Страница 56 из 68
В ночь на 9 октября нашу дивизию сняли с плацдарма и вывели на левый берег. Здесь соединению был вручен орден боевого Красного Знамени, которого она удостоилась за беспримерную битву на Волге. С волнением смотрели мы, как прикрепляли награду на гвардейское знамя рядом с орденом Ленина. На митинге командарм генерал-лейтенант А. С. Жадов подчеркнул, что личный состав 13-й гвардейской стрелковой дивизии в боях за Днепр вновь проявил массовый героизм, что здесь отличились все — саперы и связисты, пехотинцы и артиллеристы, минометчики и разведчики. Большая группа воинов, сказал он, будет представлена к правительственным наградам, а командир роты автоматчиков 39-го полка Иван Подкопай — к высокому званию Героя Советского Союза.
Комплектуя батальон, я испытывал двойственное чувство. При виде того, как поредели ряды боевых товарищей, сердце щемило, и трудно было унять эту боль. Говорят, сколько ни есть у матери детей, все они, словно пальцы одной руки: какой ни отрежь, одинаково больно.
В то же время в душе рождалась гордость, что на смену погибшим пришли такие же хорошие ребята, с такой же непреклонной решимостью драться с врагом до победного конца.
Жив 1-й батальон!.. И я был уверен, что будут жить и его славные боевые традиции.
Нам предстояло совершить марш и переправиться через Днепр на уже захваченный плацдарм в районе населенного пункта Мишурин Рог. Наши войска продолжали его расширять.
В этих боях приняли участие и мы. Во второй декаде октября батальон ночной атакой выбил противника из небольшого селения. Командир полка подполковник Харитонов по радио приказал нам с утра наступать на Попельнастое и к концу дня овладеть им. Нам предстояло развернуть свой фронт градусов на девяносто.
Неприятель оборонялся за лощиной, на скатах, обращенных в нашу сторону. Позади них я в бинокль разглядел несколько уцелевших домов, возле которых стояли танки с крестами на броне. Я собрал командиров подразделений, чтобы сообщить им о полученной задаче. В это время в селение вошло пятьдесят или шестьдесят тридцатьчетверок. Я пошел к ним узнать, откуда они и с какой целью сюда прибыли. Оказалось, что танкисты тоже будут наступать на Попельнастое.
Это было просто здорово!
Неожиданно офицер, с которым мы беседовали, закрыл планшетку и поспешил к своему подразделению, бросив на ходу:
— Генерал едет!
Почти тотчас же неподалеку остановился «виллис» и из него вышел невысокий плотный генерал. Командир танковой бригады стал что-то докладывать ему, показывая рукой в сторону противника. Я приблизился к ним.
— Что здесь у неприятеля? — спросил генерал.
— Пехота и танки.
— Сколько и где они?
— Наблюдается пять-шесть.
— А сколько не наблюдается?
— Пока не установлено.
— Что предпринято для того, чтобы установить?
— Выдвигали вперед одну машину.
— Выдвинуть три. И чтобы маневрировали на большой скорости. Всем наблюдать. Где у вас НП?
Танкист показал на невзрачный окопчик неподалеку.
Генерал подошел, посмотрел, но в укрытие не спустился. Стоя он начал наблюдать за выдвигавшимися Т-34 и за противником. Поинтересовался, есть ли здесь представители пехоты, артиллерии. Я представился. Генерал спросил:
— Какова ваша задача?
— К исходу дня овладеть Попельнастое, — доложил я.
— Не отставайте от танков.
Во время разговора генерал ни разу не обернулся, продолжая внимательно наблюдать за гитлеровцами, часто поглядывая вправо. Посмотрел туда и я, но ничего не увидел. Спустя некоторое время в наш район прибыла еще одна танковая бригада. Все чего-то выжидали. Наконец генерал сказал:
— Появилась. Приготовиться!
Проследив за его взглядом, я заметил, что по гребню холма двигалась внушительная танковая колонна. Поскольку это было в тылу у немцев, я, естественно, в первую минуту подумал, что это вражеские машины.
События развивались с молниеносной быстротой. Фашистские танки открыли огонь — и одна наша тридцатьчетверка загорелась. Вспыхнула и немецкая машина. Бригада, в которой находился генерал, тотчас же развернулась и пошла в атаку. Гитлеровцы попытались сопротивляться, но, видя, что будут неминуемо смяты, стали отступать и попали под удар колонны, которая зашла им во фланг. Неприятельские танки заметались, стремясь вырваться из тисков, но почти все были уничтожены.
Нашему батальону ничего не оставалось, как следовать за танками и добивать не сдавшихся вражеских солдат. Несмотря на дождь и непролазную грязь, гвардейцы продвигались быстро. Однако за тридцатьчетверками все же не поспевали. Они развили высокую скорость и ушли вперед.
Прискакавшие на лошадях разведчики доложили мне, что в одной из балок они обнаружили группу фашистов. У них было два танка, несколько бронетранспортеров и много машин.
— Танкисты проскочили мимо. Наверное, не заметили…
Не успел я добежать до 1-й роты, которая шла в голове колонны, как она, не дожидаясь ни артиллерии, ни минометов, развернулась и с криком «ура» бросилась на противника. Конечно, такое решение ротного — крайне рискованное и смахивало на авантюру. Но гитлеровцы, видимо, были уже деморализованы. Они бросили технику и стали спасаться бегством. Далеко не всем им удалось вырваться из балки.
Мы не воспользовались трофейными автомобилями — некогда было ими заниматься.
К вечеру батальон вошел в Попельнастое, где наши танкисты добивали разрозненные группы врага. В Попельнастое оказались склады с военным имуществом и продовольствием.
Стрелковые подразделения заняли позиции впереди танкистов и начали окапываться. Я доложил по радио командиру полка, где мы. Утром он приказал наступать в направлении Ганновки и далее на станцию Зеленый Барвинок.
На окраине Попельнастое нам встретилась большая группа людей, угнанных гитлеровцами с левого берега Днепра. Что тут было! Измученные, оборванные женщины, старики, подростки бросились нас обнимать. Они плакали от радости. Местные жители выходили на улицы с хлебом-солью.
— Каралаш, — попросил я своего замполита, — поговори с людьми, а мы дальше двинемся…
Однако вскоре на нашем пути опять появилась толпа народа. Крестьяне просили остановиться хоть на минутку, перекусить, утолить жажду. И опять — счастливые слезы, улыбки радости.
Пришлось спешиться, зайти в первую попавшуюся хату. Нас потчевали, расспрашивали. Я поблагодарил за угощение, за добрые слова и сказал:
— Товарищи, друзья, нам нужно идти вперед. Там еще много советских людей, которые ждут Красную Армию так же, как ждали вы…
Сев на лошадей, мы поехали догонять своих. Впереди колонны шел взвод разведки: одно отделение — по правому склону балки, другое — по левому, а третье — по дну, где пролегала дорога. Командир взвода доложил, что неприятеля не видно. Издали заметили трех человек, скрывшихся за холмом. Кругом — тишина, ни единого выстрела.
— Давайте проскочим вперед, — предложил Михаил Иванович Ильин.
Конечно, с ним не нужно было соглашаться; неразумно командиру отрываться от своего подразделения. Но я почему-то не сделал этого, а еще подзадорил Ильина.
— Да с вами просто неинтересно скакать. Моя Голубка сразу же оставит вас позади.
— Посмотрим!
Мы помчались. Сперва от нашей группы отстал Сокур, потом Карнаушенко. Мы с Ильиным остались вдвоем. Дорога из балки вела в гору. Вихрем вынеслись наверх — и вот она, Ганновка! У крайних хат стояли несколько женщин. Мы подъехали к ним.
— Здравствуйте, хозяйки! Фрицы далеко?
— Нет, сейчас только здесь были, может, еще до того края села не доехали.
Подлетел и Карнаушенко со словами: «У меня не лошадь, а трус и паникер!»
Одна из женщин сказала:
— Товарищ начальник, вон там, в вишеннике, немцы.
— Не может быть! Ведь мы только что проехали мимо тех кустов.
— Вот крест вам перед святою иконою!
Ильин в недоумении поднял на меня глаза, и я для очистки совести, так как был уверен, что в зарослях никого нет, спросил Карнаушенко: