Страница 31 из 48
Но этого, к счастию, не случилось: на спасение гибнувшего государства Владимира Святого выступила третья ветвь русской народности, именно: великорусская, или московская – «москаль выступил».
По своему характеру и особенно политическому идеалу эта ветвь совершенно противоположна первым двум ветвям, то есть белорусской и малорусской. Как белорусский и малорусский народ, подобно всем славянским народам, отличался непостоянством, нетвердостью в убеждениях и политическою нетактичностью[79], так, наоборот, великорусский народ отличался и отличается постоянством, твердостью в убеждениях и политическим тактом; как белорусы и малороссы действовали по большей части под влиянием минуты, страсти, без системы, урывками, так, наоборот, великорусский народ действовал и действует систематически, по расчету и холодному уму. Как белорусский и малорусский народ, подобно всем славянам, видел политический идеал в свободе, независимости, в неподчинении сколько-нибудь выдающемуся авторитету, в децентрализации, – так, наоборот, великорусский народ видел и теперь видит свой политический идеал в подчинении один другому, в централизации и признании высшего авторитета, высшей абсолютной монархической власти, которую он признает священною и неприкосновенною. Без абсолютной монархической власти великорусский народ не мыслил и теперь не мыслит и не может мыслить никакой политической формы, никакого политического организма: «Государь – батько, а земля – матка», «Народ – тело, а царь – голова»; «Без царя земля вдова»; «Без Бога свет не стоит, без царя земля не правится»; «Не человек дает закон царю, а царь человеку», – говорят древние русские пословицы. Эти пословицы и в настоящее время среди великорусского народа в большом ходу.
Если кто долго жил в глубокой России, среди великорусского, или московского, народа и присматривался к быту его, тот не мог не видеть, что и теперь там только в крайних случаях семья раздробляется; по большей же части дети, племянники, внуки, братья – все живут вместе и безусловно подчиняются старшему члену семейства: отцу, брату, дяде, – словом, тому, кто старше летами. Оттого не редкость встретить в великорусских селениях семейства, состоящие из 15, 20 и 25 человек. Сторонний человек, проживший в великорусских губерниях хоть год, также не мог не заметить, какая преданность существует там в народе к правительству, с каким благоговением он произносит имя царя. Для русского московского народа царь – земной бог.
С успехом великорусской централизации политические формы и идея московского народа в настоящее время все более и более принимают национальный характер и заглушают традиции белорусов и малороссов.
В своих общинах и различных товариществах или артелях великорусский человек (или москаль, как обыкновенно говорят на Западе) такой же поборник начал равноправности, как и другие славяне, может быть, даже и более; но в отношении политического устройства он являлся и теперь является фанатическим последователем монархической власти. В ней только видел он и теперь видит крепость, силу и могущество.
Один из современных западных ученых, именно Реклю, о великорусской, или московской, народности, между прочим, говорит так: «Великоруссы немного ниже ростом, но зато коренастее белорусов и малороссов. Они любят носить длинную и густую бороду; на этих широких бородатых физиономиях, между которыми многие с истинно благородным выражением, блестит ясный взгляд и светится добродушная улыбка. Их природное красноречие, так сказать, бьет ключом не только в словах, но и в жестах, и мимика их имеет пред мимикой итальянской то преимущество, что всем она понятна. Истинные русские, у которых правильный труд поддерживает равновесие их натуры, отличаются твердостью характера и последовательностью убеждений и правил. Долгим терпением, сочетанием отваги и покорности судьбе он сумел захватить огромные пространства в Европе и Азии и сплошными массами, по речным системам, выдвинуться в отдаленнейшие пространства и севера, и юга, и востока. Как паук своими лапками, туловище которого в Москве, захватил 6-ю часть всей земной поверхности и крепко держит в своих щупальцах. Если он явился отличным колонистом, то обязан этим не только своему быстрому, светлому уму, своей промышленности, постоянству в труде, мужеству в несчастьях, но также кротости и нежности нрава, своей доброжелательности в отношении всех, своему духу примирения и справедливости. Русский человек пережил продолжительную и тяжкую неволю, но не усвоил всех пороков рабского состояния, и свобода мало-помалу возвратит ему все присущие от природы хорошие качества. Без сомнения, он еще подвержен паникам и внезапным страхам: чрезвычайно доверчивый, он часто дрожит пред воображаемыми опасностями; но замечательно, когда пред его лицом предстанут действительные опасности, великорусский человек совершенно изменяется: делается твердым, спокойным и сохраняет необыкновенное самообладание».
О великорусском языке, или московском наречии тот же ученый делает следующее замечание: «Русский язык один из самых богатых между арийскими языками. Он составляет свои сложные слова с такою же легкостью, как и немецкий, не имея тяжеловесности последнего, и его гортанные ноты соединяются с интонациями ласкающей мягкости. Разнообразие звуков русского языка – одна из главных причин той легкости, с какою русские изучают иностранные языки; их гибкий орган произносит легко и изящно почти все звуки, которые в европейских языках наиболее отличаются от славянских наречий».
Вот какая могучая ветвь выступила для спасения Древней Руси и собирания ее в одно общее политическое тело. И действительно, великорусская ветвь благодаря своим даровитым представителям блистательно исполнила свою роль: она не только спасла Россию, но и собрала ее в одну могучую и крепкую державу, грозную для соседей.
В первый раз великорусский народ выступил на сцену истории Русского государства во второй половине XII в. в Ростово-Суздальской земле. Первым князем великорусского народа нужно считать Андрея Боголюбского. С конца XIII в., как раз с того времени, когда в Литве вступила на престол Жмудская династия, представителями великорусского народа делаются московские князья. Первый московский князь был младший сын Александра Невского Даниил Александрович. Он собою положил ряд московских князей, собирателей и сберегателей России. Даниил Александрович (ум. 1303 г.) был современник литовскому князю Лютоверу. Сын Даниила Юрий, сделавшись московским князем после отца, был современник сыну Лютовера Витеню, а брат Юрия Данииловича, Иоанн Даниилович, по прозванию Калита, вступивший на московский престол после Юрия, княжил в одно время с Гедимином, братом Витеня, получившим литовский престол после смерти сего последнего. Иоанн Даниилович Калита считается первым собирателем Руси.
Последние два князя – Юрий и Калита были важными людьми в истории Руси в XIV в. Они подняли значение Москвы и твердо поставили историческую задачу, которую предстояло разрешить их преемникам в последующие времена. И действительно, со времен Юрия и брата его Калиты все московские князья упорно преследовали одну и ту же цель, то есть собирание Руси.
Но выше мы видели, что к той же самой цели, то есть собиранию Руси, стремились и литовские князья. Уже Миндовг, как мы знаем, собрал под свою власть несколько русских удельных княжеств, а Гедимин новыми приобретениями количество это увеличил втрое. Таким образом, оказывается, что по раздроблении Древней Руси на мелкие уделы появились два политических центра на двух противоположных окраинах русской территории: на западной – Литва, а на восточной – Москва, и оба с одинаковыми политическими стремлениями. Поэтому нужно было ожидать столкновения Литвы с Москвою, как неминуемого следствия их стремлений к одной политической цели: собиранию раздробленной Руси. И действительно, в первый раз столкновение это произошло при Гедимине Литовском и Калите Московском – сначала за Псков, а потом за Новгород.
79
В настоящее время характер и склад мыслей белорусов и малороссов, вследствие разных обстоятельств, много изменились.