Страница 2 из 4
Володя слушал её увещевания и чувствовал, как пропадает, улетучивается до отказа заполнившая душу безнадёга, а где-то вдали, в конце тоннеля появляется едва различимый свет призрачной, но такой желанной надежды. Нет, он на верном пути. Надо бороться, надо искать, надо стремиться к своему счастью, и тогда оно придёт – светлое и невообразимо прекрасное!
Они договорились о новом свидании, потом ещё и ещё. Но дальше романтических прогулок под луной дело не пошло. Встречаться им было негде. Люба работала медсестрой в поликлинике, а жила с матерью в соседней деревне. Почему-то она не могла пригласить к себе одинокого мужчину, и приходилось им бродить по вечерним улицам, болтая обо всём на свете, но не решаясь заговорить о главном. Может быть, поэтому с каждым днём в их отношениях появлялось всё больше недомолвок и тягостной гнетущей неопределённости.
Рядом с новой знакомой Володя чувствовал себя легко и спокойно, а потому старался не форсировать события, наслаждаясь вновь обретённой уверенностью в завтрашнем дне. К тому же, за долгие годы брака он попросту разучился ухаживать за женщинами, а теперь с большим трудом, с невероятным скрипом вспоминал, как это делается.
– Скажи, а зачем ты написал такое странное объявление в газету? – как-то спросила его Любаша.
– Почему странное?
– Потому! Мало указать свои физические данные. Женщина должна знать, чем ты живёшь, что у тебя на душе, и лишь тогда она откликнется на твой зов. Ты вот встречаешься со мной, значит понимаешь, что главное в человеке – это не красота телесная, а нечто иное – может быть душа.
– Нет, физические данные тоже имеют значение, – улыбнулся Володя, – но ты правильно заметила, что любят не за набор каких-то качеств – физических или духовных, а просто потому, что есть такой человек на белом свете. И объяснить это почти невозможно.
– Но согласись, что объявление ты написал, не подумав. Именно поэтому мало кто на него откликнулся.
– Согласен, – думая о чём-то своём, ответил Владимир.
3.
Однажды Любаша по непонятной причине вдруг не пришла на свидание. На следующий день её опять не было, и наш герой-любовник забеспокоился не на шутку. За несколько недель общения он привык к этой простой неунывающей женщине и считал встречи с ней чем-то обычным, само собой разумеющимся, неотъемлемой частью своей жизни.
Мы порой не замечаем исправно работающее сердце или, к примеру, печень. Но если вдруг какой-нибудь орган нестерпимой болью напомнит о своём существовании – вот тогда в душе человека появляется страх и горькое сожаление о том, что он раньше не берёг то, что долгие годы служило ему верой и правдой. Так и Володя, лишившись возможности общения со своей новой подругой, почувствовал вдруг, что ему стало больно и тоскливо, что вернулось то гнетущее депрессивное состояние, которое мучило его после развода с женой.
Он узнал от сослуживцев пропавшей женщины, что она срочно взяла отпуск за свой счёт и уехала в неизвестном направлении. Но почему ничего не сказала, не написала, не сообщила? Неужто не заслужил? В жестоких мучениях, в страшных догадках и беспочвенных подозрениях потянулись дни и недели. Работа, дом, телевизор, книги – всё это немного отвлекало, но не могло развеять тоску, которая, казалось, навечно поселилась в измученной грешной душе несчастного одинокого мужчины.
Бывшая супруга, заметив, что Владимир вечерами сидит дома, сменила гнев на милость и заговорила с ним тоном ласковым и даже слегка заискивающим. За два десятка лет, проведённые рядом с ней, Володя научился без слов угадывать её мысли и намерения: она хотела мириться. Но после вселенских скандалов, после развода, раздела имущества, назначения алиментов… после всех этих бед её поползновения представлялись ему неприемлемыми и даже дикими, а примирение казалось абсолютно невозможным.
Ко всему привыкает человек, а к своей семье – тем более. Непреодолимая сила влечёт разведённых супругов друг к другу независимо от того, насколько каждый из них в процессе расторжения брака оплевал, втоптал в грязь, изуродовал душу и честь своего бывшего партнёра. Ведь близкий человек лучше других знает, как больнее уколоть, унизить того, кого он любил когда-то.
Совместно прожитые годы понуждают большую часть мужчин после скандалов, размолвок и даже официального развода возвращаться к своим бывшим половинкам. Особенно это относится к алкоголикам, которые без зазрения совести регулярно пропивают всю свою зарплату. С такими женщины обычно оформляют развод лишь только для того, чтобы получать алименты.
Но Володя почти не пил. Может быть, поэтому он не мог выбросить из памяти тонны лжи и лицемерия, мелкие и крупные обманы, коими грешила его благоверная на протяжении десятилетий. Не в его характере было прощать её звериную ненависть после окончательного разрыва.
Глухой болью отдавался в душе тот бесспорный факт, что она настроила детей против родного отца! Он стал для них злейшим врагом, которого было предписано презирать, ненавидеть и изводить всеми возможными способами. Неужели всё это можно забыть, простить и вернуться к прежней жизни? Нет, нет и ещё раз нет! Страшная боль терзала душу Владимира. Он годами изо дня в день растил своих детей, заботился о них с пелёнок, а теперь…
Во веки веков не будет прощения женщине, которая, будто глупых щенков, натравила своих отпрысков на родного отца! Грех это, страшный грех перед совестью, перед людьми и перед Богом!
Ни словом, ни жестом не отвечая на поползновения бывшей, Володя повернулся, ушёл в свою комнату и запер дверь на ключ.
Но не тут-то было! Одержимая жаждой мести, злобная мегера изобрела пусть и не новый, но весьма изощрённый способ травли своего главного врага. Замечу, что двенадцатилетний сын по наущению матери старался не встречаться с отцом вообще. А если и приходилось ему случайно столкнуться с родителем, то отвечал на вопросы односложно, лишь бы оставили его в покое. Восемнадцатилетняя дочь – студентка вуза – естественно, тоже ненавидела Владимира.
Ненавидела… и поэтому через пару дней после описанных событий она решительно вошла в комнату отца и предъявила ему ультиматум. Потребовала, чтобы нелюбимый папаша вернул ей коврик, который висел над его кроватью. Тоном базарной торговки вздорная девка заявила, указывая на стену:
– Этот ковёр мама мне подарила, я его забираю!
– Потом возьмёшь, а пока пусть висит, – спокойно ответил Володя.
– Ещё чего? – одарила отца ненавидящим взглядом непокорная дочь.
Как ни в чём не бывало она стала снимать со стены свою собственность, которая в то время, действительно, стоила немалых денег.
– Так, ну ладно, – начал «заводиться» бывший глава семейства. – Коврик хочешь? А я, значит, тебе кем прихожусь? Пустое место… под ковриком?! Я отец твой! Понимаешь, отец! Неужели эта пёстрая тряпка на стене тебе дороже твоего родного папки?!
Упрямая дочь молча продолжала своё чёрное дело.
– Хорошо, значит, я тебе больше не нужен? – едва сдерживаясь, процедил сквозь зубы Володя.
– Нет, не нужен. Ты злой, и всех нас обижаешь! – ответила красавица.
– Превосходно! Ну что же, у тебя есть выбор! Или я, или этот коврик?! Выбирай!!! – вне себя зарычал на неё Володя.
Дочь молча повернулась и пошла к двери, унося то, что для неё имело цену большую, нежели родной отец.
– Забирайте! Всё забирайте, мне ничего от вас не надо! – вне себя кричал ей в спину отец. – Но помни, ты сама выбрала! А у меня… нет у меня больше дочери! Будь проклята ты и всё, что от тебя родится!!!..
Похоже, лишь только это последнее средство – отцовское проклятие – сумело растопить хамскую невозмутимость раззадоренной девки.