Страница 16 из 50
Кроме свободного сельского населения, по-прежнему были и несвободные, или холопы. Общее обеднение, наступившее во время татарщины, значительно увеличило число холопов; многие закладывались в холопы за долги, а иные, как это делалось и в Западной Европе, шли добровольно в холопы к сильным и богатым людям, просто потому, что за их спиной им жилось легче и они могли скорее найти защиту от лихих людей.
При Василии Темном встречаются первые известия о казаках, именно о казаках рязанских, населяющих украинные рязанские места и живших бок о бок с хищниками, хозяйничавшими постоянно в наших южных степях. В казаки шли, конечно, самые бедные, но притом и самые выносливые и воинственные люди, потерявшие надежду на сносную жизнь в родных местах и шедшие искать лучшей доли в пограничное приволье, с тем чтобы с оружием в руках отстаивать ее от татар и иных лихих людей.
Нравы населения отличались во времена Василия Темного той же грубостью, которая явилась последствием нашествия татар; в высшем сословии женщины редко показывались на улицах и жили почти исключительно в тесном семейном кругу. Любимыми занятиями народа были бои кулачные и на дрекольях; среди бояр же устраивались «игрушки», подобно рыцарским поединкам (турнирам) Западной Европы; игрушки эти иногда оканчивались смертью.
Грубость нравов отразилась также и на законодательстве: участилось применение смертной казни, причем она полагалась во многих случаях за воровство, разбой и конокрадство. Часто употреблялись также телесные наказания, которые на Руси применялись ко всем преступникам, невзирая на их звание; на Западе же благородные были от них освобождены. Из этих телесных наказаний наиболее употребительным было битье кнутом; оно происходило обыкновенно на торгу, то есть на городских площадях, и носило поэтому название «торговой казни».
Отмечая это огрубение нравов в Русской земле, следует, однако, отнюдь не забывать, что в Западной Европе они были еще значительно более жесткими. Смертная казнь и жестокие пытки применялись там во множестве случаев, не говоря уже об ужасе инквизиционных судилищ и десятках тысяч костров, ею зажженных.
Вместе с тем если мы находим несомненное огрубение нравов во время шемякинской смуты, то следует помнить, что в Западной Европе XV век ознаменовался общим крайним упадком нравов, а шедшие там войны и усобицы сопровождались прямо ужасающими жестокостями и злодействами. Мы уже видели, какое полное отсутствие нравственности проявлялось в поступках наших ближайших соседей – Ягайлы, Витовта и Свидригайлы; не менее безнравственны были ливонские и прусские рыцари, крайне бесчеловечно относившиеся к побежденным им народностям. Современный немецкий летописец говорит, что «наши собаки пользуются лучшим обращением, нежели эти побежденные люди».
В остальной Европе нравы были не лучше.
В первой половине XV века закончилась знаменитая Столетняя война между Англией и Францией, ознаменовавшаяся вместе с подвигами мужества и многочисленными жестокостями, коварством и низостями, из которых величайшей было сожжение католическим духовенством на костре якобы за сношение с нечистой силой святой девушки Жанны д’Арк. Она привела Францию к победе и затем была малодушно предана англичанам французами же, а в настоящее время, по прошествии 500 лет после ее сожжения, торжественно причтена к лику святых тем же латинским духовенством, которое осудило ее на сожжение.
Тогда же жил во Франции знаменитый барон Жиль де Ретц, более известный по прозванию Синяя Борода, убивший нескольких жен и в течение 14 лет похитивший огромное количество детей с тем, чтобы среди страшных истязаний медленно выпускать из них кровь и приносить этим жертву Сатане и прочим нечистым духам, «подателям золота, знания и могущества».
Наконец, во времена же Василия Темного царствовал во Франции мрачный король Людовик XI; он ознаменовал свою жизнь великим делом, так как собрал воедино почти всю Францию, разделенную до этого между несколькими владетелями, постоянно между собою враждовавшими; но ужасом веет при чтении о тех способах, к которым он прибегал для этого собирания. Людовик восстал против собственного отца, затем против облагодетельствовавших его герцогов Бургундских и ознаменовал все свое царствование страшным вероломством и утонченными бесчисленными казнями, причем любимым его занятием было запирать своих врагов в небольшие железные клетки, в которых они могли помещаться только съежившись, и ежедневно приходить любоваться их страданиями; мысль о таком изуверстве ему подал один латинский кардинал, которого он первого же и засадил в клетку и выдержал в ней 12 лет.
На юге Европы, в Испании, Италии и Византии, нравы были нисколько не лучше; особенно же жестоки были они в Италии: убийства родных братьев были там делом самым обыденным, причем отрава употреблялась так же часто, как и кинжал. Владетели итальянских городов постоянно враждовали как друг с другом, так и с партиями противников в своих собственных городах и изощрялись до чрезвычайности в устройстве разного рода западней и тайных убийств. Совершенно по тому же направлению шли в XV веке и папы: борясь за власть с могущественными князьями Италии, они держали особых наемников, которые совершали неслыханные зверства во владениях их врагов и избивали тысячами совершенно невинных жителей; при этом особую известность своими преступлениями, из которых убийства и отравление были лишь одним из видов, приобрел во второй половине XV века папа Александр VI, из фамилии Борджиа. Мы встретимся с ним в нашем дальнейшем изложении.
Замечательно, что такое невероятное падение и ожесточение нравов в Западной Европе происходило в то время, когда науки, искусства и ремесла достигли в ней весьма большого развития и ученые пользовались повсеместно огромным влиянием, а многие города славились своими высшими учебными заведениями – университетами, которые вмещали в себе по несколько десятков тысяч слушателей.
Поэтому, рассматривая нравы Русской земли в XV веке, мы видим, что они были значительно мягче и неизмеримо чище, чем западноевропейские, несмотря на то что научное образование вследствие татарщины стояло у нас тогда крайне низко. Сам великий князь Василий Темный был неграмотен; при этом наши ближайшие западные соседи – Польша, Литва и орденские немцы – ревниво заслоняли от нас все, что могло идти к нам с Запада в целях истинного просвещения, а также для развития разного рода искусств и ремесел. Особенно недружелюбно относились купцы ганзейских городов, торговавшие с Великим Новгородом, Псковом, Смоленском, Витебском и Полоцком, к тому, чтобы русские купцы сами ездили за море, и всячески старались им препятствовать в этом. Таким образом, жители перечисленных городов, соприкасавшиеся с иностранцами, могли заимствовать у них главным образом только плохое. В Новгороде и Пскове упали когда-то знаменитые искусства: иконопись и строительство, Москва в XV веке уже значительно их опередила. Одни лишь деревянные царские врата, сооруженные новгородцами в XV веке в церкви Спаса Нередицы, замечательны по своей высокохудожественной работе.
Конечно, высшее русское духовенство продолжало по-прежнему быть носителем и распространителем просвещения. В это время особенно развилось составление житий русских святых, что вместе со сказаниями о замечательных князьях и событиях родной земли (о нашествии Батыя, Евпатии Коловрате, Мамаевом побоище, об убиении в Орде Михаила Тверского и прочими) составляло любимое чтение наших предков. Имелись составленные русскими писателями и сказания о путешествиях в разные страны, из которых особенной известностью пользовались уже упомянутые нами воспоминания суздальского священника Симеона о Флорентийском соборе и сказание «О создании Царьграда и взятии его турками». Вместе с тем у нас обращались и переводные сочинения с греческого, болгарского, персидского, арабского и даже индийского языков. Конечно, больше всего было переводов с языков греческого и болгарского благодаря усилившимся сношениям России с Константинополем и Афоном[5]. Среди упомянутых сочинений, наряду с духовно-нравственными книгами и историческими, видное место занимали также книги отреченные, то есть признанные Церковью вредными и запрещенными. Сюда относились разные ложные сказания из Ветхого и Нового Завета, порою и кощунственные, а также и различные книги о волхвовании и чародействе, чем очень жадно занимались в те времена во всей Западной Европе. Среди последних наибольшею известностью пользовались на Руси «Тайная Тайных, или Аристотелевы врата», ложно приписываемая великому греческому мудрецу Аристотелю, воспитателю Александра Македонского; «Рафли» (гадание по черточкам и точкам); «Шестокрыл» (гадание по звездам); «Лопаточники» (волхвование по лопаткам убитых животных); «Трепетники» (гадание по дрожанию мышц, зуду в различных частях тела, звону в ушах) и прочие.
5
Исследованию вопроса о переводных сочинениях в XIV–XVII столетиях посвящен обширный труд академика А.И. Соболевского «Переводная литература Московской Руси XIV–XVII веков» в «Сборнике отделения русского языка и словесности Императорской академии наук» 1903 года.