Страница 34 из 48
Вильна. Об основании Гедимином Вильны существует целая поэтическая легенда. Однажды Гедимин, говорится в легенде, отправился из Трок на охоту со всем своим двором к устью р. Вилейки (приток Вилии). Охота была удачна: князь сам лично убил на Турьей горе, или Замковой теперь, большого дикого быка или тура[82]. Но так как наступала уже ночь и обратно ехать в Троки было поздно, то Гедимин и расположился на ночлег около этой самой горы, где был убит тур. Ночью ему приснился довольно странный сон: на вершине Турьей горы стоял железный волк и выл таким громким голосом, что как будто бы внутри его сидело еще сто волков. На следующий день Гедимин пригласил к себе главного жреца по имени Лездейко и рассказал ему свой чудный сон[83]. Криве-Кривейто так объяснил князю этот сон: железный волк означает знаменитый столичный город, который должен возникнуть здесь, а громкий вой зверя предвещает всемирную славу будущему городу. Князь, выслушавши толкование Криве-Кривейто, немедленно сделал распоряжение о постройке города, который назвал Вильною и куда затем перенес свою резиденцию.
Но вот вопрос: насколько справедлива вышеозначенная легенда относительно постройки Гедимином Вильны? То есть действительно ли Гедимин был основателем сего города?[84] Чтобы ответить на этот вопрос, мы сначала скажем о том, что находилось в местности, где теперь Вильна, до вступления Гедимина на литовский престол. В летописи, так называемой Быховца, в списке, хранящемся в познанской библиотеке, рассказывается следующее: самогитский князь (жмудский) Свенторог однажды отправился на охоту к устью р. Вилейки, то есть в ту местность, где потом построена Вильна, и нашел здесь прелестную долину, покрытую древним дубовым лесом. Долина эта так понравилась Свенторогу, что он, возвратившись домой, призвал сына своего Гермунда и сказал ему: «Если я умру, то тело мое свези на ту долину, которая омывается р. Вилиею и Вилейкою, и там сожги его». Тогда же, между прочим, Свенторог выразил желание, чтобы в этой местности, после его смерти, сжигались тела всех литовских князей и знатных бояр. В 1270 г., на 96-м году жизни, Свенторог скончался. Гермунд исполнил завещание отца: он действительно свез тело его в указанное место, сжег в долине и в память этого события построил там храм богу Перкуну, куда из Палангена перевез и поставил статую этого бога для поклонения. С тех пор, прибавляет та же летопись, местность, где сожжен труп самогитского князя, называется «долиною Свенторога». Затем, в прусской хронике Дюсбурга и летописи Стрыйковского мы находим такого рода известие: когда в 1294 г. ливонскими рыцарями разрушено было на р. Дубиссе Ромове, то Криве-Кривейто с коллегиею окружавших его жрецов перенес святилище страны сначала в Кернов, а потом, года три спустя, в долину Свенторога и поместил его в том именно храме, который построен был Гермундом.
Таким образом, мы видим, что в местности, где теперь Вильна, уже до Гедимина существовал храм и находилось Ромове, при котором жил главный литовский первосвященник, или Криве-Кривейто; поэтому мы не ошибемся, если скажем, что до княжения Гедимина на месте Вильны было селение и что Гедимин для упрочения своей власти около 1323 г.[85] заложил, как основательно говорит Г. Иловайский, два замка, в долине Свенторога, подле Ромове, и затем перенес сюда свою столицу из Трок.
Кроме постройки крепостей, замков и городов, во внутренней деятельности Гедимин замечателен еще тем, что он поднял и оживил торговлю, вызвал из-за границы в свое государство мастеровых, ремесленников и разных колонистов для насаждения западноевропейской цивилизации и т. п.
Отношение Гедимина к христианам вообще и к православным в частности. Гедимин относился с полною терпимостью к христианам всех исповеданий. Мы не только не находим в хрониках и летописях намеков на какое бы то ни было стеснение христиан, но, напротив того, из грамот Гедимина и переговоров с бывшими у него послами мы видим, что он всегда оказывал и готов оказывать всевозможное покровительство им. Из отчета посольства, ездившего в Вильну в 1324 г., мы знаем, что в этом городе существовали два католических монастыря: доминиканский и францисканский. Монахи этих монастырей пользовались даже почетом при дворе, и им поручалось князем составление дипломатических грамот. По отношению же к православным Гедимин еще более оказывал расположения и преданности, чем к католикам. Так, нам хорошо известно, что Гедимин три раза был женат, и из этих трех жен две последние были православны. Одну из них звали Ольгою, имя которой сохранилось в имени Ольгерда, а другую Евою, имя этой осталось в имени самого младшего сына Гедимина – Явнуте. Дети же его были почти все православные. При Гедимине православная церковь в Литовском государстве управлялась полоцким владыкою, который свободно сносился с митрополитом и принимал участие в поместных соборах русского духовенства. По свидетельству Ревиуша, в самой Вильне православные при Гедимине имели церковь Св. Николая.
События в Литовском государстве по смерти Гедимина, до вступления на великокняжеский стол Ольгерда
Дети Гедимина. Разделение Литовского государства Гедимином между сыновьями. Отношения сыновей Гедимина между собою после смерти отца. Гедимин, как мы уже заметили выше, три раза был женат. Первая жена его была литвинка и принадлежала, как и он сам, к языческой религии, а остальные две – Ольга и Ева – были русские и православные. От этих трех жен Гедимин имел семь сыновей и пять дочерей. Из семи сыновей Гедимина двое – Монвид (самый старший) и Кейстут (третий по старшинству, сын Ольги) были язычники, а следующие пять: Ольгерд (первый после Монвида, тоже сын Ольги), Наримунт, Любарт, Кариат и Явнут (самый младший, сын Евы) были православные. Из пяти дочерей Гедимина – четыре были православные, а пятая католичка.
По свидетельству русско-литовских летописцев и польского историка Длугоша, Гедимин, незадолго до смерти, разделил свое государство на несколько уделов и раздал их сыновьям: Монвид получил от отца города Кернов и Слоним в Черной Руси; Ольгерд (в православии Андрей, а в схиме Алексий) – Крево и Витебское княжество; Кейстут – Берестье (Брест), Гродну и Жмудь; Наримунт (в православии Глеб) – Пинск, Туров и Минск; Любарт (в православии Феодор) – Волынь; Кариат (Михаил) – всю Черную Русь без Слонима. Затем остается самый младший сын Гедимина Явнут (в православии Иоанн); получил ли он при жизни отца своего какой-либо удел – мы не знаем. Известно только то, что Явнут после смерти отца вместе с матерью жил в том уделе, который находился в непосредственной зависимости от великого князя, именно: в стольном городе Вильне, к которому причислялись пригородки: Ошмяны, Вилькомир и Бреслав-Литовский.
Кроме вышеозначенных сыновей, у Гедимина в живых остался еще брат Воин. При жизни Гедимина Воин владел Полоцком, и по смерти брата он оставался владетелем того же удела.
Что касается дочерей Гедимина, то все они, как мы уже отчасти видели, выданы были замуж с политическим расчетом; так: одна, по имени Альдона (в католичестве Анна), была женою польского короля Казимира Великого; другая, Айгуста (в православии Анастасия), состояла в супружестве с великим московским князем Симеоном Гордым; третья, Мария, выдана была замуж за тверского князя Дмитрия Михайловича, по прозванию «Грозные Очи»; четвертая, имя ее неизвестно, – за псковского князя Давида Довмонтовича, и, наконец, пятая, имя ее также не сохранилось в источниках, – за мазовецкого князя Болеслава Тройденовича, наследника Галиции по женской линии.
Но вот вопрос: кого Гедимин, распределяя уделы Литовского государства между сыновьями, назначил великим князем на случай своей смерти? Покойный князь, вследствие внезапной кончины, как кажется, не успел распорядиться насчет этого предмета. В продолжение четырех лет, со дня гибели Гедимина, в Литовском государстве, судя по источникам, не было такого князя, который бы носил титул великого и пользовался бы правами, присвоенными ему в данном случае. С момента кончины Гедимина до 1345 г. все сыновья его, как это видно из их деятельности, пользовались совершенною независимостью и полною самостоятельностью: каждый из них вел самостоятельно войну, самостоятельно заключал мир и самостоятельно писал договоры[86]. Если в этот четырехлетний период времени (от 1341–1345 г.) мы видим, что в главном городе Литовского государства Вильне сидел Явнут со своею матерью Евою, то это нисколько не дает права выводить заключение, как некоторые делают, что будто бы меньший сын Гедимина и был собственно великим князем в Литовском государстве, после смерти отца, до вступления на престол Ольгерда. По всей вероятности, г. Вильна со своими пригородками уступлен был Явнуту братьями из уважения к мачехе Еве, которая жила с ним, а это, конечно, имело значение только нравственное, а не политическое.
82
Рога этого зверя Гедимин приказал обделать в золото, осыпать дорогими камнями и хранить между сокровищами в верхнем замке на память. В торжественные обеды, когда приезжали знатные гости, рога эти приносили к столу; из них князь пил с гостями заздравицы. В 1429 г. внук Гедимина Витовт во время съезда знатных иностранцев в г. Луцке, по поводу переговоров относительно принятия князем королевской короны, один из этих рогов подарил Сигизмунду III, германскому императору.
83
О Лездейке также существует довольно любопытное предание. В нем, между прочим, рассказывается, что однажды литовский князь Витень (брат и предшественник Гедимина) отправился на охоту в одну лесистую местность (где теперь Верки, имение князя Витгенштейна, в 7 верстах от Вильны) и там во время охоты услышал раздающийся из орлиного гнезда, устроенного на старом высоком дубе, плач дитяти. Когда, по распоряжению князя, осмотрено было орлиное гнездо, то в нем оказался ребенок мужеского пола. Витень приказал его взять и отдать на воспитание жрецам. Тут он вырос, возмужал и получил глубокое религиозное воспитание. Заметя в нем выдающийся ум, жрецы сначала избрали своего питомца в число вайделотов, а потом и в сан Криве-Кривейто, причем дали ему имя Лездейки.
Примечание. Верки – слово литовское и означает «плач». Это название, по словам предания, дано Витенем в воспоминание плача найденного им ребенка.
84
Вопрос этот мы ставим потому, что новейшие историки не согласны между собою касательно постройки Гедимином Вильны: одни говорят, что Гедимин действительно основал Вильну, а другие – нет; последние в доказательство ссылаются на Длугоша, который говорит, что Вильна уже в XII в. существовала.
85
Так как с этого года Вильна делается известною как столица Гедимина.
86
Прусский хронист Лука Давид считает, что в период времени от смерти Гедимина до вступления на престол Ольгерда в Литовском государстве великим князем был Монвид.