Страница 2 из 13
Он торопливо направился к карете.
– Едем к сэру Роберту! – открывая дверцу, крикнул кучеру епископ. – И поспеши.
Вскоре колёса кареты застучали по булыжникам. Миновав несколько улиц, карета выехала на узкую дорогу, петлявшую между зеленеющими лугами и, вздымая столбы пыли, понеслась в сторону Фарли Уолопп.
Глава 2. Фарли Уолопп
Более тысячи акров земли. Леса, поля, луга, озеро, виноградники. И посреди всего этого великолепия красовался величественный особняк. Таковым являлось поместье Фарли Уолопп. Но не только. Фарли Уолопп мог похвастаться своей конюшней, где содержалось несколько десятков породистых лошадей и двумя весьма достойными домами для гостей, которые находились позади особняка и в непосредственной близости от церкви Святого Андрея. К слову говоря, церковь была воздвигнута на средства семейства Портсмут. Позади церкви расположилось семейное кладбище, на котором покоились все представители семейства за последние три столетия.
Именно сюда, менее чем через час после получения письма и приехал епископ.
Сэр Роберт Уоллоп, маркиз Портсмут, в это самое время беседовал в своём кабинете с капитаном одного из своих кораблей по имени Гарри Берч. Они обсуждали предстоящее плавание в новые испанские колонии. Крупный торговый корабль под названием «Святой Антоний» должен был отправиться в плавание через два месяца с грузом английского сукна. Сукно везли на продажу.
Несколько слов о самом сэре Роберте. Это был лысоватый мужчина пятидесяти лет с правильными чертами лицами. Как и все люди его положения, он носил строгий парик и всегда держал рядом с собой трость. Он обладал сильным характером, но проявлял его только в исключительных случаях. Сэр Роберт почти никогда не повышал голоса, что ничуть не мешало донести свои мысли до служащих в самые кратчайшие сроки. Исключение составляла лишь Маргарет, дочь сэра Роберта. Маргарет была широко известна своей красотой, незаурядным умом и безукоризненными манерами. В свои двадцать лет она знала абсолютно всё в части, касающейся правил поведения в обществе. И не только. Именно её усилиями, Фарли Уолопп стал неким символом идеального поместья, где каждый человек, каждое событие и каждая деталь были близки к совершенству. Маргарет зорко следила за всем, что происходило в поместье. Любой недостаток она быстро превращала в достоинство. И никто, включая сэра Роберта, не смел ей перечить. Стоит отдельно упомянуть об отношение Маргарет к браку. Здесь она тоже придерживалась общепринятых положений. Маргарет весьма тщательно выбирала себе пару. После долгих сомнений и отказов, она остановила свой выбор на Джоне Стигли. Один Стигли соответствовал требованиям Маргарет. Она приняла его ухаживания, тем самым давая понять, что готова выбрать его в супруги.
Решение дочери расстроило сэра Роберта. Он не одобрял её выбор, но как всегда, не стал открыто выражать своё недовольство.
Самое время вернуться назад, к его преосвященству. Епископ был самого высокого мнения о сэре Роберте и почитал за честь дружбу с таким человеком.
Сэр Роберт заканчивал беседу с капитаном Берч, когда появился дворецкий Оливер, высокий мужчина пятидесяти лет с открытым лицом. Он был одних лет с сэром Роберта и служил ему более тридцати лет. Оливер носил парик с завитыми локонами, ливрею синего цвета и туфли с большим бантом на носке. Края банта развевались при ходьбе, напоминая взмах маленьких крыльев.
Дворецкий Оливер сообщил о приезде епископа.
Сэр Роберт переспросил и получил тот же ответ.
– Проси немедленно! – спохватился сэр Роберт.
Капитан Берч вышел в сопровождение дворецкого. Чуть позже появился епископ. Они обменялись рукопожатием с сэром Робертом, после чего епископ с благодарностью опустился в предложенное кресло.
Сразу же вошёл дворецкий Оливер с подносом, на котором стоял графин эля и один пустой бокал. Дворецкий молча поставил поднос на стол перед сэром Робертом, затем наполнил бокал.
– Его преосвященство не выносит эля, следовательно, ты полагаешь, что я один буду пить? – сэр Роберт бросил на дворецкого негодующий взгляд. Тот и бровью не повёл.
– Вам пить нельзя. У вас мигрень, – как ни в чём не бывало, заявил в ответ дворецкий, протягивая бокал епископу. – А вот его преосвященство взволнован и он явно спешил сюда, поэтому ему необходимо принять немного эля.
– Благодарю вас, Оливер. Вы, как всегда, безукоризненны в своих решениях.
Поклонившись растерянному сэру Роберту, Оливер покинул кабинет.
– Как ему только удаётся? Тридцать лет служит в Фарли Уолопп и едва ли не каждый из этих дней удивляет своей проницательностью.
– Вам повезло с дворецким, но я здесь по очень важному делу и желал бы обсудить его с вами, сэр Роберт! – епископ допил эль, но продолжал держать в руках пустой бокал.
– Можете рассчитывать на меня как на самого себя! – с присущей ему доброжелательностью предложил в ответ сэр Роберт.
– Благодарю, мой друг. Благодарю. Но вопрос слишком щепетилен, и здесь одного моего мнения будет недостаточно. Впрочем, обо всём по порядку. – Епископ поставил бокал на стол рядом с графином и сразу же продолжил: – Мой внезапный визит связан с вашей просьбой по поводу капеллана.
– Ну что вы, дорогой друг?! Этот вопрос вполне мог и дождаться своего решения в…
– Сэр Роберт! – мягко перебил его епископ, – я хочу предложить Энтони Фейнборка на должность вашего капеллана и льщу себе надеждой, что вы не откажете мне.
– Фейнборк…Фейнборк…я кажется, слышал об этой семье не так давно, – сэр Роберт наморщил лоб и начал потирать его пальцами правой руки. Через мгновение его лицо нахмурилось.
– Вы предлагаете в капелланы…этого человека? – сэр Роберт устремил недоверчивый взгляд на епископа.
– Прошу вас, сэр Роберт, не делайте поспешных выводов, пока не услышите историю этого человека, – попросил епископ, – поверьте, нет ни одного другого человека, к которому отнеслись бы столь же несправедливо.
После короткой борьбы с самим собой, сэр Роберт сделал приглашающий жест рукой. Заметив этот жест, епископ сразу же оживился. В голосе зазвучала та самая отческая нежность, которая звучала всякий раз при упоминании об Энтони.
– Мать Энтони, Анна Фейнборк, приходится дочерью сэру Александру Беррингтону!
Эти слова вызвали удивление у сэра Роберта.
– Я лично знаком с сэром Александром, но ни о какой дочери не слышал. У него есть сын. Вернее был сын. Сэр Александр потерял его несколько лет назад. Вы ничего не путаете?
Епископ отрицательно покачал головой.
– Мать Энтони – урождённая Анна Беррингтон, дочь сэра Александра Беррингтон. Анна покинула дом отца чуть менее тридцати лет назад. Покинула по собственной воле. Вопреки воле отца, Анна вышла замуж за простого матроса, голландца по происхождению. С того самого времени сэр Александр отрёкся от дочери. Именно этот поступок – причина всех несчастий семьи Фейнборк. Сэр Александр так и не смог простить свою дочь. Называл её «недостойной», запрещал членам семьи с ней разговаривать. Вскоре отношение сэра Александра к дочери стало общеизвестно. Многие стали относиться к Анне столь же презрительно, как и сэр Александр. В дальнейшем положение становилось только хуже. Горечь унижений матери в полной мере познали на себе её дети. Её дочери – Тилли – уже двадцать один год, но её нигде не принимают. Четыре года назад она попыталась выйти в свет, но на первом же балу стала предметом насмешек, в которых ей ясно давали понять, что супруга следует искать в порту, а не в приличном обществе. И у Энтони нет другой вины, за исключением той, в которой винят Анну Фейнборк. И эта величайшая несправедливость. Все вокруг винят его, но никто ни разу так и не попытался его выслушать.
– Удивительная история! – не мог не признать сэр Роберт, – но, боюсь, не мне менять решения сэра Александра. Возможно, у него имелись причины для подобного поведения. Если бы моя дочь Маргарет, вышла замуж за матроса, – сэр Роберт внезапно расхохотался и тут же извинился за свой смех. – Простите, дорогой друг! Маргарет постоянно делает мне замечания по поводу соответствия моих слов относительно моего положения. Она щепетильна во всём, и представив её в роли супруги матроса, мне стало смешно. Легче представить испанскую армию в Портсмуте. Ещё раз прошу прощения. Я вас прервал. Продолжайте, прошу вас. Мне стало интересно узнать историю семьи Фейнборк.