Страница 12 из 73
— У тебя получается, Ника! — закричал Алан.
Я открыла глаза и увидела, как над ладонью заклубился уже знакомый красный дым. Он становился гуще и плотнее пока не превратился в маленький костер. Было невероятно красиво и приятно. Пламя легонько, почти незримо, пульсировало, словно я держала на ладони маленькое сердечко. Удивительное по своей волнительности чувство. Пару минут мы просто наблюдали за танцем этого огонька, а потом он словно размазался в пространстве и в его ярком сиянии появились черные язычки. Я вопросительно глянула на Алана, но мальчик не смотрел на меня. Он неотрывно следил за огнем, с быстро бледнеющим лицом. А потом руку прострелило, как бывает от статического электричества. Я вскрикнула и сжала кулак. Чудо пропало. Я зажмурилась, из глаз брызнули слезы.
Мальчик резко вскочил с лавки:
— Ты меня обманула! Ты умрешь, теперь я точно знаю!
— Что? О чем ты?
— Ты обещала, что не умрешь, что не уедешь, а у самой черная магия!
— Да о чем ты?!
— Алан, иди к себе! — строго велела Вео, показываясь в дверях кухни.
— Мне все всегда только врут! — заплакал мальчик и побежал по ступеням наверх.
Я проводила его недоумевающим взглядом. Женщина подошла ко мне.
— Он еще слишком мал для такого!
— Что здесь происходит? Ничего не понимаю… — выдала я.
Женщина посмотрела на меня крайне удивленно, хотела что-то сказать, но передумала.
— Просто он уже видел, как умирают маги, поэтому так себя повел. Мой сын привязался к вам. Знаете, пойду я все-таки за лекарем, и старшего надо предупредить, что вы пришли в себя.
Я ничего не ответила. Она вздохнула и ушла. В корчме стало как-то очень тихо. Усталость стала заволакивать сознание, так бывает, когда сильно хочется спать. Моя соображалка орала в голос, что спать, лежать или даже сидеть нельзя, поэтому я заставила себя встать и пойти на кухню. Хотелось пить, а морс показался очень приличным. Сколько времени у меня ушло, чтобы добраться на шатающихся ногах до дверей не знаю. Мне померещилось, что целая вечность. Удивительно, в своей прошлой жизни упорством я не отличалась, а сейчас у меня появилось, что-то очень похожее на силу воли.
В голове билось неясное, еще не до конца сформированное чувство собственных желаний. Я не понимала, чего хочу и зачем что-то делаю, но теперь каждое мое действие было продиктовано этим непонятным желанием к неизвестно чему. В собственную болезнь с неясными симптомами, и уж тем более в собственную скорую смерть я не верила ни на мгновение. И дело не в том, что я настолько твердолоба и отрицаю реальное положение дел, а в том, что все мое нутро было стойко уверенно, что здесь со мной ничего плохого не случится. Да, я могу пострадать; да, могу болеть; да, много чего не совсем хорошего со мной может случится и наверняка случится; да, собственное странное шаткое положение в новом мире, без ясного будущего, средств к существованию и прочего меня пугало до одури, но не смерть сейчас. Это было бы слишком нелепо и глупо.
Возможно, я хваталась за соломинку в виде многочисленных сюжетов похожих книг. Ну не мрут там главные герои в первые дни. Они создают вокруг себя динамику сюжета, побеждают зло, влюбляются, их предают друзья и спасают враги, но они не умирают от непонятной болячки! Хотя если смотреть правде в глаза, то я не тяну на звание главного героя, даже на звание массовки в великой битве, но все же, хотелось верить, что этот стереотип не обойдет меня стороной.
Мне нравилось в этом месте, даже если это мой глюк. Мне нравились люди, хотя пока познакомилась только с двумя, но была в этом месте какая-то странная атмосфера. Мне было здесь хорошо, не смотря на нападение тех маньяков. Мне было здесь комфортно, как не было комфортно дома. Я хотела здесь остаться, причем на долго, поэтому мысль о том, что все это может закончится даже не то, что пугала, она удручала, разочаровывала. Не может быть все вот так просто.
Кувшин с напитком обнаружился быстро. Я налила себе кружку и с удовольствием отпила пару глотков. В глазах потемнело, и ноги сами подкосились. Рухнула, отбив себе колени и тихо застонала от боли в глазах. С трудом разлепила веки и ахнула.
Все вокруг было, как-будто из световых эффектов дискотеки. Предметы, пол, даже воздух были из разноцветного света. Такой калейдоскоп красок, что на миг я даже потерялась, прежде чем начала различать предметы. Я снова закрыла глаза, надеясь проморгаться, но странность зрения никуда не пропала, а потом заложило уши, как под водой и сквозь эту пелену я стала различать странные голоса:
— И зачем мы так гнали, раз все равно приехали поздно вечером? — первый голос, явно молодой.
— Нужно было заночевать у той реки и приехать утром! — второй голос, чуть картавил.
— И потом, мы все равно сейчас никого искать не будем, кто знает где ее держат, до утра мы ничего не узнаем, пока не появятся мечники из местной сотни и тот старший, что послал зов. — третий, мужской голос.
— У нас четкий приказ! И потом тот воин четко сказал, что девушка серьезно ранена, нужно было спешить! — властный, уверенный. Явно тот, кто главный.
— Ты действительно веришь, что здесь кто-то может быть? Скорее всего, эти вояки все напутали, а мы гнали верхом, как бешенные. Зачем? — пятый голос, явно женский.
— И мастера еще нет, мы прибыли первыми! — снова первый.
— Хорошо, если они просто напутали, а вот если это ловушка, то дело дрянь! — снова голос с картавостью или акцентом.
— Все хватит! Остановимся на ночь здесь, а там решим. — скомандовал главный.
— Ты уверен, что стоит оставаться среди людей? Что-то мне подсказывает, что нам тут будут не очень рады! — снова женский.
— Уверен, здесь хозяин явный полукровка, чувствуется гномья кровь, а за монету они пустят даже нас.
Потом скрип двери, кажется входной. Топот ног.
— Эй, хозяин! — кричал явно старший.
Я попыталась подняться. Нормальное зрение возвращалось постепенно, с явной не охотой, перед глазами все плыло, но я уже могла рассмотреть нормальный темный пол, а не желтую муть. Послышался скрип лестницы, и у меня похолодело сердце. Алан! И тут же из зала донесся испуганный крик мальчика:
— Ника!
Знаете, я много раз слышала. Что в состоянии стресса, страха, гнева или удивления человек способен на все что угодно, выйти за пределы своих возможностей, но никогда прежде мне не доводилось испытывать что-то подобное на себе. А вот сейчас довилось. Если бы мне кто-то сказал, что я могу забыть про боль, про ломоту в костях, мелкие судороги мышц и рвануть к двери с четким намереньем, что, если нужно будет, просто убью всех, я бы не поверила такому юмористу. Но в зале оказалась со скоростью пули. Стала между чужаками и ребенком, он тут же шмыгнул мне за спину.
Я вперила взгляд в пришлых, а сама уверенно сказала:
— Алан, бегом к матери! Она у старшины!
— Но…
— Бегом! Я сказала! — рявкнула я и ребенка сдуло.
Сфокусировать собственные глазенки и вернуться в реальность смогла только после того, как за мальчиком закрылись двери кухни, где был вход со двора. Пока Алан бежал к выходу его никто не останавливал, но я стояла на месте, всем своим видом показывая, что, если хоть кто-то дернится в сторону ребенка покусаю и будет больно.
Откуда во мне такая тяга к геройствам, ведь раньше никогда ей не отличалась? Почему я мальчика готова защищать, как родного? Да, он очень милый ребенок, но чтобы в случаи чего за него умереть? И тут меня осенило, что я отношусь к тем людям или существам, что готовы умереть за любого ребенка, а не только за своего! Меня просто выворачивает от мысли, что люди или кто-то еще настолько туп, чтобы не понимать — дети это будущее. Плохое или хорошее не так важно, они — будущее. А будущее — единственное ради чего стоит жить. Наверное, этот инстинкт заложен в каждой женщине природой, но впервые я ощутила его с полной ясностью.
В корчме было пятеро, как я и насчитала из диалога, который мне так любезно почудился перед их появлением.