Страница 8 из 50
В ту же ночь, как умер Василий, митрополит Фотий послал за Юрием звать его в Москву присягать новому великому князю. Юрий отказался; однако, боясь принуждения, он не хотел даже оставаться поблизости от Москвы и бежал в отдаленный Галич, где стал собирать войска. Но московские бояре, посадив на коня своего маленького великого князя, сейчас же пошли на Юрия; тогда последний, видя, что сочувствие земли не на его стороне, запросил перемирия на год. По совету матери Василия Васильевича, дядей и даже деда – Витовта Литовского – митрополит Фотий отправился в Галич уговаривать Юрия к вечному миру. Но, несмотря на все усилия митрополита, Юрий не соглашался на вечный мир, и Фотий, разгневавшись, выехал обратно в Москву. Между тем тотчас же после его отъезда в Галиче открылся сильный мор. Тогда Юрий испугался; он вернул митрополита, после чего мор сразу же стих, и послал двух своих бояр для переговоров в Москву, где они и заключили мир на том условии, что вопрос, быть ли дяде или племяннику великим князем, должен решить хан Золотой Орды, для чего оба они отправятся к нему.
Поездка эта по разным причинам состоялась только в 1432 году, то есть через семь лет, после смерти святителя Фотия, которая развязала руки всем враждам и крамолам, сдерживаемым при его жизни.
В Орде ловким и красноречивым защитником прав Василия явился хитрый и изворотливый московский боярин Иван Димитриевич Всеволожский. На ханском суде Юрий доказывал свои права на основании старых порядков и приводил в свидетельство летописи и криво толкуемое им завещание Донского. Боярин же Всеволожский обошел хана, польстив ему, что Юрий ищет великого княжения и доказывает на него свои права, а московский князь Василий всецело уповает на ханскую милость, благодаря которой княжил его отец и он сам княжит уже семь лет. Эта лесть подействовала: хан дал ярлык Василию и даже хотел, чтобы дядя Юрий в знак подчинения вел бы коня под племянником, но Василий не желал напрасно унижать дядю и отказался от этого; боярину же Всеволожскому за оказанную услугу он обещал жениться на его дочери.
Однако по возвращении в Москву великий князь по настоянию своей матери Софьи Витовтовны, которая никак не соглашалась на этот брак, женился на другой, на внучке Владимира Андреевича Храброго – княжне Марии Ярославне. Тогда боярин Всеволожский, до глубины души оскорбленный этим, отъехал к Юрию в Галич. Вскоре затем на свадьбе великого князя Софья Витовтовна нанесла сильнейшую обиду и детям Юрия – Василию Косому и Димитрию Шемяке, снявши при всех с первого из них золотой пояс. Об этом поясе один из старых бояр рассказал ей, что он был уворован еще у деда великого князя, у Димитрия Донского, и, перейдя через несколько рук, попал к Василию Косому. Эта боярская сплетня и нанесенная Косому обида страшно возбудила Юрия и его сыновей против Василия и дала повод к новой неслыханной и жестокой усобице, которая тотчас же поднялась.
Скоро Василий Московский был наголову разбит дядей и захвачен им в плен (в апреле 1433 года), после чего Юрий въехал в Москву победителем, отпустив, по совету своего старого боярина Морозова, Василия с почетом и давши ему в удел Коломну.
Но едва Василий приехал в Коломну, как к нему со всех сторон стали стекаться князья, бояре, воеводы и слуги, отказываясь от службы Юрию. Этим, конечно, все население ясно показывало, к чему клонятся его стремления и привязанности и насколько всем дорог законный государь, хотя временно и попавший в беду. Юрий же увидел себя в Москве оставленным почти всеми. Тогда его два старших сына – Василий Косой и Димитрий Шемяка, люди коварные и жестокие, с душою злодеев, а не князей, – убили в сердцах боярина Морозова, уговорившего отца выпустить Василия, затем, опасаясь отцовского гнева, они бежали из Москвы. Юрий же послал звать Василия обратно приехать на великое княжение, а сам уехал в Галич, сопровождаемый только шестью всадниками. Въезд Василия в Москву представлял необыкновенно трогательное зрелище: вся дорога из Коломны до Москвы превратилась как бы в сплошную улицу многолюдного города, где пешие и конные обгоняли друг друга, стремясь вслед за Василием, «как пчелы за маткой».
Затем Юрий заключил с Василием договор, по которому признавал его старшим братом и отказывался за себя и за своего младшего сына, кроткого Димитрия Красного, принимать Косого и Шемяку.
Скоро, однако, договор этот был нарушен Юрием же. Он простил своих старших сыновей, как только они успели разбить московское войско близ Костромы, и вместе с ними двинулся с большою силою на великого князя Василия. Последний встретил их в Ростовской области и опять потерпел сильнейшее поражение. Тогда Юрий снова занял Москву. Василий Васильевич вынужден был уйти сперва в Новгород, а потом и в Нижний, откуда хотел отправиться даже в Орду, но узнал о смерти в Москве дяди Юрия. Смерть эта была совершенно неожиданна и, конечно, всех чрезвычайно смутила.
Пользуясь этим смущением, старший сын Юрия, Василий Косой, поспешил сам, уже без всяких прав, сесть на освободившийся за смертью отца Московский великокняжеский стол. Однако этого не захотели его родные братья Димитрий Шемяка и Димитрий Красный и сами призвали Василия Васильевича занять Москву, получив за это от него богатые уделы. Изгнанному же ими из столицы Василию Косому не оставалось ничего другого, как прибегнуть к самым отчаянным средствам, что он и поспешил сделать.
Успев собрать войско в Костроме, Косой встретился в 1435 году с великим князем Василием в Ярославской волости, где был разбит наголову; тогда он запросил мира, на что великий князь согласился, причем дал Косому в удел город Дмитров. Прожив спокойно только один месяц в Дмитрове, Косой опять начал усобицу, при этом, не будучи в состоянии овладеть великокняжеской крепостью Гледеном в Устюжской волости, он взял ее обманом и бессовестным образом убил московского воеводу князя Оболенского, а также перевешал многих устюжан. Затем Косой встретился с великим князем Василием в Ростовской области и хотел захватить его тоже обманом, заключив перемирие. Но Василий Васильевич вовремя спохватился, причем Косой сам был взят в плен и отвезен в Москву. Вслед за тем пришло известие о разбойном захвате сторонниками Косого – вятчанами – воевод великого князя. Тогда по приговору московских бояр решено было наказать Косого так, чтобы он не мог больше вредить, и его ослепили. Решившись на эту меру, обычную в Греции, но совершенно не в духе русских людей, советники великого князя понимали, конечно, какой грех они берут на свою душу; но вместе с тем они также отлично понимали, что за человек был Косой и что если он случайно одержит верх, то не помилует Василия Васильевича, а вместе с тем погубит и все дело московских князей, вновь предав Русскую землю всем ужасам безначалия и крамолы, и поставит ее на край гибели.
По ослеплении Косого московская междукняжеская усобица прекратилась, так как Димитрий Шемяка был в союзе с великим князем и держал себя осторожно, выжидая, однако, в глубине души удобного случая, чтобы подняться на него.
Этот удобный случай предоставили через несколько лет татары.
Золотая Орда, теряя все больше и больше свою силу от внутренних усобиц, продолжала тем не менее приносить немало бед Русской земле. Беспокойные татарские царевичи постоянно появлялись в наших пограничных областях, и редкий год не отмечен в летописи их хищными набегами. С целью противодействовать этим набегам Василий Васильевич искусно пользовался раздорами между татарскими князьками и по примеру отца Владимира Мономаха – Всеволода – старался наиболее из них преданных селить в пограничных областях, где они служили в виде первой охраны при набегах других враждебных нам татар. Одному из таких служилых царевичей, Касиму, был пожалован Мещёрский городок на левом берегу Оки; он дал начало подвластному нам Касимовскому ханству, которое впоследствии сослужило нам немалую службу.
Самым беспокойным из враждебных нам татарских царевичей в эти времена был Улу-Магомет. Он засел в Казани, опустошенной в 1392 году новгородцами за разгром татарами Вятки, укрепил и заселил ее и тем положил прочное начало новому разбойничьему гнезду – Казанскому царству, откуда уже в 1439 году Улу-Магомет нечаянно явился под Москвой, стоял под ней 10 дней и, погубив множество народа, безнаказанно ушел назад, так как Василий Васильевич не успел собрать войска.