Страница 43 из 48
По своему личному характеру Кейстут не похож был на своего брата, великого князя Ольгерда, с которым он состоял, по замечанию летописцев, в самой тесной дружбе. Трокский князь отличался откровенностью, прямотою, бескорыстием и честностью. Будучи язычником, он выше стоял своими нравственными качествами немецких христианских рыцарей, с которыми вел постоянную борьбу. Его гуманность, человеколюбие, милосердие, отвращение к жестоким поступкам известны были далеко на запад. Несмотря на то что крестоносцы много зла причинили и ему лично, и его родному народу, Кейстут в высшей степени благородно обращался, когда они сами попадались в плен. Часто своим заступничеством он спасал рыцарей от народной мести, когда те каким-нибудь образом попадались в руки литовцев. Вследствие его ходатайства нередко целые толпы рыцарей освобождаемы были от костра, на каковую казнь они вполне заслужили своими поступками со стороны литовцев. Орденские летописцы так характеризуют Кейстута: «Кейстут был муж воинственный и правдивый. Когда он задумывал набег на Пруссию, то всегда извещал об этом предварительно маршала ордена и наверно потом являлся. Если он заключал мир с магистром, то держал его крепко. Если он считал кого-либо из братий наших человеком храбрым и мужественным, то оказывал ему много любви и чести». Так же хорошо отзывается о нем и польский писатель Длугош. «Кейстут, – говорит Длугош, – хотя был и язычник, но муж доблестный; среди всех сыновей Гедимина он отличался благоразумием и находчивостью, а что более всего делает ему чести, он был образован, человеколюбив и правдив в словах». Сами рыцари, с которыми Кейстут находился постоянно во враждебных столкновениях, признают в нем образцового христианского рыцаря. Рыцари сами сознавались, что Кейстут честностью своих поступков нередко превосходил их, рыцарей. Так, между прочим, под 1377 г. орденский летописец Виганд Марбургский, рассказывая о походе рыцарей на литовские владения, сообщает, что в этом походе рыцари вели себя не вполне честно, тогда как Кейстут заявил себя с безупречной стороны. Дело происходило таким образом. В этом году крестоносцы, воспользовавшись прибытием значительного числа заграничных гостей, собрали сильный отряд конницы и предприняли поход далеко вглубь Литвы. В четыре дня они быстрыми переходами миновали Троки и приблизились к Вильне. Кейстут, узнавши об этом, немедленно сам выступил из Трок и стал угрожать рыцарям с тылу. Рыцари пришли в замешательство: они никак не ожидали, чтобы Кейстут был дома, поэтому решились вступить в переговоры и затем заключить мир. По поводу этого мира добродушный Кейстут устроил пир в своей палатке, на который и пригласил всех знатных рыцарей, бывших в этом походе. Но когда крестоносцы пировали в шатре Кейстута, то в это самое время один из рыцарских отрядов, несмотря на мир, напал на предместье Вильны. Немедленно дано было знать трокскому князю, и тот сейчас же заявил об этом магистру. Магистр сознался, что рыцари совершили бесчестный поступок, и поспешил извиниться. Но на следующий день рыцари еще хуже сделали: они, напавши на другое предместье г. Вильны, ограбили его и вдобавок сожгли. Это уж вполне был вероломный поступок со стороны рыцарей, а потому Кейстут решился отомстить за него. Он прекратил подвоз провианта немцам, который по условию мира доставляем был, а сын его Витовт уничтожил все припасы, заготовленные рыцарями на пройденном пути, так что те, отступая домой, истомленные голодом, едва доплелись до своих границ, и то в небольшом количестве: большая часть их погибла на пути от истощения.
Православие Ольгерда. Мы говорили выше, что Ольгерд по бытовым привычкам, по семейным связям и по своим воззрениям принадлежал к русской народности. Но вот вопрос: по вере своей принадлежал ли он к этой народности? То есть был ли Ольгерд крещен в православие или до конца жизни остался язычником, подобно брату Кейстуту? Тем более вопрос этот уместен, что большинство ученых, как русских, так и иностранных, говорят, что Ольгерд умер язычником и был сожжен на костре по обряду литовско-языческой религии; даже в учебниках, и русских, и польских, то же самое повторяется. В последнее время только два русских ученых признают, что Ольгерд крещен в православие: это профессор В.Б. Антонович и Иловайский. Кто же прав?
Те ученые, а за ними и составители учебников, которые говорят, что Ольгерд умер в язычестве, очевидно, основывают свое мнение на двух иностранных писателях древнего периода: Германе Вартберге и Длугоше; эти писатели действительно передают, что Ольгерд умер язычником и сожжен на костре. Но есть другие источники, которые положительно говорят, что Ольгерд крещен в православие; так, летописи Быховца и Густинская сообщают, что Ольгерд крестился пред самым вступлением в брак с княжною витебскою Мариею Ярославною, то есть в 1318 г.; затем известие это подтверждается Никоновскою летописью, которая, рассказывая о приглашении Ольгерда жителями Пскова на княжение в 1342 г. с условием только, чтобы он крестился, передает его ответ в следующих словах: «Я уже крещен, а потому второй раз креститься не хочу».
Последним трем летописным известиям мы должны более доверять, как ближе стоявшим к княжению Ольгерда и по месту, и по времени своего составления, чем двум первым, то есть известиям Германа Вартберга и Длугоша.
Но кроме трех вышеозначенных летописных известий, сообщающих о крещении Ольгерда по обряду православной церкви, есть еще другие известия, подтверждающие этот факт; мало того, есть еще известия, которые говорят, что Ольгерд не только крестился в православие, но даже пред смертию, по обычаю древних русских князей, принял схиму. Вот эти известия:
1. Историк Карамзин, говоря об Ольгерде, приводит следующие слова неизданного летописца: «Княгиня же Юлиания, видя мужа своего Ольгерда последни дышуща, и зело печаловашеся о его спасении и созва сына своя, и отца своего духовного призва Давида, архимандрита печерского, и увеща своего мужа, и Божиим поспешением сподоби его крещения, и святою схимою того украсивши, и помалех днех приставися и положи тело его в церкви Пресвятыя Богородицы, юже сам созда».
2. Литовский историк Нарбут, собирая материал для своего исторического труда, в Вильне, в Пречистенской церкви видел евангелие XV в., а на нем старинную надпись такого содержания: «Великий литовский князь Андрей Гедиминович, в святой схиме Алексий, усопши на память святых мучеников Платона и Романа», то есть 18 ноября.
3. Тот же Нарбут говорит, что он в Трокском доминиканском монастыре нашел опись вещей этого монастыря, в которой об одном колоколе, между прочим, сказано: «Колокол сей, подаренный князем Огинским, заключает в себе другой влитый малый и разбитый колокол, весивший 645 фунтов и имевший следующую надпись: «се аз раб Божий, Иаков Андреевич с матернею своею Улианою Александрово. <…> В. К. Л. дали есмо сей колокол улить в церковь Св. Парас…» внизу 6887 г., то есть год вступления на великокняжеский литовский стол Ягайлы[99].
4. Стрыйковский сообщает, что он лично видел портрет Ольгерда в Витебске в замковой церкви, построенной им самим, а это, по справедливому замечанию В.Б. Антоновича, наводит на мысль, что Ольгерд крестился в Витебске.
Таким образом, сводя все известия, сообщающие о крещении Ольгерда, к одному общему итогу, мы, по необходимости, должны прийти к следующему заключению: Ольгерд крещен в православие, в 1318 г., пред вступлением своим в брак с Мариею Витебскою; мирское имя ему дано было Андрей; пред смертию принял схиму с именем Алексия; умер в 1377 г. 18 ноября и погребен в Вильне, в нынешнем Пречистенском соборе.
Разногласие русских летописей между собою относительно времени крещения Ольгерда и неведение иноземцев касательно этого предмета, по мнению профессора В.Б. Антоновича, объясняется тем, что Ольгерд своему крещению придавал частный характер и, по возможности, старался скрывать его по политическим видам, особенно в Вильне, где в его время была еще сильна языческая партия.
99
Надпись эта показывает не только то, что Ольгерд был крещен в православие, но и то, что он имел христианское имя Андрей, и еще то, что и сын его Ягайло был крещен и имел имя Яков.