Бокал звезд

Или могли? Дэниел решил подойти поближе и проверить, хотя здравый смысл советовал прервать опасное путешествие и вернуться на корабль.

Пирамиды вырисовывались все отчетливей, особенно первая, настоящий монолит. В семистах метрах восточнее возвышался сфинкс. Тот, что стоял в Гизе, насчитывал почти пятьдесят восемь метров в длину и двадцать один в высоту, из них десять — расстояние от лба до подбородка. Однако здешний истукан явно превосходил его размерами.

Похоже, сфинкс прочел мысли Дэниела, ибо каменное чудище повернуло голову, и его золотые глаза уставились на путника. Тот оцепенело наблюдал, как исполин поднялся и бросил оценивающий взгляд на разделявшие их пятьдесят метров.

Ноги у Дэниела подкосились, разом нахлынуло все: потеря крови, изнуряющая жара, сомнения, терзавшие его после убийства повстанцев с Деймоса — и он кулем рухнул на землю. Пески задрожали — еще бы, когда по ним скачет такая махина!

Вскоре астронавта накрыла прохладная тень. Небо заслонила огромная голова, золотистые глаза смотрели, не мигая. Исполин нагнулся, разинул гигантские челюсти. Дэниел потянулся за пистолетом, но вдруг обнаружил, что не может шевельнуть правой рукой. Углубившись в недра сознания, он отыскал темную пещеру, заполз туда и зажмурился.

Очнулся он уже не в пещере. И явно не в желудке сфинкса. Тело покоилось на чем-то мягком, ноздри щекотал приятный аромат. Внутри разливалась невероятная легкость, рука перестала болеть. Почувствовав прикосновение нежных пальцев, Дэниел открыл глаза.

Над ним склонилась девушка: узкое лицо, царственный лоб, тонкий прямой нос, острый подбородок. Черные как смоль волосы убраны под причудливую тиару в форме короны. Худенькая, но с округлыми формами, которые только подчеркивал облегающий лиф и облегающая юбка до колен. Тиара, лиф, юбка отливали золотом. Приподнявшись на пуховой перине, Дэниел различил на незнакомке плетеные сандалии того же оттенка, увидел оливково-смуглую кожу.

Однако ни экзотическая внешность, ни диковинный наряд, ни гармонирующее с ними королевское высокомерие, не шли ни в какое сравнение с необычайными глазами девушки. Миндалевидные, чуть раскосые, словно золотистые бездонные озера, в которых так легко утонуть. Пылкий взгляд сметал все заслоны, которые Дэниел успел воздвигнуть вокруг себя.

«Пирамиды, сфинкс, теперь еще египтянка, — раздосадовано думал он. — Хотя она вполне вписывается в антураж».

— Только не говори, что тебя зовут Клеопатра, — начал Дэниел и осекся: правильная английская речь в ее ушах наверняка прозвучит тарабарщиной.

В первые же секунды египтянка убрала руку с его лба, отступила от ложа, но при этом ни грамма не смутилась.

— Наглец! Мало того, что дочь фараона врачует ему раны как простая служанка, так он еще смеет требовать ее имя!

Она вдруг нахмурилась, в изумлении глядя на почти невесомый внутренний скафандр. В сочетании с черными космическими ботинками наряд выдавал в Дэниеле десантника терранских ВВС, однако девушке не говорил ровным счетом ничего.

— Где ты обучился египетскому наречию, чужеземный раб?

«Определенно, NRGC 984-D полна сюрпризов, — пронеслось в голове у Дэниела, — пора бы уже привыкнуть и не удивляться». Но это получалось с трудом — Дэниел смотрел на девушку, разинув рот. Приподнявшись на локте, он заметил, что она и впрямь перевязала рану и даже сумела унять боль, вернув часть прежних сил. А еще — подумать только! — назвала его рабом.

— Египетскому я научился там же, где ты общесоюзному, — ехидно парировал Дэниел.

Девушка растерянно моргнула, не понимая, о чем речь. В бездонных глазах читалось желание парой метких фраз поставить наглеца на место, но лезть на рожон она не рискнула.

— Велик мой грех перед Амоном-Ра, коли он наказал меня такими тяготами и обществом.

Холл присел на возвышении, оказавшемся кроватью.

Стояла она в небольшой, но на редкость уютной комнатке. Стены и пол из розового гранита, повсюду множество свечей в нишах, почти неотличимых от бра. Дополняли интерьер две мраморные скамьи, мраморный столик, небольшой постамент из зеленоватого диорита увенчанный неглубокой диоритовой чашей, похожей на птичью поилку. Однако Дэниел сообразил, что замысловатая конструкция на самом деле очаг. Напротив ложа виднелся завешанный пологом вход в другие покои. Украшала полог вышивка в виде человеческих фигурок с коровьей головой.

Дэниел никак не мог избавиться от ощущения, что находится внутри самой большой пирамиды — от одного этого бросало в дрожь, а тут еще надменная дочь фараона.

— Скажи, кто твой отец? — не выдержал он.

Египтянка горделиво выпрямилась, глядя на Дэниела, как на ошметок грязи из-под колесницы. Однако он готов был поклясться: за нарочитым высокомерием в ее голосе таился стыд.

— Мой отец — великий царь Ху фу, да продлятся его дни! Как ты смеешь, раб, не знать имени великого властителя?

Хуфу! Значит, она дочь старика Хеопса, и ей без малого пять с половиной тысяч лет. Дэниел тяжело вздохнул.

— А по платью и не скажешь.

Девушка смолчала.

Дэниел окинул ее проницательным взглядом.

— Выходит, мы сейчас в окрестностях Мемфиса, в пирамиде, которую твой батюшка строил целых двадцать лет.

Впервые египтянка не смогла скрыть замешательства, угадывающегося в ней с самого начала. Теперь она казалась не принцессой, а маленькой девочкой, которая вышла из своего двора и заблудилась в соседском.

— Я чувствую, ты не врешь, но не могу поверить. Не понимаю… Отец успел возвести лишь одну мастабу — единственную в своем роде, а здесь их целых три, полностью отстроенных. Еще не понимаю, почему я тут совсем одна.

— Но как тут очутилась помнишь?

Она отчаянно помотала головой.

— Послушай, две луны назад я сидела в… — Египтянка на мгновение умолкла, собралась с духом и начала заново: — Две луны назад я легла спать, а утром, когда Амон-Ра спустился со своего трона, очнулась здесь, в этом странном краю. Не знаю, что теперь мне делать.

Казалось, она вот-вот заплачет. Но Дэниел не испытывал жалости, задетый высокомерием красавицы. Душа не лежала к людям, называющим других рабами. Это во-первых. А во-вторых, в байку про Хеопса верилось с трудом. Неужели это и впрямь дочь фараона? А если нет, то кто? Авелианская Мата Хари? Чушь! Шпионка может прикинуться кем угодно, но надо быть чокнутой, чтобы выдать себя за египетскую принцессу пяти тысяч лет от роду! Да и откуда взяться шпиону на планете, о существовании которой обе империи узнали какие-то пару дней назад и не узнали бы никогда, не очутись NRGC 984-D в точке, где терранские и авелианские войска вот-вот сойдутся в схватке, которая определит исход столетней войны. Скоро решится, кто будет править Галактикой: демократ-социалисты с Авелии или социократы с Земли.

— Скажи, мне померещилось, или снаружи и впрямь слоняется чудище размером с гору? — вдруг спросил Дэниел, намереваясь застать девушку врасплох.

Однако та и бровью не повела.

— Нет, не почудилось, — откликнулась спокойно, словно речь шла не о сфинксе, а о бродячем коте. — Та-Что-Возводит-Усыпальницы осталась со мной. Вопреки опасениям, она не покинула меня. Увы, Великая Зодчая не удостоила меня беседой, и я не смогла выяснить, почему она бросила строить гробницу отца, зачем возвела эти три и для кого.

Сфинкс-строитель стал последней каплей. Девица и раньше несла откровенную чушь, но история про Зодчую не лезла ни в какие рамки. Спрыгнув с высокого ложа и убедившись, что лазерный пистолет по-прежнему в набедренной кобуре, Дэниел засобирался уходить:

— Все равно от тебя ничего не добьешься, поэтому перестань вешать мне на уши лапшу, Мисс-Не-Знаю-Как-Вас-Там, лучше покажи, как отсюда выбраться. Дальше я сам.

Египтянка на мгновение опешила. Топнула правой ногой. Потом левой. Воинственно сжала кулаки.

— Бессовестный раб! Как ты смеешь упрекать меня, дочь великого Хуфу, в обмане!

— В обмане? — передразнил Дэниел. — Да ты врешь как сивый мерин.