Страница 88 из 93
Елена Матвеевна сказала мужу:
– Я хочу поехать в Крым – успокоить нервы… Мне надоел этот проклятый город…
– А что же, мамуля, поезжай… Там хорошо – кипарисы, море… Отдохнешь, ты заработалась, бедняжка, с этим твоим складом… Поезжай, там отдохнешь, – кипарисы, море, воздух.
Елена Матвеевна стала готовиться в путь-дорогу. Но не пришлось уехать. Слишком скоро надвинулись события. Скорее, чем она ожидала…
18. Кто такой Урош?
Юнгшиллер, этот король портных, он же «рыцарь круглой башни», с каждым днем убеждался, что нет выхода ему. Единственное спасение – для этого нужно очертя голову действовать – похищение убийственных документов, хранящихся у полковника Тамбовцева.
Самого Юнгшиллера еще не трогали, но мало-помалу смыкалось вокруг него зловещее кольцо. Дегеррарди, схваченный у арканцевского письменного стола, сидит в тюрьме. Вслед за ним арестован Шацкий. Правда, не за политику, за самый обыкновенный шантаж. Именем сановной «тетушки» своей недавний носитель болгарского мундира вымогал у кого-то какие-то взятки.
Словом, совсем грязная история…
Не за политику, но от этого ни тепла, ни радости. Все же Шацкий был одним из ближайших агентов Юнгшиллера.
Одна беда не приходит.
В провинциальных отделах «Торгового дома Юнгшиллера» в Киеве, Одессе, Екатеринославе, Харькове арестованы были управляющие магазинами. Все за одно и то же – разоблаченный шпионаж в пользу срединных империй.
Кольцо смыкалось все уже и уже. Юнгшиллер чувствовал это; ему было трудно дышать. Полнокровный и тучный, свои обыкновенно такие безмятежные ночи Юнгшиллер проводил в буйных, пугающих кошмарах…
Он уже готовился к бегству. Несколько раз предпринимал длительные морские прогулки на одной из самых быстроходных лодок своих. Он зондировал почву, тренировался, можно ли беспрепятственно проскочить в открытое море, чтоб, когда явится необходимость, достичь неуязвимо берегов Швеции.
Но в открытом море наши миноносцы и канонерки несли зоркую, бдительную службу, и лишь только Юнгшиллер забирался хоть немного дальше разрешенной черты, вместе с внушительным сигналом он получал строгий окрик, и волей-неволей приходилось поворачивать восвояси.
Нет, улизнуть морем «контрабандным путем» ему не удастся. Отчего не попробовать законным образом, попытка не пытка, авось удастся. И он стал хлопотать о заграничном паспорте. Обыкновенно Юнгшиллер получал его скорей скорого, в два-три часа, а теперь хотя и не отказывали ему, не говоря ни да ни нет, но тянули. И эта оттяжка была подозрительна Юнгшиллеру. И это побудило его действовать энергичнее. Он вызвал Уроша.
– Я навел справки – Тамбовцев уехал, необходимо действовать.
– Вы еще не оставили этой мысли. Все еще желаете запутать и меня в эту опасную авантюру?..
– Ничего нет опасного! А то, что уже есть, перед этим бледнеет всякая новая опасность! Я болван, что слишком залез в эту дурацкую политику. Но позднему сожалению предаваться – это быть дураком в квадрате. Будем действовать! Ключ у меня, видите?
И Юнгшиллер показал своему сообщнику небольшой плоский американский ключ.
– А все-таки нельзя ли без меня? Вы сами отлично справитесь.
– Господин Урош, вы опять за свое. Всякое терпение может лопнуть. Еще немного попробуйте меня нервировать, и ваша расписка – черным по белому, – погибать, так погибать вместе… Мне тяжелее, я богач, персона грата, у меня тысячи служащих, а вы что такое? Да и для вас это не будет новостью, вы, кажется, сидели уже в австрийской тюрьме.
Вечером на Каменноостровском, у дома, облицованного гранитом, с размаху остановился громадный автомобиль с двумя кидающими ослепительный свет «юпитерами».
– Подождешь, – сказал шоферу Юнгшиллер, входя вместе с Урошем в вестибюль. Швейцар встретил их с низким поклоном, распахнул дверцы лифта. В кабинке с зеркальной стенкой сообщники поднялись на пятый этаж.
На площадке Юнгшиллер дал спутнику своему ключ.
– Откройте, у меня дрожат руки…
Он весь дрожал, полный, обычно румяный, теперь бледный, с трясущимся подбородком.
Урош открыл дверь. В передней тихо… На вешалке одинокое офицерское пальто.
– Это ничего, – утешал себя Юнгшиллер, – это ничего… Он уехал; жена с прислугой на даче… Ну, скорее же, скорее в кабинет! Сюда!..
Кабинет полковника Тамбовцева, как и вся квартира, был скромный, небольшой кабинет петербургского труженика. В продолговатой комнате – ничего лишнего. Письменный стол, кресло, диван, какие-то гравюры на стенах.
Юнгшиллер не без колебания заглянул в соседнюю дверь. Столовая. Узенькая, небольшая, подобно кабинету. Квадратный стол, покрытый клеенкой.
– Ключ с вами? Начинайте же, начинайте, копаетесь! – нервничал Юнгшиллер.
Урош вынул из кармана связку самых, «разномастных» ключей.
– С какого ящика начинать?
– Со среднего. Не спрашивайте, делайте!
В глубине квартиры зазвенел телефон. Вздрогнувший Юнгшиллер, закусив губы, с выпученными глазами, прислушался. Телефон подребезжал-подребезжал и умолк.
– Ну, конечно, пусть, никого же нет! – вздохнул с облегчением «рыцарь круглой башни».
– В среднем ящике ничего. Видите, какие-то фотографии, старые серебряные монеты в коробочке.
– Что вы мне перечисляете? Нет, ищите в других! Да скорей же, скорей, черт возьми.
Урош открыл левый ящик. Там лежало несколько больших, пухлых конвертов. И, о счастье! На первом же, самом верхнем, выведено крупным писарским почерком: «Дело Юнгшиллера».
– Давайте, давайте, его сюда, – жадно схватил король портных заповедный конверт.
Сгоряча он не заметил, как Урош тронул пуговку лежавшего у чернильницы звонка. И лишь сухое дребезжание, где-то замершее, вспугнуло Юнгшиллера.
– Это что такое? На парадной? Я же сказал швейцару…
И он заметался, не зная, куда бежать, скрыться.
Шаги. Много шагов. Ближе и ближе. Распахнулись обе половинки дверей из столовой, и круглыми обезумевшими глазами увидел Юнгшиллер полковника Тамбовцева, двух офицеров и двух штатских, плечистых и рослых, самого решительного вида.
Тамбовцев иронически поклонился.
– Здравия желаю, господин Юнгшиллер. Благодаря вашей любознательности, которая вас привела в мой кабинет, я могу вас арестовать целыми двумя днями раньше, чем это предполагалось.
Ошеломленный «рыцарь круглой башни» выронил конверт и тотчас же машинально хотел поднять его, теперь все равно такой ненужный и лишний.
– Не трудитесь понапрасну, там ничего нет, ничего, – кроме газетной бумаги.
Юнгшиллера вот-вот хватит столбняк. И все прыгало и путалось у него в голове. И он остался полусогбенный, с вытаращенными глазами, раскрытым ртом. Но сквозь хаос пьяных, пляшущих мыслей он понял, что виновник западни – Урош. И в бешенстве ринулся он всей своей тяжелой громадной тушею на тоненького, худенького человека без костей.
Штатские решительного вида кинулись было на выручку, но Урош остановил их, спокойно подстерегая глазами-буравчиками нападение.
– Не вмешивайтесь, господа, я и сам справлюсь.
И действительно, спружиниваясь и стойко выдержав натиск разъяренного медведя, Урош цепко схватил его за обе руки, сжал и сильным коротким движением дернул вниз, как бы ломая Юнгшиллеру оба запястья. Король портных волей-неволей должен был упасть на колени. Урош отпустил его.
– Встань!
Юнгшиллер, утративший волю, продолжая чувствовать страшные тиски маленьких, почти женских пальцев Уроша, повиновался.
Минуту-другую стоял он, опустив голову, тяжело дыша. Потом заговорил:
– Кончено! Я проиграл, но вместе со мною, господин полковник, вы должны арестовать и вот этого самого господинчика. Я платил ему деньги за шпионаж в пользу Австрии и Германии, и в этом имеется его расписка.
– Ошибаетесь, господин Юнгшиллер. Урош и даже не Урош, я теперь могу раскрыть его псевдоним, Остоич, водил вас за нос. Он, славянин душою и телом, не мог быть заодно с вами! Вспомните, потопление вашей моторной лодки с планами и чертежами «истребителей». Вспомните освобождение Забугиной, которую вы хотели подальше упрятать, вспомните голубиную почту, которой наш верный Остоич так искусно морочил ваших друзей, с нетерпением ожидавших «последних новостей» из Петербурга.