Страница 39 из 48
После смерти Болеслава Тройденовича не осталось прямых наследников на Галицию. Ближайшее право на нее по родству и другим правам имели: а) Любарт Гедиминович, как женатый на Буше, двоюродной тетке покойного Болеслава; б) все братья Любарта, так как сестра их была за Болеславом Тройденовичем; в) венгерский король Карл Роберт; этот считался наследником Галиции на том основании, что сто лет тому назад два предка его: Андрей (бывший венгерский король) и сын Андрея Коломан некоторое время сидели на галицком столе, и, наконец, г) польский король Казимир III Великий; Казимир же признавался наследником вышеозначенной области потому, что Болеслав Тройденович был сын мазовецкого князя, который приходился ему троюродным братом и состоял в вассальной зависимости от Польши.
После смерти Болеслава Тройденовича первым обнаружил стремление овладеть Галициею Казимир Великий, то есть тот наследник на нее, который менее других имел на это право. Об этом в источниках рассказывается так: когда о смерти Болеслава Тройденовича сделалось известно в Кракове, то польский король, не теряя времени, собрал небольшую дружину и окольными путями, обходя города и крепости, чрез леса и болота, быстро понесся к столице Галицкой земли – Львову. Захватив ее врасплох, Казимир прежде всего овладел сокровищами галицких князей: золотом, серебром, жемчугом, коронами, дорогими одеждами, церковными сосудами, крестами, усыпанными драгоценными камнями, и т. п.[93], а затем, приведши жителей города к присяге на верность к себе и сжегши два замка, служившие оплотом столице, возвратился в Краков.
На следующий год Казимир III снова явился в Львов, занял важные города Галиции своими войсками, объявил эту область собственностью и стал в ней хозяйничать, как дома.
Захват Казимиром Галиции, может быть, кончился бы для польского короля без дурных последствий, если бы сей захват ограничился только одною этою областью. Но он, к сожалению, не ограничился одною ею: овладевши Галициею, Казимир начал забирать и города Волынской области: Волынск, Кремонец, Вельск и другие, то есть те города, на которые Любарт Гедиминович имел более права, чем Казимир. Тогда Любарт Гедиминович поневоле должен был выступить против польского короля. И таким образом началась борьба за галицко-волынское наследство.
Сначала военные действия для Любарта Гедиминовича были неудачны: Казимир отнял у него много городов и даже самого пленил, выпустил только благодаря сильной просьбе Кейстута. Но потом дела Любарта поправились: соединившись с некоторыми своими братьями, он нанес несколько поражений польскому королю, так что тот должен был вступить в переговоры с Гедиминовичами. Следствием чего было перемирие на два года, то есть от 1347 до 1349 г.[94]В силу этого перемирия за польским королем осталась одна только Львовская земля, а земля Владимирская и уделы: Луцкий, Бельзский, Холмский, Берестейский и даже Кремонец остались в руках литовских князей.
По истечении перемирия польский король первый начал войну с Гедиминовичами за галицко-волынское наследство. В 1349 г. в конце лета Казимир III с огромными силами явился в галицко-волынские земли и в короткое время захватил города, уступленные Гедиминовичам по последнему перемирию, именно: Холм, Бельз, Владимир, Луцк и Берестье; после этого польский король Казимир III предложил мир Гедиминовичам, причем обещался уступить Любарту Луцк, и то, впрочем, на правах вассальной зависимости. Что отвечали на это дети Гедимина, источники не говорят. Так прошло около года. Казимир почти окончательно утвердился в завоеванном крае, и дело Любарта и его братьев касательно галицко-волынского наследства казалось почти проигранным. Но его поправил Кейстут, и поправил самым неожиданным образом. Это случилось так: Кейстут, желая возвратить себе Берестье, вступил один в переговоры с Казимиром, а когда тот не соглашался на отдачу означенного города, то трокский князь выразил желание принять католичество, лишь бы только получить отцовское достояние. Польский король поверил искренности Кейстута, обещался исполнить желание его относительно Берестья, как только князь примет католичество. В то же время Казимир III довел об этом до сведения папы Климента VI. Папа немедленно изготовил три буллы: одну на имя Казимира, другую – Кейстута и третью – гнезненского архиепископа. В первой грамоте папа благодарил польского короля за его миссионерскую деятельность; во второй – поздравлял Кейстута с намерением вступить в лоно христианской церкви и в то же время давал обещание возвести его немедленно, после принятия крещения, в королевское достоинство, и в третьей, наконец, папа предписывал гнезненскому архиепископу отправить миссионеров и священников в Литву. Таким образом война, начатая так удачно для Казимира III, стала клониться к мирной развязке, с выгодою как для католической пропаганды, так и для Польши, потому что Казимир рассчитывал, что Кейстут, получив королевский венец, отложится от Ольгерда и этим самым разделит и ослабит Литовское государство. Между тем, пока велась переписка с папою, польский король, не ожидая окончательного исхода дела, распустил войско и возвратился домой. Этого-то обстоятельства собственно и выжидал Кейстут: он тотчас прекратил переговоры и, в союзе с Любартом, вытеснил польские гарнизоны из замков земли Волынской, Холмской и Бельзской; мало того, Кейстут и Любарт перешли даже в коренные польские владения и опустошили земли: Сандомирскую, Радомскую и Луковскую. Воспрепятствовать всему этому тотчас Казимир не мог, потому что в это время у него как раз началась борьба с духовенством. Только в следующем году, то есть в 1351-м, он решился начать войну с Гедиминовичами. Но на этот раз он не рискнул напасть на литовских князей одними собственными силами, а постарался заручиться стороннею помощью. Прежде всего польский король донес папе Клименту VI о вероломстве Кейстута и причем, заявляя святому отцу о своем желании снова начать войну с Гедиминовичами, просил его о помощи. Вследствие этого Климент VI отправил в Польшу две буллы; в одной он приказывал польским епископам объявить крестовый поход на языческую Литву, а в другой назначал Казимиру на войну десятую часть из церковных доходов в королевстве Польском. В то же самое время польский король обратился за помощью и к родственнику своему, венгерскому королю Людовику[95], и при этом просил его уступить ему и свои права на Галицию. Венгерский король исполнил желание Казимира: он отказался от своих прав на Галицию и обещался прислать свои полки, но при сем поставил следующие условия: если он сам или его наследники пожелают возвратить Галицию Венгрии, то Польша не должна этому противиться, получив только от Венгрии 100 000 злотых; а если умрет бездетным Казимир польский, то Галиция вместе с Польшею должны перейти к нему по наследству. Между тем Гедиминовичи, узнавши об этом, с своей стороны, постарались приобресть союзников: Ольгерд нашел их в подольских татарах. Таким образом, война за галицко-волынское наследство приняла более значительные размеры и затянулась еще на 5 лет. В начале войны опять был успех на стороне польского короля: он в союзе с венграми разбил и татар, и Кейстута с Любартом; при этом Кейстут даже попал в плен, а Любарт едва избежал этой участи. Плененный Кейстут приведен был в лагерь польского и венгерского королей. Когда тройский князь просил позволения вернуться домой, то ему предложили какие-то условия (нам неизвестные) и заставили поклясться в исполнении их. Для этой цели был убит бык, на трепещущем трупе которого Кейстут, в присутствии Казимира и Людовика и их блестящей свиты, произнес торжественную клятву[96]. Но, несмотря на эту клятву, Кейстута почему-то не отпустили, он каким-то чудом сам ушел из заключения и возвратился в отечество. Но эти успехи Казимира III непродолжительны были. На помощь Кейстуту, уже возвратившемуся из плена, и Любарту явился сам великий литовский князь Ольгерд. С этого времени дела приняли другой оборот: польский король, разбитый в нескольких битвах, отказался от Волыни и Галиции и согласился остаться при одном только Львовском уделе, что имел и до войны. Таким образом, борьба эта кончилась ничем для польского короля. Литовские князья по-прежнему удержали за собою Луцк, Владимир, Холм, Бельз, Берестье и др.
93
Между драгоценными крестами Казимир Великий увез один крест из чистого золота, осыпанный такими крупными драгоценными камнями, что ценился более 10 000 червонцев. Но особенно этот крест важен был тем, что внутри его заделана была одна из больших частей Животворящего Креста Господня. Крест этот он, привезши в Краков, выставил для всеобщего поклонения, а потом передал его в Краковский кафедральный собор, где он и теперь находится.
Примечание. Подобный же крест киевский латинский бискуп Андрей в 1420 г. похитил из киевского Софийского собора и передал его в г. Люблин в доминиканский монастырь, где и теперь он обретается.
94
Письменный договор этого перемирия дошел до нас в подлиннике. Он написан на пергаментном листе по-русски и читается так: «Пусть знает каждый человек, который на этот лист посмотрит, что я, князь Евнутий, и Кистутий, и Любарт, и Юрий Наримонтович, и Юрий Кариятович, чиним мир твердый с королем Казимиром польским» и т. д. К грамоте приложена печать и подписи. Акт этот в настоящее время хранится, как мы уже раз заметили, в главном архиве Царства Польского, в Варшаве.
95
В это время в Венгрии королем был Людовик; Карл Роберт умер в 1342 г., то есть на другой год после захвата Казимиром Великим Галиции.
96
В одной летописи об этой клятве рассказывается так: привели быка красного цвета и привязали его над двумя копьями. Кейстут взял широкий нож и кинул его в быка и попал ему прямо в средину жилки, кровь брызнула струею. Тогда литовский князь сам и все его окружавшие литвины намазали себе этою кровью руки и лицо и воскликнули по-литовски: «Рагахина розненахи госпонаны» (до сего времени слова необъяснимые). Затем Кейстут отрубил голову быка и вместе с литвинами три раза прошел между головою животного и его туловищем, произнося те же таинственные слова.