Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 16

– Не знаю, – сказал я.

– Где-то на полпути вы станете моим пилотом?

– Может быть. Никогда раньше на ней не ездил.

– Но хотите попробовать?

Я кивнул.

– А почему? – спросил он, нагнулся и посмотрел мне прямо в глаза, в упор, грозным, спокойным, яростно-пристальным взглядом. – Почему?

«Старик, – подумал я, – не могу я тебе ответить. Не спрашивай».

Он отодвинулся – почувствовал, что перехватил.

– Я этого не говорил, – сказал он.

– Вы этого не говорили, – повторил я.

– И когда вы пойдете на вынужденную посадку, – сказал он, – вы на этот раз приземлитесь немного по-другому?

– Да, по-другому.

– Немного пожестче?

– Погляжу, что тут можно сделать.

– И меня швырнет за борт, а больше никто не пострадает?

– По всей вероятности.

Он поднял глаза, поглядел на горный склон, никакой могилы там не было. Я тоже посмотрел на эту гору. И наверно, он догадался, что однажды могилу там вырыли.

Он оглянулся на дорогу, на горы и на море, которого не видно было за горами, и на материк, что лежал за морем.

– Хороший день вы вспомнили.

– Самый лучший.

– И хороший час, и хороший миг.

– Право, лучше не сыскать.

– Об этом стоит подумать.

Рука его лежала на дверце машины – не опираясь, нет – испытующе: пробовала, ощупывала, трепетная, нерешительная. Но глаза смотрели прямо в сияние африканского полдня.

– Да.

– Да? – переспросил я.

– Идет, – сказал он. – Ловлю вас на слове, подвезите меня.

Я выждал мгновенье – только раз успело ударить сердце, – дотянулся и распахнул дверцу.

Он молча поднялся в машину, сел рядом со мной, бесшумно, не хлопнув, закрыл дверцу. Он сидел рядом, очень старый, очень усталый. Я ждал.

– Поехали, – сказал он.

Я включил зажигание и мягко взял с места.

– Развернитесь, – сказал он.

Я развернул машину в обратную сторону.

– Это правда такая машина, как надо? – спросил он.

– Правда. Такая самая.

Он поглядел на луг, на горы, на дом в отдалении.

Я ждал, мотор работал вхолостую.

– Я кое о чем вас попрошу, – начал он, – когда приедем на место, не забудете?

– Постараюсь.

– Там есть гора, – сказал он и умолк, и сидел молча, с его сомкнутых губ не слетело больше ни слова.

Но я докончил за него. Есть в Африке гора по имени Килиманджаро, подумал я. И на западном ее склоне нашли однажды иссохший, мерзлый труп леопарда. Что понадобилось леопарду на такой высоте, никто объяснить не может.

На этом склоне мы тебя и положим, думал я, на склоне Килиманджаро, по соседству с леопардом, и напишем твое имя, а под ним еще: никто не знал, что он делал здесь, так высоко, но он здесь. И напишем даты рождения и смерти, и уйдем вниз, к жарким летним травам, и пусть могилу эту знают лишь темнокожие воины, да белые охотники, да быстроногие окапи.

Заслонив глаза от солнца, старик из-под ладони смотрел, как вьется в предгорьях дорога. Потом кивнул:

– Поехали.

– Да, Папа, – сказал я.

И мы двинулись не торопясь, я – за рулем, старик – рядом со мной, спустились с косогора, поднялись на новую вершину. И тут выкатилось солнце, и ветер дохнул жаром. Машина мчалась, точно лев в высокой траве. Мелькали, уносились назад реки и ручьи. Вот бы нам остановиться на час, думал я, побродить по колено в воде, половить рыбу, а потом изжарить ее, полежать на берегу и потолковать, а может, помолчать. Но если остановимся, вдруг не удастся продолжить путь? И я дал полный газ. Мотор взревел неистовым рыком какого-то чудо-зверя. Старик улыбнулся.

– Отличный будет день! – крикнул он.

– Отличный.

Позади дорога, думал я, как там на ней сейчас, ведь сейчас мы исчезаем? Вот исчезли, нас там больше нет. И дорога пуста. И Солнечная долина безмятежна в солнечных лучах. Как там сейчас, когда нас там больше нет?

Я еще поддал газу, машина рванулась: девяносто миль в час.

Мы оба заорали, как мальчишки.

Уж не знаю, что было дальше.

– Ей-богу, – сказал под конец старик, – знаете, мне кажется… мы летим?

Ужасный большой пожар в усадьбе

Люди около получаса прятались возле сторожки у ворот, передавая друг другу бутылку, а потом, когда в шесть часов вечера сторож отправился отдыхать, крадучись двинулись по дорожке, поглядывая на огромный дом, во всех окнах которого горел теплый свет.

– Вот эта усадьба, – сказал Риордан.

– Проклятье, что ты имеешь в виду, когда говоришь «эта усадьба»? – воскликнул Кейси, а потом тихонько добавил: – Она всю жизнь у нас перед глазами.

– Конечно, – кивнул Келли, – но когда со всех сторон начали подступать Неприятности, усадьба выглядит по-другому. Как игрушка на снегу.

Так всем четырнадцати и казалось – огромный дом-игрушка стоял под медленно кружащимися перышками весеннего вечера.

– Ты принес спички? – спросил Келли.

– Принес ли я… за кого ты меня принимаешь?

– Ну так принес или нет – вот все, что я спрашиваю.

Кейси принялся искать. Когда все карманы оказались вывернутыми наружу, он выругался.

– Нет, не принес.

– Какого черта, – успокоил Нолан. – Там наверняка есть спички. Позаимствуем несколько штук. Пошли.

Когда они оказались на дороге, Тимулти споткнулся и упал.

– Ради бога, Тимулти, – проворчал Нолан, – где твои романтические чувства? В разгар Большого Пасхального Восстания мы обязаны сделать все как следует. Через многие годы мы хотим войти в пивную и рассказать об Ужасном Большом Пожаре в Усадьбе, разве не так? А если ты будешь сидеть на заднице в снегу, то испортишь всю картину Восстания, разве не так?

Тимулти кивнул, поднялся на ноги, исправив общую картину.

– Я постараюсь помнить о хороших манерах, – обещал он.

– Тс-с! Вот мы и пришли! – воскликнул Риордан.

– Господи, перестань говорить вещи вроде «эта усадьба» и «вот мы и пришли», – заявил Кейси. – Конечно же, мы видим проклятый дом! Что делать дальше?

– Уничтожим его? – неуверенно предложил Мерфи.

– Ба, ты так глуп, что на тебя страшно смотреть, – сказал Кейси. – Конечно, мы его уничтожим, но сначала… чертежи и планы.

– Все казалось таким простым в пивной «У Хикки», – заметил Мерфи. – Мы придем и просто камня на камне не оставим от этой проклятой усадьбы. Если учесть, какая у меня толстая жена, мне просто необходимо с чем-нибудь зверски расправиться.

– Пожалуй, следует постучать в дверь, – вмешался Тимулти, сделав глоток из бутылки, – и спросить разрешения.

– Разрешения! – проворчал Мерфи. – Я бы не доверил тебе даже управление адом – пропащие души никогда бы не начали поджариваться! Надо…

Однако передняя дверь неожиданно распахнулась, заставив его замолчать.

На пороге стоял человек и вглядывался в темноту.

– Послушайте, – донесся негромкий спокойный голос, – не могли бы вы говорить потише. Хозяйка дома прилегла отдохнуть перед вечерней поездкой в Дублин, и…

Мужчины, на которых падал свет, идущий из открытой двери, заморгали, отступили на несколько шагов и сняли шапки.

– Это вы, лорд Килготтен?

– Да, – ответил человек, стоящий в дверях.

– Мы постараемся не шуметь, – обещал дружелюбно улыбающийся Тимулти.

– Просим прощения, ваша светлость, – сказал Кейси.

– Вы очень добры, – ответил его светлость, и дверь аккуратно закрылась.

Все мужчины остались стоять с раскрытыми ртами:

– «Просим прощения, ваша светлость», «мы постараемся не шуметь, ваша светлость»!.. – Кейси хлопнул себя по лбу. – Что мы говорили? Почему никто из нас не ухватился за дверь, пока он здесь стоял?

– Мы были ошарашены, вот почему; он взял нас на испуг, как все сильные мира сего, будь они прокляты. Я хочу сказать, ведь мы ничего не делали, не так ли?

– Однако мы действительно шумели, – признал Тимулти.

– Шумели, черт побери! – взорвался Кейси. – Проклятый лорд ускользнул из наших когтей!

– Тсс, не так громко, – сказал Тимулти.