Охотник за каучуком

Был полдень, Мануэль лежал рядом с Сеньором в хижине, укрывшись от испепеляющей жары. В этот час обыкновенно наступала полная тишина. Но тут листья пальм тронуло легкое дуновение ветра. Какой-то необычный звук! Он нимало не походил на приглушенное биение сердца, отдававшееся в ушах, но Мануэлю он все же напоминал его, и в нем проснулось зловещее суеверное чувство.

Он слушал. Внезапный легкий порыв - и слабое биение... биение, биение, ускоряющееся к концу. Да и ветер ли это? Как редко слышал он ветер в джунглях. Шуршат ли это пальмовые листья или бьется его собственное сердце, или сердце Сеньора? И верно, кровь гулко стучала в ушах его. Вдруг дрожь пробежала по телу, знак близившейся беды; это было выше его понимания, и вопреки собственной нерешительности поклялся завтра же двинуться назад; даже если и без странного приятеля, хоть в одиночку.

Мануэль задремал. Внезапно он проснулся, сел сонный, охваченный жаром. В хижине он был один. Вдруг чья-то рука просунулась под сетью и схватила его.

- Скорей, скорей, - раздался хриплый шепот, - Молчи, старайся не шуметь!

Сон мгновенно слетел с Мануэля; откинув сеть, он, выпрямившись, вылез наружу. Сеньор стоял рядом. В отдалении испанец услышал низкие рокочущие звуки. Из стены зеленых тростников выскользнули крохотные существа, которых он принял было за птиц. Яркие, быстрые вспышки мелькали в желтых лучах солнца. С глухим стуком и треском они сыпались вокруг него. Вся хижина словно покрылась дрожащими бабочками. То были стрелы с пестрыми перьями, которые каннибалы выдували из своих трубок.

- Кашибос! - взвыл Мануэль.

- Беги! Беги! - крикнул Сеньор. Он набросил свою куртку на Мануэля и толкнул его прочь.

- Беги к реке!

Гневный, властный голос его заставил Мануэля действовать, почти не размышляя. Но, оглядевшись, он застыл на месте, чуть не задохнувшись, и ноги его словно налились свинцом.

Бронзовые тени мелькали в узких просветах среди тростника. И вдруг яркие солнечные лучи высветили маленьких, обнаженных кашибос: тощих, свирепых, гибких, упругие тела которых были словно отлиты из каучука их родных джунглей.

Сеньор выдернул из бревна, приготовленного для костра, мачете Мануэля и бросился навстречу дикарям. В спине его уже торчали стрелы с пестрым оперением. Это зрелище потрясло Мануэля, и он замер на месте. Сеньор своим большим телом, словно щитом, преградил путь отравленным стрелам кашибос.

Блестя на солнце, словно рой медных пчел, каннибалы с невероятной быстротой беззвучно выдували стрелы из тростниковых трубок, заменявших им ружья, и потрясали копьями.

Сеньор бросился в их толпу, нанося удары мачете. Самые проворные каннибалы, кто был ближе к нему, упали, словно подкошенные. И вновь лезвие мачете со свистом очертило дугу, рубя груду беспорядочно мечущихся медных тел.

От ужаса Мануэль словно врос в землю, и тут он увидел первый наконечник стрелы, пронзивший тело Сеньора насквозь. Потом еще и еще! Они выходили из спины легко, словно выныривали из воды. Сеньор уронил мачете и остановился, качаясь из стороны в сторону, - стрелы словно удерживали его в равновесии. Затем ужасный крик его прервал безмолвие битвы. В нем звучала боль, ужас человеческой смерти и торжество победы. Потом Сеньор рухнул, и кашибос перепрыгивали через его тело.

Теперь звериный инстинкт выживания разорвал путы, сковавшие Мануэля. Он бросился за хижину, затем в тростник; он бежал, не помня себя. Тростник почти не мешал его стремительному движению. Вскоре он достиг берега. Каноэ исчезло. Кайманы рядами лежали у кромки воды. Мануэль выскочил так стремительно, что спугнул животных. Туго обернув голову и плечи курткой Сеньора, он нырнул и принялся грести изо всех сил.

Мануэль уже достиг середины реки, когда увидел поблескивающие стрелы перед собой. Град их со свистом бил по воде. Казалось, вокруг Мануэля пестрые бабочки. Глубоко нырнув, он плыл, пока хватило дыхания.

Вынырнув, он обнаружил в угрожающей близости крокодила. Стукнув его кулаком, Мануэль нырнул снова. Одежда мешала быстро плыть под водой. Мануэль опять поднялся на поверхность и услышал, что крокодил теперь кружится позади. Стрелы, падая в воду, обдавали лицо крупными каплями, пробивали ткань, обернутую вокруг головы, мелькали над ним, неслись над поверхностью реки.

Достигнув мелководья, Мануэль юркнул в камыши. Змеи, раскрыв белые пасти, бросились к нему. Положи берег покрывали густые заросли. Мануэль пробрался сквозь них туда, где была твердая земля, и только тут обернулся, чтоб посмотреть на преследователей.

Внизу и вверху по песчаному берегу бежала сотня или более кашибос. Охваченные яростью, они неслись со всех ног. Они походили на стаю голодных песчаных мух. Обеспокоенные кайманы метались по реке, задерживая движение каннибалов. Некоторые, самые смелые из них, вошли в воду, за ними последовали другие, чуть ниже по течению.

Мануэль продирался сквозь заросли. Зеленая стена джунглей, высившаяся перед ним, казалась непроходимой: Нырнув в зелень, он двинулся, оставляя позади проход; ломая ветки, разрывая лианы, обрывая листья. В одних местах он бежал, хотя ползучие растения мешали ему, в других раздвигал руками густые заросли или высоко прыгал, чтобы одолеть их. Порой же он чуть не полз по тропе, вытоптанной дикими свиньями.

Несмотря на все преграды, он несся так стремительно, что даже насекомые джунглей не успевали настигнуть его; тех же, которым это удавалось, сметали ветки. Вскоре он выбрался из перевитых лианами зарослей тростника в рощу, где росли ситек, каучуковые деревья и пальмы. И хотя на каждом шагу ноги Мануэля погружались в раскисшую почву, он продолжал бежать. Он слышал, как впереди убегали спугнутые животные, видел пестрые пятна вспорхнувших птиц.

День, казалось, потемнел. Мануэль поднял голову: деревья на высоте двухсот футов; сплетя кроны, заслонили солнце и небо. Тут было сумеречно от тех громадных деревьев, что растут по берегам притоков Амазонки. Взяв правее, Мануэль бежал, пока ноги не увязли совсем в вязкой почве.

Лес тут напоминал огромный, тускло освещенный зал; где непрестанно звучала жизнь. Множество пронзительно кричавших обезьян качались на лианах, напоминавших веревки, что тянулись от земли наверх, до полога зелени. Райские птички, подобно золотому потоку, плыли сквозь густой, туманный воздух. Перед Мануэлем ползали питоны, пробегали свиньи, муравьеды, пятнистые кошки и звери, которых он видел впервые.