрескивал. Немного погодя станет теплее.

– Что там снаружи?

– Солнечно. Сыро. К полудню высохнет. – Регнер возвышался бесстрастным изваянием и говорил блёклым голосом. – Завтрак сюда прикажете или в гостиную?

– Птицу покормил?

– Просилась полетать.

– Пусть. Мне чего-нибудь горячего организуй. Сейчас встану.

Раб вышел. Хаген потянулся с шумным вдохом. Выбираться из-под одеяла не хотелось, но не для того он преодолел полмира, чтобы валяться в кровати.

Завтрак испортили известием об отъезде королевы и принцессы. Не к Раашам, как требовал колдун, а в университетский город Вестленд навещать принца. Хаген сразу после трапезы прошёл в кабинет его величества и застал Антала за складыванием журавлей из бумаги.

Король слушал яростную речь свояка, потирая нос и пощипывая подбородок. Колдун шагал вдоль стола, хватал и сминал королевские поделки и говорил… говорил. Когда выдохся и сел в кресло, его величество слащаво улыбнулся и негромко, но чётко сказал:

– Не надо кричать. Твоё нетерпение объяснимо, однако тоже пойми – брак с наследником стража Огненной пасти слишком важен для нас, мы не станем рисковать благоволением Юстина Рааша.

– Хотя бы знаешь, почему он медлит? – на удивление спокойно спросил Хаген.

– Тебе известно не хуже, чем остальным: по закону стражем Огненной пасти может стать только тот, у кого есть сын.

– Не слышал об этом. Какая глупость!

– Почему глупость? – Антал взял одну из смятых бумажных птиц и принялся разглаживать. – Страж должен иметь наследника. В противном случае после его смерти начнётся борьба, а Огненную пасть нельзя оставлять без присмотра даже на день.

– То есть бездетный Фатлин не станет стражем?

– Только если к тому времени Маулия родит мальчика.

– Вот холера! – Хорас откинулся на спинку кресла, излюбленным жестом соединил пальцы рук между собой, опираясь на подлокотники. – Что же там у них происходит?

– Чужой дом – чужие тайны, дорогой свояк. Всё, что я могу – ждать. Осторожность никогда не помешает.

– Значит, случись несчастье сейчас, стражем будет не Фатлин, а кто-то другой? – Колдун не обратил внимания на слова Антала.

– Кузен Юстина почти старик, его никто всерьёз не воспринимает. Почему тебя это волнует? Страж в силах, ему чуть больше сорока.

– Ладно! – Хорас ударил ладонями колени и поднялся. – Надолго ты отослал дочь?

– На неделю. Пойми, Хаген, это не из-за… – снова начал теребить подбородок Антал, – …они давно собирались…

Колдун, не дослушав, пошёл к выходу и бросил на прощанье:

– Уеду сегодня.

Король не успел ответить – дверь захлопнулась.

Хорас предполагал проникнуть в замок Рааша как дядюшка невестки, но Маулия туда не собирается, значит, надо ускорить события. С прежним планом расставался скрепя сердце, ведь продумал всё красиво, с фантазией. Колдун нежно погладил спрятанный на груди листок из украденной у главного мага книги. В те времена использование заклинания, подчиняющего чужую волю, каралось смертью. Но теперь кто Хагену указ?

Рааши доверяли бы родственнику. С помощью запретного заклинания не составило бы труда превратить Юстина в послушную марионетку. Запаса привезённой с Южных островов магической силы хватило бы недели на две – срок вполне достаточный, чтобы распечатать Огненную пасть, а там… Получив доступ к порталу, колдун сумеет подчинить не только стража, но и гвардию! Да что мелочиться! Станет полным хозяином освобождённой энергии!

Людишки! О чем они думали, изгоняя волшебников? Вместе с ними ушли правила и ограничения, которые как система противовесов действовала в мире, населённом сотней могущественных колдунов. Кто сумеет противостоять единственному, ничем не ограниченному, путь и не слишком умелому магу? Хорас неизбежно станет властелином не только Тассии – всех земель.

Хаген раздражённо щёлкнул пальцами – из-за глупых причуд стража Огненной пасти придётся действовать иначе. Прошёл к себе и принялся за письма. Если умело сочинить, всё пойдёт как надо. За работой просидел до обеда. Покончив с писаниной, колдун положил перед собой листы, ещё раз перечитал и приступил к волшебству.

Для начала извлёк из дорожного сундука склянку с плотной пробкой и кисточку – их он ещё до войны выменял у мага Иллюзора на определитель ядов, который изготавливал сам. Хаген поглядел на свет – жидкости осталось чуть меньше половины. Надо расходовать бережливо.

Откупорил, вдохнул горьковатый запах, напоминающий пережаренный миндаль, обмакнул кисть и сбрызнул сначала одно послание, произнося имя его высочества Фатлина Рааша, потом другое с именем её высочества Маулии Патти. Листы намокли с едва слышным шипением, слова расплылись, но через минуту снова возникли, только почерк изменился: в письме, обращённом к принцессе от имени жениха, буквы были написаны слитно, с небольшим наклоном, а в том, где подпись невесты, каждая круглая буковка красовалась отдельно.

– Спасибо, Иллюзор, – пробормотал Хаген, – надеюсь, мой порошок тоже тебе помогает.

Теперь сургуч. На него средства ушло чуть больше. Колдун полюбовался свитками, скреплёнными печатями Фатлина и Маулии, запаковал их в изысканные чехлы и кликнул Регнера.

5. Случайное счастье Маулии

Поездка в Вестленд не радовала принцессу. Брат всегда подшучивал над ней и особенно невыносимым стал, когда поступил в университет. Антал младший вполне мог обучаться дома, но предпочёл помимо наук осваивать разнообразные стороны жизни.

Маулия подозревала, что братец в своём желании вырваться из-под родительской опеки воспользовался тайными услугами какой-нибудь ведьмы. Принцесса промолчала о своих догадках, надеясь на спокойную жизнь, когда не находишь в постели подброшенных лягушек, в тазу для умывания дохлых мышей, а в шкафах – облитых зловонной жидкостью нарядов. Девушка могла безмятежно существовать месяц или два, но брат, поиздержавшись, навещал родителей, и за те три дня, пока гостил в замке, устраивал сестрице полугодовой набор сюрпризов. Особенно изощрённо принц шутил, когда приезжал с приятелями – те не скупились на новые идеи.

Маулия благодарила судьбу за то, что жених не походил на брата. Неделю, которую Фатлин провёл в замке Патти до помолвки, наполнял взаимный интерес юноши и девушки. Пусть Рааш не метал на невесту страстных взглядов, на которые та втайне надеялась, но зато и не острил на её счёт, чего она побаивалась. Больше того: когда Антал младший в присутствии жениха назвал принцессу Грушей, Фатлин сказал:

– Не думал, что знакомство с шурином придётся начинать с поединка.

Тон жениха не позволял усомниться в намерениях, и его высочество Патти, наслышанный о боевом мастерстве Рааша, постарался загладить вину:

– Прошу прощения и у тебя, Фатлин, и у сестрёнки, если ты так хочешь. Это семейные игры. Она не обижается…

– Маулия – будущая королева Тассии. Советую забыть неуместные… м-м-м… семейные игры.

Грушей братец дразнил Маулию за фигуру. Девушка отличалась необыкновенно тонкой талей, длинной шеей, торчащими ключицами и худенькими руками, а полноту бёдер и крепких ножек скрывали юбки. Принцесса была симпатичной, но не настолько, чтобы её портрет свёл кого-нибудь с ума. Когда пришло известие о выборе короля Юстина Рааша, Маулия не поверила. Только приезд жениха и его подчёркнуто вежливое обращение изгнали сомнения из сердца.