Вован-дурак

Спереди соорудил таранный форштевень, как на старых броненосцах было. А сзади устроил заслонку для выброса из топки горячих углей. Трубу тоже переложил, вместо одной поставил две, разнесенных по бокам.

Раз уж пристраивал второй «этаж», так сделал на том месте, где раньше была лежанка, что-то наподобие багажного отсека, и сюда сложил все саженцы, топоры и пилы. Было б нас побольше, так сделал бы там десантный отсек, но увы, мы со Светой здесь вдвоем. На двоих и оборудую.

Нашли мы, кстати, ту самую комнату, о которой Сириус говорил мне перед выездом. Все совпало, и мужик в пиджаке, и дерево, которое «во!», тоже присутствует. Периодически туда заходили, от чистокровных глаз и жабьих буркал подальше. Еще научил Свету работать с Картой Мародеров, которую так с собой и таскал, как и невидимый плащ, кстати. Под этим самым плащом вполне могли спрятаться два человека, что мы и делали, если по пути нашего следования неожиданно обнаруживались нежелательные персонажи. Увы, пока применять универсальный способ решения проблем было преждевременно, хотя, что уж скрывать, рука иной раз так к нагану и тянулась.

Первые проверки учителей уже прошли. Амбридж решила начать со старого профессора Слагхорна, причем сделала это как раз тогда, когда на его урок пришли мы.

- Итак, господа и дамы, сегодня мы будем варить укрепляющее зелье, – объявил Слагхорн, после чего прочитал лекцию о свойствах и приемах варки, взмахом ВП размножил рецепт и раздал нам.

- Теперь мы с Вами начнем собственно практикум, дамы и господа, – Слагхорн разжег огонь под всеми котлами. Для начала нам следует добавить… – и так пошел урок. Как обычно, старик показывал нам всем, как и что следует делать, и на каком этапе что добавлять, каким-то шестым чувством держал под контролем весь класс и добивался раз за разом того, что на его уроках травмированных студентов не было. Даже из-за собственного головотяпства.

- Профессор Слагхорн, как давно Вы преподаете зельеварение? – вопросила его Амбридж.

- Если не считать десяти лет моей отставки, то уже шестьдесят четыре года, госпожа Амбридж, – откланялся Слагхорн.

- Почему Вы вернулись из отставки?

- Меня уговорил вернуться Альбус Дамблдор, мотивируя это тем, что мой преемник Северус Снейп, увы, показал себя неподобающим преподавателю образом.

- Как Вы считаете, может ли кто-то из Ваших коллег или студентов проявлять неблагонадежные настроения?

- Увы, госпожа Амбридж, это не входит в мою компетенцию. Я уже давно не интересуюсь политикой, зелья требуют предельной концентрации внимания, и на участие в политической жизни у меня просто нет времени.

- Но Вы же собираете свой Улиточный клуб, и приходили за разрешением ко мне на его организацию.

- О, считайте это моим хобби.

- Хобби?

- Да, я приглашаю в свой клуб талантливых молодых волшебников из хороших семей, и помогаю им тем самым завести знакомства, которые им пригодятся в будущем.

- Что ж, профессор Слагхорн, больше к вам вопросов не имею, ква-а-а-ак, – квакнула Амбридж. – О результатах проверки Вам сообщат через десять дней.

Про клубы мадам Жаба не врала, ибо за пару дней до этой беседы вышло очередное постановление, по которому все кружки и объединения студиозусов, не имеющие инспекторского разрешения, объявлялись распущенными.

Но Слагхорн был одним из немногих, кому так повезло. Аттестацию он прошел, а Улиточный клуб получил разрешение на существование при новой власти. Другим удача так не улыбалась, в частности, прорицательница Трелони проверку не прошла. Те, кто ходил на прорицания, очень переживали, мне же было по барабану, ибо я сразу, еще перед началом третьего курса, отказался записываться на этот бред.

В скором времени последовало и двадцать пятое постановление, по которому студентам из аристократических семей, доказавших свою верность Короне, предоставлялись полномочия старост, и называлось это отрядом студенческой инспекции. Список прилагается, и, судя по этому списку, там оказались практически сплошь слизеринцы с трех старших курсов. Их разделили на четыре отряда, командовали которыми сама Амбридж, а также Клюшко, Перебийнис и Боруховский.

- Эй, Поттер, десять баллов с Хаффлпаффа! – окликнул меня Малфой вечером того же дня.

- Сгинь, жаба ква! Давно бородавки не сводил?

- Еще десять баллов с Хаффлпаффа, ква-а-а-ак! И за то, что ты не следуешь школьной форме, еще десять баллов.

В ответ я тихо, чтоб никто не услышал, сказал в адрес Малфоя некую цепочку из русских ругательств. С Малфоя слетели все наложенные на него косметические чары, и показались симптомы прогрессирующего ожабления. Все же, как выяснилось, учиненная мной пакость оказалась весьма заразной и прилипчивой, и, как показала практика, на самом деле действует только на чистокровных. За этот месяц еще двое в жаб превратились.

Начиная со своего четвертого урока, мадам Жаба избрала меня мишенью для своих нападок.

- Мистер Поттер, что это за внешний вид? – внезапно спросила она меня, пока весь класс занимался перечитыванием четвертой главы из гавноучебника.

- Стесняюсь спросить, профессор Амбридж, в чем причина Вашего столь пристального внимания к тому, как я выгляжу?

- Своим видом, мистер Поттер, Вы нарушаете принятые в школе традиции. Для начала это будет десять баллов с Хаффлпаффа. Если Вы и дальше будете нарушать правила, это будет стоить Вам дороже.

- Извините, профессор Амбридж, сколько будет стоить абонемент на весь год?

Класс заржал.

- Что за выходки, мистер Поттер? Пятьдесят баллов с Хаффлпаффа и отработка на неделю. Все свободны.

Об этом инциденте на перемене сказал Свете.

- Хм, – задумчиво ответила она. – Кажется, мы уже под подозрением. Чего она хочет? За все четыре года, насколько я помню, ты никогда не появился на уроке в мантии. Да и я, под твоим влиянием… – хихикнула моя подруга. – На отработку не ходи, скажешь, что был на моем занятии.

Так я и сделал, никуда не пошел, впрочем, мадам Жаба мне это припомнила.

- За неявку на отработку по Защите от темных сил сто баллов с Хаффлпаффа и отработка на месяц, мистер Поттер! Плюс я напишу Вашим опекунам о неподобающем поведении их подопечного!

- Пишите, профессор Амбридж, я их гнева не боюсь, – отвечаю я. – Но у меня большие сомнения, что Ваше письмо дойдет.

- Почему?

- Потому что, профессор Амбридж, мои опекуны этим летом покинули Великобританию. Где они в настоящий момент находятся – увы, не могу сообщить, присягу давал.

- Неужели почтовые совы не смогут и найти?

- Боюсь, что нет. Слишком далеко им лететь придется.

- Что ж, не могу сказать, что мне приятно Вас слышать, мистер Поттер, ква-а-а-ак, но месяц отработок это с Вас не снимает. Вы меня поняли.

- Понял, профессор Амбридж.

- Хорошо, я жду Вас в пять часов вечера.

Ладно, доложился Свете, в пять часов пришел к Жабе.

- А, это Вы, мистер Поттер, – проквакала та. – Садитесь, берите перо и пишите: «Я должен уважать традиции волшебного мира».

- Стесняюсь спросить, зачем, профессор Амбридж?

- Это Ваше наказание, мистер Поттер, Вы живете в магическом мире и должны уважать и соблюдать традиции нашего общества.

- Хм, и сколько же раз я должен буду это написать?

- Столько, сколько понадобится. Я никуда не тороплюсь.

В моих руках перо хрустнуло и сломалось пополам, едва я прикоснулся к листу.

- Профессор Амбридж, Ваш инструмент – того… сломался.

- Ква-а-а-ак сломался? – выпучила глаза Жаба.

- Пополам, профессор Амбридж.

- Тогда возьмите второе.

Второе повторило судьбу первого.

- Ничего не получается, профессор Амбридж, – придав своему голосу горький тон, повторил я спустя полчаса. Половина парты теперь была завалена грудой сломанных пополам, завязанных в узел и перекрученных штопором перьев.

- Да, первый раз такое вижу, – озадаченно квакнула Жаба. – Что ж, Вы свободны, мистер Поттер, но лишь до тех пор, пока я не придумала Ваше новое наказание.