Причитающаяся Дьяволу (ЛП)

Они украли его разум. Черт, они, возможно, украли его душу.

— Все еще утверждаешь, что твой статус — Лев? — лениво спросил Лобо.

— Зарегистрирован и все такое, — прорычал ему Грэм, — у тебя какая-то проблема со мной, босс?

— Нет, никаких проблем. — Лобо покачал головой. — Но, возможно, у тебя есть проблема со мной.

Это остановило его.

— Какая проблема? — осторожно спросил Грэм, позволив своему подозрению показаться, а не стойко их скрывать, как он делал это раньше, прежде чем пришел на земли Ривера.

— Проблема в моей преданности тем, кто отвечает мне взаимностью, — мягко сказал он. — Ты зарекомендовали себя не один раз, и я несколько раз высказывался о том, что преданность идет в обоих направлениях. Я не человек, которому ты должен лгать, если только ты не обманываешь меня.

— Я передам остальным, босс. — Грэм кивнул, глядя на Ривера, делая вид, что не понимает к чему этот разговор. — Я удостоверюсь, что каждый из них знает, что каждое сказанное тобой слово, именно это и подразумевает.

Да, точно. Поговаривают, что этот человек и Джонас Уайетт закадычные друзья. И Уайетт опрокидывал каждый гребаный камень в Нью-Мексико, пытаясь найти Тигра, на которого у него был выписан ордер на арест. Он был бы тупым придурком, если бы доверил свою личность Лобо.

Лобо усмехнулся.

— Ты сделаешь это, Грэм, — пробормотал он. — Ты это сделаешь. — Затем он повернулся к защитному стеклу и уставился на заключенного, скрестил руки на груди и задумчиво погладил челюсть. — Ты вызвал медика?

— Да. Он скоро придет. — Грэм прислонился к стене, довольно улыбнувшись, когда взглянул на своего заключенного. — Я думаю, что ему скоро понадобится регидратация (п.п. — восстановление водного баланса). Ублюдок писается.

Лобо хмыкнул.

— Трус.

— Знаешь, может быть, у него просто не очень сильные почки, босс? Как они это называют? Несостоятельность или какое-то такое дерьмо?

— Недержание, — фыркнул Лобо.

— Ну, или так. — Он пожал плечами. — У меня есть внутривенный катетер для засранца, чтобы восстановить его водный баланс и помочь ему снова расслабиться.

— Мы его оставим? — спросил Лобо, не соглашаясь, но и не споря с намерением Грэма.

— Почему нет, — растягивая слова, произнес Грэм, — у парня есть друзья. Давние друзья. Такие друзья пойдут искать тебя, если ты пропадешь.

— Преданность, — пробормотал Лобо, все еще глядя на заключенного.

— Глупость, — возразил Грэм. — Но я могу работать с таким видом глупости, если предоставляется шанс.

Лобо кивнул.

— Хорошо, посмотрим, что ты сможешь с этим сделать. У тебя есть три дня, чтобы выманить его друзей, а затем я хочу, чтобы он был заштопан, подлатан и готов вылететь в Хейвен, чтобы предстать перед «Трибуналом волчих Пород» для вынесения приговора. Он напал на Породу Волка и сговорился похитить одну, чтобы передать ее для исследований. Это серьезное преступление, и только трибунал может приговорить его.

— Только если он переживет транспортировку. — Грэм холодно улыбнулся. — Глупые ублюдки, вроде этого, пытаются сбежать, умирают при попытке и спасают трибунал от бесполезных часов дебатов и месяцев протестов людей.

Лобо усмехнулся.

— Да, но, черт возьми, им нравятся их маленькие забавы. — Взгляд, который он подарил Грэму, говорил о том, что он не потерпит отказа.

Грэм позволил ему продолжать думать, что так и есть. На данный момент.

— Понял, спасти его ради веселья трибунала. Будет исполнено. — Он отдал честь, прикоснувшись пальцами ко лбу.

— И ты дашь мне знать, если этому тигру с приказом о задержании потребуется друг, — напомнил ему Лобо, когда повернулся, чтобы уйти. — Я дьявольски хороший друг, Грэм. Плохой враг, но, дьявольски хороший друг.

Еще раз, посмотрев через плечо, Лобо вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Ха.

На самом деле, это означало, что Порода был на волосок от смерти.

Особенно Порода с приказом о задержании на его заднице и с директором Бюро решившим словить его как рыбу на крючок.

Грэм никогда не считал себя управляемым. Или наживкой.

Он ухмыльнулся изображению, прежде чем сел и открыл электронный замок на двери для врача, который использовался для доступа к клеткам.

— Будь осторожен, док, — сказал он в микрофон, когда медик шел по цементному полу, — ему нравится поливать свою койку.

— Ты снова терроризировал пленника, Грэм? — Порода усмехнулся.

Это не первый их пленник и не первый кого Грэм заставил обмочиться.

— Это было слишком легко сделать, док, — ответил он. — Нам нужно найти более стойких заключенных. Почему бы тебе не объявить меморандум всем тем слабым солдатам, которые Совет продолжает присылать. Нам нужен кто-то более выносливый, с кем можно поиграть.

— Точно. Меморандум. Отправлять более выносливых, — засмеялся медик, когда Грэм открыл клетку и наблюдал за медиком и двумя охранниками Породы Волка, которые вошли в закрытое ограждение.

— Да, — пробормотал Грэм. — Отправлять более выносливых. По крайней мере, усложните мне задачу.

Он фыркнул.

Это невозможно. Это невозможно, потому что лучшее, что они могли предложить в любой момент времени, уже играли с ним. Он жив, они мертвы. Все до единого.

Крики эхом отозвались в его голове, агония прорезала его вены. В его горле зародился крик ярости, когда воспоминания пронзили его голову и искушали зверя, которого он сумел посадить на цепь.

Его когти выскочили, а тело напряглось, готовясь вскочить со стула, поскольку безумная ярость, которая в течение стольких лет отравляла его, угрожала снова вырваться на свободу.

В последнюю секунду ему удалась зацепиться за рациональную мысль.

Его спасательный круг.

Нежный взгляд. Запах лунного света и застенчивый смех.

— Кто ты? — прошептала она, склонив голову в сторону, цвета пустыни окрасили ее голову и коснулись ее плеч шелковыми нитями. — Если ты здесь, чтобы убить меня, почему бы просто не сделать это.

О, он был там, чтобы убить ее.

Животное могло попробовать ее кровь, истечь слюной, поскольку безумие, в котором жил человек, наслаждалось моментом.

— Что заставляет тебя думать, что я пришел убить тебя? Разве я не могу насладиться ночью? Кроме того, я пришел сюда первым. Ты нашла меня, а не наоборот.

Он почувствовал ее удивление. Черт, оно было не меньше, чем его собственное. Он вообразил, как животное зарычало на него в полном шоке, ставя под сомнение разумный тон голоса, который он использовал.

— Я нашла тебя? — Она улыбнулась. Прямо там, глядя в тень, где он прятался, едва заметно улыбаясь, когда ее руки, скрещенные на груди, немного расслабились.

— А как ты это назовешь? — спросил он ее, прислонившись к грубому камню утеса рядом с ним. — Я стоял здесь, занимался своими делами, когда ты подкралась ко мне. Я считаю, что ты нашла меня.

Что, черт возьми, с ним происходит?

Он чувствовал ее запах, знал ее, кем была, а не той, кем ее считали. Ее запах был таким же милым, как и прежде, нетронутый грязью мужского обладания или едкой вонью лжи и обмана.

Здесь присутствовал лишь запах женщины, лунный свет, сожаление, намек на страх и, может быть, черт, слабый запах усталости и желания.

Она покачала головой, запах ее смущения заполнил воздух.

— Я даже не знала, что ты здесь. Я всегда прихожу сюда, чтобы полюбоваться ночью.

— Так почему ты остановилась? Или нет, зачем вернулась в тот момент, когда я наслаждался этим видом? Может быть, я должен бояться тебя. — Какого черта он был так спокоен? Как он сумел вспомнить, какого это было, дразнить ее по-доброму и наблюдать с этим робким удовольствием, когда это оживляло ее взор?

— Да, я действительно пугающая. — Она закатила глаза от этой мысли, ее выражение предало ей убеждение, что никто не может быть дальше от истины.

— Ты могла бы быть каким-нибудь убийцей. Одной из тех соблазнительниц, которых «Совет генетиков» посылает, чтобы заманить невинных мужчин Пород обратно в лаборатории, — отметил он.