Страница 20 из 24
Но на этом законотворчество, предусматривавшее принудительные меры, не остановилось. В то время как из текста первоначального указа 1559 г. следовало, что под сиротой понимается такой ребенок, который потерял обоих родителей, и деда, и бабку, вскоре начали считать сиротой ребенка, который потерял отца, несмотря на то что мать, дед и бабушка были все еще живы. Объяснение подобной трактовки вытекало из португальского законодательства (Ordenacoes), которое определяло состояние сиротства подобным образом. И это определение применялось как в метрополии, так и в колониях. Оно было упразднено в 1678 г., когда более либеральные положения указа 1559 г. были восстановлены. Возраст, который позволял насильно забрать сироту у его нехристианских родственников, в указе 1559 г. особо не оговаривался. На практике он сильно варьировал, пока не был окончательно определен вице-королевским указом 1718 г. в 14 лет для мальчиков и 12 лет для девочек.
Задача розыска сирот и дальнейшего их обустройства, если необходимо, то и насильственным путем, поручалась священнику, которого называли «отец христиан» (Pai dos Christaos). Он обладал большими правами в защите духовных и насущных интересов новообращенных. Это был обычно, хотя и не всегда, иезуит; и на эту должность назначали не только в Гоа, но и в Васаи, и на Цейлоне, и в некоторых других местах на Востоке, где действовали португальские законы. Неудивительно, что родственники сирот прилагали все усилия, чтобы только скрыть детей от нежелательного внимания «отцов» и священников инквизиции, после учреждения ею трибунала в Гоа в 1560 г. Однако, как всегда, практика сильно расходилась с теорией. «Отцы» и служители Святой палаты иногда жаловались, что не только взрослые индусы помогали тайно вывозить детей на территорию индуистов и мусульман, но иногда это делали даже прирожденные христиане. Церковные власти неоднократно заявляли, что представители гражданской администрации проявляют безразличие в этом вопросе, а иногда просто не желают действовать, когда их просят оказать помощь.
Можно привести еще много примеров, чтобы показать, как португальцы прибегали к силе или угрожали применить силу в отдельные периоды времени и случаях, проводя христианизацию Востока, но одного примера будет достаточно. Падре Алешандре Валиньяну, великий реформатор иезуитских миссий в Азии в последней четверти XVI в., писал, что ев. Ксаверий, «коему присуща глубокая духовность и благоразумие, осознавал, как несовершенна и примитивна природа этих людей, созданий Божьих, и дар убеждения не столь впечатляет их, как сила. Именно по этой причине он считал, что будет очень трудно создать христианскую общину в среде негров (entre los negros, так автор называл индийцев в целом и жителей Малабарского берега в частности). Но еще сложнее будет сохранить ее, по крайней мере до тех пор, пока будет сохраняться владычество португальцев в этих местах; как в случае с морским побережьем, вдоль которого курсируют флоты Его Величества, воздавая по заслугам или наказывая местных жителей, в зависимости от того, чего они заслуживают».
Валиньяну добавил, что поразительный успех миссионерских методов Ксаверия на Рыбном берегу[20] был в большой мере обязан его дальновидному подходу, когда он чередовал в обращении с народом поощрения и угрозы. «И наряду с теми милостями, что он обещал оказать им, временами прибегал и к угрозам, пугая их тем, какой урон может воспоследовать, если [португальский] капитан запретит им рыбный промысел и морскую торговлю, и тем самым заставляя многих из них принять крещение (compellendo eos intrare ad nuptias)». Если даже Валиньяну и преувеличивал ту сторону деятельности Ксаверия, которая позднее получила известность как «политика канонерок», факт остается фактом, что подобные взгляды были распространены среди португальских миссионеров на Востоке. «Церковь воинствующая» больше не была фигурой речи.
Не была она, по этой причине, церковью торгующей. Не говоря о тех клириках, которые помышляли больше о земных благах, чем о спасении душ, духовные ордена были вынуждены заниматься поиском источников финансирования для поддержки миссий, зачастую идя ради этого на компромиссы. Согласно условиям патронажа (Padroado), который осуществлял король Португалии, он должен был выделять средства на эти цели, но из-за невиданно большого количества обязательств, взятых на себя морской империей, выплачивались они не в полной мере и нерегулярно. Должен был сохраняться баланс между частными пожертвованиями и благотворительными дарениями недвижимости, и там, где этого было недостаточно, а местные христиане были слишком бедны, чтобы содержать свои церкви и пастырей, единственным спасительным средством было занятие торговлей. Иезуиты были среди тех, кто, добровольно или вынужденно, наиболее часто прибегал к этому способу для содержания своих миссий, прежде всего в Японии. В Португальской Азии обычно несколько цинично говорили, что королевские чиновники осуществляют платежи поздно, частично или никогда (tarde, mal, е пипса). Вице-короли, губернаторы и капитаны постоянно жаловались, что денежные выплаты идут прежде всего церковникам и лишь затем морякам, военным и гражданским службам (это так и было), но королевская казна зачастую оказывалась пуста.
Когда падре А. Валиньяну был вынужден заплатить налог своим духовным начальникам в Гоа за незаконную торговлю китайским золотом и шелком с Португальской Индией в 1599 г., он, находясь в то время в японской миссии, дал на это разгневанную отповедь.
«Милостью Божией я не был рожден сыном купца, и я таковым никогда не был. Но я доволен тем, что сделал все, что мог, ради Японии, и я верю, что наш Господь тоже смотрит на это как на благое дело и что он щедро воздаст мне за это в настоящем и будущем. Если бы Его Божественное Величие не внушило мне сделать то, что я сделал для Японии, вполне могло случиться, что страна оказалась бы в еще более тяжелом положении без всякой надежды на спасение. По той простой причине, мой друг, что тот, кто сыт и ни в чем не нуждается, не может быть добрым судьей и разрешить те трудности, которые испытывают те, кто умирает от голода, во всем нуждаясь. И если бы Вы, Ваше Преподобие, приехали сюда и увидели бы эти провинции, где у людей расходы столь велики, а доходы столь ничтожны, где нажить себе состояние столь же ненадежное, сколь и опасное дело, то уверяю Вас, что Вы не могли бы спокойно спать… Ваше Преподобие и отец-визитатор должны пойти нам навстречу в этом деле, а не спорить с нами».
Логика аргументации у Валиньяну была неопровержимой, и не было бы преувеличением сказать, что без помощи золота, прямой или косвенной, миссионерская церковь в Азии не смогла бы действовать столь эффективно.
К концу XVI столетия португальцы оставили привычку смотреть на окружающий мир глазами конкистадора, они и мыслили уже по-иному; все те идеи, что вели их в течение первых десятилетий по пути экспансии в Азии, ушли в прошлое. Прежде всего их основным занятием стала мирная торговля; одновременно они старались удержать все завоеванные ими земли. Эта мирная политика была полной противоположностью враждебной политике испанцев в Маниле на Филиппинах, где доминиканец брат Диего Адуарте писал в 1598 г.: «Португальцы, это уже понятно всем, больше не будут стремиться ни к новым завоеваниям ради блага монархии, ни к распространению веры. Они вполне удовольствуются теми портами, что продолжают удерживать, чтобы и дальше иметь возможность заниматься морской торговлей». Похожие взгляды высказывал несколько лет спустя Гуго Гроций, который заметил в своем труде Маге Liberum (1609): «Португальцы во многих местах уже не несут с собой веру или вообще не обращают на нее внимания, поскольку они заинтересованы только в приобретении богатства». Не составит труда привести и другие критические высказывания современников, не в последнюю очередь их можно найти и в португальских источниках. Но в действительности Бог не везде подчинялся мамоне, как утверждают эти уничижительные замечания. Наоборот, даже беглый обзор Португальской Азии в конце XVI в. говорит о впечатляющих достижениях миссионеров вообще и иезуитов в частности.
20
Район города Квилон (Коллам).